— Наслаждается жизнью, — ответила Дези.
— Пожалуй, лучше ему ехать с нами.
— Твилли, он блаженствует.
— А вдруг дождь пойдет?
— Но он — собака!
— Хворая собака. Ему нельзя быть на улице в непогоду.
Твилли съехал на обочину и перевел Макгуина в кабину, посадив между собой и Дези. Дальше поездка проходила в тесноте, усугубленной собачьим ветроиспусканием.
— Это у него из-за корма для собак, — объяснила Дези. — Самый плохой — со вкусом печенки.
Твилли поморщился. На ближайшем съезде он подрулил к агентству по продаже «бьюиков» и сторговал свой пикап в обмен на фургон «роудмастер» 1992 года выпуска. Вся сделка заняла двадцать одну минуту, а разницу в цене Твилли покрыл наличными из пачки банкнот, которую достал из джинсовой куртки. Дези была заинтригована.
— Самый большой семейный фургон из когда-либо производившихся в Соединенных Штатах, — объявил Твилли, помещая Макгуина в просторный задний отсек машины. — Теперь воняй, сколько душе угодно.
И они поехали дальше.
Дези удержалась от вопроса, откуда у Твилли деньги, потому что это не имело значения. Даже если он ограбил церковь, ей бы не захотелось возвращаться домой. Она понимала его не лучше, чем себя, но рядом с ним почему-то было уютно. Иногда Дези ловила на себе его взгляды украдкой, ни один мужчина на нее так раньше не смотрел: сочетание неприкрытого желания, испытующего интереса и грусти. Наконец она спросила:
— Любопытно, о чем ты думаешь?
— Какая ты красивая.
— Брось.
— Ладно. Как мне хочется с тобой переспать.
— Да нет. Есть еще что-то.
— Ты права. Все забываю, какой я сложный человек. — Твилли глубоко вздохнул и положил сцепленные руки на рулевое колесо. — Я думаю, как сильно я хочу нуждаться в тебе.
— Так лучше, — сказала Дези. — Ответ не такой льстивый, как прежние, но зато оригинальный.
— А вдруг это правда?
— А вдруг и я то же самое чувствую?
Твилли тихо присвистнул.
— Вот именно, — сказала Дези.
— Значит, мы оба соскочили с катушек.
— Да, можно заводить историю болезни.
Несколько миль Твилли вел машину молча, потом сказал:
— Просто уточняю — я действительно тебя хочу.
— Я знаю. — Дези старалась не выглядеть польщенной.
— И как ты на это смотришь?
— Обсудим позже, когда кое-кто уснет. — Дези показала взглядом на задний отсек.
— Собака? — удивился Твилли.
— Собака моего мужа. Как-то не по себе — на глазах у пса изменить его хозяину.
— А он вылизывает у нас на глазах свои причиндалы и не стесняется.
— Дело не в стеснительности, а в чувстве вины. Давай сменим тему. Например, куда это мы едем?
— Не знаю. Я просто еду за той машиной.
— Зачем? — спросила Дези, глядя на четырехдверный синий «лексус» с мичиганским номером. — Можно узнать?
— Ничего не могу с собой поделать, — ответил Твилли. — Миль двадцать назад она выбросила непогашенную сигарету. А вокруг сосновые посадки!
— Ну, идиотка. И что дальше?
— По счастью, окурок упал в лужу. Иначе мог быть пожар.
Дожили, подумала Дези, еду в компании с медвежонком Смоки. [24]
— Значит, она выбросила сигарету, и ты ее преследуешь...
В синем «лексусе» сидел лишь водитель — женщина с копной кудрявых волос пугающе голубого цвета. Она болтала по сотовому телефону.
— И часто ты так — преследуешь незнакомцев? — спросила Дези.
— Ведь лесок сухой.
— Твилли, в мире полно идиотов, и нельзя сходить с ума из-за каждого.
— Хорошо, мамочка.
— Пожалуйста, не приближайся к ней.
— Ты видела? — показал Твилли.
Женщина в «лексусе» выбросила еще один дымящийся окурок. Твилли вцепился в баранку, на шее у него вздулись жилы, но лицо оставалось безмятежным. Именно ледяное спокойствие во взгляде испугало Дези.
— У ее машины огромный бензобак, — сказал Твилли.
— Послушай, так жить невозможно.
Дези вцепилась ногтями в подлокотник. Они были в нескольких дюймах от бампера «лексуса». Стоит идиотке затормозить, и они все покойники.
— Думаешь, ты можешь переделать этих людей? — спросила Дези. — Чему-то их научить?
— Считай, что я оптимист.
— Да ты посмотри на нее, господи боже мой! Она существует совсем в другом мире! В иной вселенной! — Твилли немного отстал от машины. — Кому знать, как не мне? Я замужем за таким человеком.
— И это не сводило тебя с ума?
— Твилли, я готова была рехнуться. Поэтому я здесь с тобой. Но ты меня так напугал, что я чуть не обмочилась. Пожалуйста, отстань от нее и забудь обо всем.
