На голубой стенке электрического чайника отчетливо виднелось маленькое красное пятнышко.
Леша знал, что это такое, — это была метка лазерного прицела.
Красное пятнышко заплясало и медленно переползло на Лешино колено. Леша инстинктивно отодвинул ногу, но пятнышко передвинулось вместе с ней.
— Мама, — тихо проговорил Леша, не спуская испуганных глаз с красной метки.
— А также папа, дядя, тетя и прочие родственники! — раздался голос в трубке. — Ну, теперь ты все понял?
— Понял… — Леша громко сглотнул и поднял глаза на свою вероломную гостью: — Ну ты, того… иди, раз уж надо…
Девица снова сделала ему ручкой и выскользнула за дверь.
А Леша остался на своем посту размышлять, почему он такой невезучий.
Сногсшибательная блондинка танцующей походкой фотомодели покинула охраняемый Лешей дом, села в свою машину и укатила в неизвестном направлении.
Правда, проехав несколько кварталов, она остановилась, припарковала свой роскошный спортивный автомобиль, выбралась из него (на этот раз не устраивая спектакля, который произвел на Лешу такое сильное впечатление) и пересела в другую машину, куда более скромную. В которой ее уже поджидал мужчина лет тридцати пяти — сорока, с приятной, но незапоминающейся наружностью.
Роскошная блондинка раздраженно сняла парик и швырнула его на сиденье.
— Чтобы я еще хоть один раз поддалась на твои уговоры! — выпалила она в сердцах.
— Что ты так волнуешься, Лолочка? — проговорил ее боевой соратник. — Хочешь конфетку? Ты прекрасно справилась со своей работой! Я всегда в тебя верил!
— Прекрасно справилась? — переспросила Лола. — Да меня там чуть не изнасиловали! Если бы ты хоть немного дорожил мной, ты ни за что не послал бы меня на такое рискованное задание!
— Во-первых, хочу тебе напомнить, что ты сама напросилась на это задание. Не захотела, чтобы я пригласил… гм… специалистку со стороны. И во-вторых — неужели ты думаешь, что я допустил бы нежелательное развитие событий? Ты же знаешь, что я держал все под контролем и вмешался в критический момент!
Первую половину его ответа Лола предпочла не расслышать. Зато на вторую она отреагировала очень темпераментно.
— Вмешался?! — взорвалась она. — Это ты называешь вмешательством? Телефонный звонок и лазерная указка из канцелярского магазина — это ты считаешь надежной защитой? Если бы я сама не могла постоять за себя, все кончилось бы очень плохо!
— Ну, Лолочка, ты же знаешь, наш с тобой бизнес психологический… Важно вовсе не то, чем вещи являются на самом деле, а то, чем их считают люди… Видишь, этот темпераментный охранник поверил, что лазерная указка — это прицел снайперской винтовки… а целая толпа народу поверила, что клочок оранжевой бумаги — это самая дорогая марка в мире… И вообще, я же знаю, что ты умеешь за себя постоять. Ну так как — хочешь конфетку?
— А какие у тебя? — осведомилась Лола более спокойным тоном.
— Итальянские, называются «Поцелуйчики». — Маркиз издал губами чмокающий звук.
— Ну ладно, давай… — Она зашуршала бумажкой и спросила с набитым ртом: — Да, кстати, вы нашли эту злополучную марку?
— Фальшивка… — задумчиво протянул Маркиз, — эта марка тоже оказалась фальшивой…
— Как? — вскрикнула Лола, снова приходя в раздражение. — Выходит, я рисковала собой ради простого куска бумаги?
— Отрицательный результат — тоже результат… — отозвался Маркиз, выжимая сцепление.
Антон Антонович Верстовский возвращался домой в самом отвратительном настроении.
Ревнивый и непредсказуемый Коля оставил его навсегда.
Он прямо заявил граверу, что нашел друга моложе и богаче, и велел Антону стереть свой номер в записной книжке мобильного телефона.
«Я тебя не хочу больше ни видеть, ни слышать! — заявил он брошенному любовнику. — Ты мерзкий грязный старикашка! Да к тому же нищий! Я молод, я должен думать о своем будущем — а что ты можешь дать мне, кроме неприятностей? Ко всему прочему ты вляпался в какой-то криминал… Все! Тебе больше нет места в моей жизни».
«Таких, как он, много… — пытался успокоить себя Антон Антонович. — Он просто мерзкий молодой негодяй…»
Но от таких мыслей легче ему не становилось.
Поднявшись на свой этаж, Антон Антонович достал ключи и собрался открыть дверь, как вдруг из темной ниши в углу лестничной площадки показалась мужская фигура.
