Ее сумочка соскочила с плеча и упала на пол. Когда она наклонилась поднять ее, у меня возникло сильное искушение пнуть ее под зад, но я сдержалась. Я помню, каково быть беременной. Гормоны могут превратить тебя в чудовище. Возможно, она была очень милой и добродушной до беременности.
Она ушла, и я увидела Монка, наблюдающего за ней. Судя по выражению лица, он тоже от нее остался не в восторге. Он снова вернулся к реорганизации прилавка, а я — к поиску подходящей дочери одежды.
В конечном итоге я выбрала жакет от Джуси, пару брюк от Фон Датч, пару футболок и кроссовки Пол Франк, что в целом обошлось значительно дешевле, чем любая вещь стоила по первоначальной цене.
Я так гордилась покупательской удалью, что на радостях пригласила Монка перекусить в кафешку Нордстрома. Особым великодушием это не пахло, так как я знала, что он закажет лишь бутылку воды Сьерра-Спрингс.
По дороге в кафе он чуть не столкнулся с катящим позади себя кислородный баллон стариком, выскочившим из-за колонны. Старичок хрипел, тоненькие трубочки шли от баллона к его носу. При ближнем рассмотрении он оказался не таким и старым, лет эдак шестидесяти. Его серые щеки ввалились, а глаза казались больными.
— Простите нас, — бросила я и поспешила дальше.
Но Монк не двигался. Он смотрел на человека, будто тот с другой планеты.
— Покурите по три пачки сигарет в день на протяжении тридцати лет, и у вас появится такой же, — прохрипел мужчина и постучал костяшкой пальца по баллону.
Монк поднял голову и прищурился. Я вернулась, потянула его за рукав и повела в кафе. Мы сели в баре перед плоским телевизором, по которому шли новости. Я заказала Монку воду, а себе кофе и клубничный пирог.
Я заметила беременную, сидевшую за столиком и жадно поглощающую кусок пирога. Судя по всему, она не купила ту блузку. Мне очень захотелось побежать обратно в отдел детской одежды, чтобы ее поискать.
А Монк по-прежнему смотрел на старика с кислородным баллоном, шедшего по проходу через отдел мужской одежды.
— Хватит пялиться, — одернула я. — Это невежливо.
— Я не пялюсь, — возразил Монк, — я наблюдаю.
— Не могли бы Вы делать это незаметно?
Монк улыбнулся.
— Это все равно что спросить змею, может ли она скользить.
Он взял меню, поднес его к лицу и заглянул через краешек на старика, потом на беременную женщину, затем на монахиню с чашечкой кофе, лениво поигрывающую крестом на шее. Пытаясь стать незаметнее, он наоборот привлекал к себе внимание. Теперь люди уставились на него.
Решив игнорировать его, я стала смотреть телевизор. Мэр Смитрович проводил пресс-конференцию у мэрии. Мне хотелось услышать новости о «синем гриппе», поэтому я попросила бармена прибавить звук, чтобы расслышать слова мэра.
— … именно поэтому я объявляю награду в двести пятьдесят тысяч долларов за любую информацию, которая поможет поймать Золотоворотского Душителя, — вещал мэр. — Пожалуйста, позвоните по номеру на экране, если имеете что сообщить.
Я вырвала у Монка меню из рук и указала на телевизор.
— Слушайте.
— Мы не можем позволить одному человеку терроризировать весь город, — продолжал мэр. — Особенно теперь, когда наша полиция забастовкой отказалась от ответственности перед гражданами.
Я записала номер телефона на салфетке. — Это может стать хорошим шансом для Вас, мистер Монк.
И для меня тоже. Если он получит награду в четверть миллиона, сможет неплохо повысить мне зарплату, избавив меня от необходимости бегать по распродажам для дочери.
— Я не имею права на вознаграждение, — заметил Монк. — Я уже занимаюсь этим делом. Я городской служащий.
— Вы были им. А теперь Вы частное лицо, желающее получить двести пятьдесят тысяч долларов за раскрытие убийств.
Но Монк меня не слушал. Он снова уставился на старика.
— Он все еще стоит.
— Ну и молодец, — отозвалась я. — Настоящий боец.
— Да он уже должен валяться на спине.
— Вы меня удивляете, мистер Монк. Где Ваше сострадание?