Твилли заерзал. Женщина впереди ни о чем не догадывалась, дымила новой сигаретой и, болтая по телефону, мотала кудлатой головой.
— Прошу тебя. — Дези коснулась руки Твилли.
— Хорошо.
Твилли сбросил газ. Синий «лексус» стал удаляться, и в этот момент из его окна вылетела и плюхнулась в кусты банка из-под «Спрайта». Дези обреченно вздохнула. Твилли придавил акселератор, и фургон рванул вперед. Снова приблизившись к бамперу «лексуса», Твилли стал сигналить.
— Господи! — выдохнула Дези. — Я даже перхоть у нее вижу.
— Надеюсь, она нас все же заметила.
Женщина в машине беспокойно завозилась с зеркалом заднего вида, которое было развернуто для макияжа, а не наблюдения за движением.
— Момент истины, — объявил Твилли.
— Умоляю тебя, — сказала Дези.
Ненормальная в «лексусе» бешено завиляла по всей дороге. Твилли погрустнел.
— Согласись, великолепное было бы зрелище: горящая машина, а эта баба скачет вокруг в отсветах пламени, как кузнечик, и верещит по своему дурацкому телефону...
— Не делай этого, — сказала Дези.
— Неужели ты не понимаешь? Как еще себя вести, после того, что она сделала?
— Понимаю. Я тоже разозлилась. — Дези говорила правду и призналась себе, что описанная Твилли сцена не вызвала большого протеста. Но это же безумие, господи...
«Лексус» затормозил, Твилли тоже. Разбрызгивая гравий, кудрявая дама неуклюже съехала на обочину. У Дези стучало в висках, во рту пересохло. Машина дернулась, когда Твилли ударил по тормозам. Макгуин вскочил, готовясь к прогулке.
Фургон остановился рядом с «лексусом». Женщина съежилась за рулем. На ней были огромные квадратные очки от солнца, скрывавшие ужас в глазах.
Твилли ожег ее взглядом и резко отвернулся. Глубоко вздохнул. Дези затаила дыхание. К ее удивлению, фургон тронулся с места.
— Как-нибудь в другой раз, — тихо сказал Твилли. Дези потянулась к нему и поцеловала.
— Все хорошо.
— Милая, где у нас диск с Томом Петти? [25]
— Вот он.
Дези прижало к сиденью, когда Твилли резко набрал скорость.
Он включил музыку и запел:
— Одной ногой в могиле...
— А другой на педали... — подхватила Дезирата Стоут.
Приятно быть с человеком, который не перевирает слова.
— Это все ты виноват, — сказал Роберт Клэпли.
— Не понял?
— Ты же подсунул мне это дерьмо.
— Во-первых, — возразил Палмер Стоут, — предполагалось, что средством воспользуешься ты, а не девочки. В моем понимании, Боб, порошок из носорожьего рога — мужской стимулятор. Во-вторых, только законченный идиот станет курить порошок, когда его полагается подмешивать в напитки. Как подсластитель, понимаешь?
Они стояли на пороге спальни квартиры Клэпли в Палм-Бич. В комнате, провонявшей чесноком, гашишем и застарелым потом, все было перевернуто вверх дном. Разбитое зеркало скособочилось, матрацы валялись на полу вместе со сбитыми в кучу запятнанными простынями. На стене над спинкой кровати виднелись смазанные жирные отпечатки пальцев, ступней и ягодиц.
— Вот же срань это оливковое масло! — прорычал Роберт Клэпли. — Все изгваздало!
— Что они еще принимали, кроме порошка? — спросил Стоут.
— Гашиш, экстази и бог знает что — в их ванную можно входить только в космическом скафандре, точно тебе говорю. — Клэпли невесело рассмеялся. — На курорте они познакомились с каким-то мудаком, и он прислал им «кваалюд». Ты когда о нем последний раз слышал? Его даже в фармацевтическом музее не найти.
Мужчины приблизились к эркеру, выходившему на веранду, где в джакузи валетом лежали с закрытыми глазами Катя и Тиш. Сейчас девушки совсем не походили на кукол Барби. Скорее на истаскавшихся наркоманок. Опухшие, в пятнах и такие неаппетитные, что Палмер Стоут даже слегка посочувствовал Роберту Клэпли. Но лишь слегка. В конце концов, этот самый хмырь обзывал его говноедом, угрожал и привел к нему в дом психопата Дикобраза. И потому затруднения Клэпли не могли вызвать в Стоуте полноценного сочувствия.
— И как у тебя сейчас с двойняшками обстоит, Боб?
— Да все повисло. — Клэпли нервно затянул пояс купального халата. Стоут заметил у него свежую ссадину на мочке, где раньше красовалась бриллиантовая вставка. — В том-то и закавыка. Последние два дня какой-то карнавал безумия. Главное, на меня порошок никак не действует, только поганит хороший виски. А девчонки сочли, что это классный, улетный наркотик...