В первый момент гравер подумал, что это Коля передумал и вернулся к нему. Сердце его радостно забилось.
Но уже в следующую секунду он разглядел, что приближающийся к нему человек ниже и плотнее ветреного юноши. Сердце его забилось еще сильнее, но на этот раз уже от страха за свою жизнь.
Тем более что незнакомец подошел к нему вплотную и схватил Антона Антоновича за грудки.
— Ты что же, старый таракан, мозги мне компостировал? — проговорил незнакомец с глухой угрозой.
— Кто вы? — испуганно забормотал Антон Антонович. — Зачем вы? Что вам от меня нужно?
— Ты почему мне не сказал, что напечатал две марки?
— Марки? Какие марки? — переспросил гравер, чтобы выиграть время.
Теперь он узнал таинственного незнакомца: это был тот мужчина из органов, который сначала пришел к нему, сославшись на Римму Борисовну, и даже принес редкую пластинку с автографом Карузо, а потом явился еще раз и начал задавать вопросы насчет Прохора Петровича и розовой марки. Правда, явившись второй раз, он фактически спас Антона Антоновича от двух страшных милиционеров, которые были как-то связаны с Колей… И вообще, он был довольно симпатичный, но все равно, любые люди из органов вызывали у гравера непреодолимый ужас.
Тем более что сейчас этот человек был настроен явно недружелюбно.
— Я вспомнил вас… — забормотал Верстовский. — Вы… вас, кажется, зовут полковник Неумывайло… или Неунывайло…
— Не надо присваивать мне внеочередные звания! — прорычал мужчина и сильно встряхнул Антона Антоновича. — Я — майор Несгибайло, я задал вам конкретный вопрос и жду такого же конкретного ответа!
— Да… — пробормотал Антон Антонович, — я понимаю… только, если можно, войдем ко мне в квартиру… а то, вы понимаете, у меня такие любопытные соседи…
Действительно, дверь соседней квартиры слегка приоткрылась, и Леня заметил высунувшееся в щелку любопытное ухо.
Он подкрался к приоткрытой двери и неожиданно гаркнул в торчащее ухо:
— У вас суп выкипел!
— Ой! Правда! — взвизгнул за дверью женский голос, дверь захлопнулась, из-за нее донеслись удаляющиеся шаги.
— Пойдемте в квартиру, — проговорил «майор Несгибайло», очистив территорию от противника.
Антон Антонович с тяжелым вздохом отомкнул все замки и запоры и пропустил «сотрудника органов» в свое холостяцкое жилище.
— Сейчас у вас никто не проживает? — осведомился Маркиз, прямиком проходя в кабинет гравера.
— Нет, — тот снова вздохнул, — Коля… вы его видели… он покинул меня после того случая…
— Гламурный молодой человек, — проговорил Леня то ли с неодобрением, то ли с интересом исследователя. — Ну что ж, по крайней мере нам никто не помешает. Итак, я жду ответа на свой вопрос.
— Да, — Антон Антонович потупился, — я действительно сделал две марки… по просьбе заказчика… ведь понимаете — основная работа — это изготовление клише. А когда клише готово, бумага найдена, сделать один оттиск или два — это практически безразлично…
— Почему же вы не сказали мне этого в прошлый раз?
— Ну во-первых, Прохор Петрович взял с меня честное слово, что я никому, ни одной живой душе… а потом, вы меня об этом и не спрашивали!
— Я просил вас рассказать все… — протянул Маркиз, не сводя глаз со своего собеседника. — Рассказать все, что вы знаете… надеюсь, теперь-то вы ничего от меня не утаили?
— Ничего! — чересчур поспешно выпалил гравер.
Глаза его при этом подозрительно бегали.
— Как вы сказали? — насторожился Маркиз. — Когда клише готово, бумага найдена, сделать один оттиск или два — практически безразлично?
Он вспомнил книгу об артистах императорских оперных театров с поврежденным форзацем. На листе не хватало довольно большой части…
— Признавайтесь, сколько оттисков вы сделали на самом деле? — спросил он, сверля Антона Антоновича пронзительным взглядом профессионального следователя.
— Три!.. — ответил тот, растерявшись, и тут же прикусил язык. Однако слово, как известно, не воробей.
— Три? — переспросил Маркиз, сурово сдвинув брови. — На этот раз вы сказали правду?
Гравер энергично закивал.
— Ну что ж, кажется, я вам верю, как говорил великий режиссер Станиславский… но зачем, скажите, зачем вы сделали третий экземпляр?
— На всякий случай… — Антон Антонович смущенно потупился и добавил: — Уж очень хорошо у меня получилось… захотелось оставить себе образец работы…