Монк соскользнул со стула и направился к старику. Я взяла свои пакеты и погналась за ним.
— Что ж, дедуля, Ваша джига оттанцована, — сказал он, блокируя дорогу пожилому человеку.
— Джига? — прохрипел старик.
— Вы попались, — Монк ткнул пальцем ему в лицо.
— Прочь с дороги! — старик оттолкнул его, но Монк подставил ногу перед колесами баллона, остановив его.
— Вам осталась единственная дорога — в тюрьму, — парировал Монк.
— Оставь меня в покое! — крикнул старик, рывком освобождая баллон.
Монк натянул рукава на ладони и крепко обнял баллон. Старик снова потянул, но Монк не отцепился.
— Перестань, старикашка, — не унимался Монк.
Я вскочила между ними и посмотрела на Монка. — Что Вы делаете?
— Он проходимец, — пояснил Монк. — Позови охрану.
Но мне не пришлось никого звать. Двое мускулистых парней с одинаковыми наушниками и в идентично неправильно сидящих на фигуре пиджаках возникли словно из ниоткуда. Один заговорил.
— Я Нед Уилтон из службы безопасности торгового центра. Что у вас за проблема?
Уилтон был афро-американцем военной выправки с косой саженью в плечах. Он выглядел как штангист, служащий агентом Секретной Службы.
— Разве не очевидно? — вскрикнул старик, задыхаясь. — Этот псих напал на меня!
— Он — звено в цепи магазинных воров, — спокойно заявил Монк.
Старик закашлял. Уилтон взглянул на него, потом снова на Монка.
— Вы видели, как этот человек совершил кражу?
— Нет, — ответил Монк. Челюстные мышцы Уилтона сжались. Мне подумалось, что он их тоже качает на специальном тренажере.
— Тогда с чего Вы взяли, что он магазинный вор?
— Да Вы взгляните на измеритель давления баллона, — пояснил Монк. — Он пуст.
Старик резко рухнул на пол и начал задыхаться, хватаясь за грудь. Второй охранник присел рядом. — Необходимо вызвать «скорую».
Уилтон кивнул, и парень заговорил по вытащенной из кармана рации.
— Это притворство, — махнул рукой Монк. — Датчик на нуле по крайней мере минут пять, а вы видели как он боролся со мной из-за баллона. Будь у него действительно эмфизема, сейчас его кожа посинела бы.
Старик корчился в спазмах и задыхался на полу. Испуганные покупатели столпились вокруг. Уилтон весь взмок от пота.
— Думаю, он умирает, — проговорил охранник.
Монк проигнорировал его. — Баллон заполнен украденными товарами. Стенки баллона обиты материалом, скрывающим защитные ярлыки товара от антикражных сенсоров, что позволяет ему беспрепятственно входить и выходить из отделов.
Старик заклокотал, задергав ногами. Но даже Уилтон на этот раз не купился на это представление.
Уилтон открыл верхнюю часть баллона и… тот до краев был заполнен дизайнерской одеждой!
Старик прекратил дергаться и смиренно вздохнул. — Вот, черт, — вырвалось у него.
— Дни ваших злодеяний закончены, — констатировал Монк.
— Спасибо Вам, сэр, — поблагодарил Монка Уилтон. — Мы очень признательны за Вашу помощь. Думаю, проблема исчерпана.
— Вы еще должны знать о беременной леди, — не согласился Монк.
— О какой беременной леди?
Монк жестом указал на женщину в кафе, встающую из-за столика и собирающуюся уходить. — Она вовсе не беременна.
Женщина посмотрела на нас, и, видимо, увидела в наших взглядах нечто, ей не понравившееся. Она сорвалась с места. Не задумываясь ни на секунду, я рванула за ней. С легкостью догнав, в прыжке бросилась на нее. Этому я научилась у брата.
Мы тяжело шлепнулись на пол. Пакет, прикрепленный к ее животу, раскрылся, и из него на пол выпали одежда и туалетные принадлежности. Женщина зарычала на меня, а я зарычала в ответ. Я схватила блузку, уведенную у меня из-под носа, и победоносно сжала ее в кулаке.
Вы же не думаете, что можно просто так встать между матерью, дочерью и блузкой от Джуси со скидкой восемьдесят процентов?
Подбежали Монк и Уилтон. Уилтон задержал женщину и вызвал помощь по рации. Я поднялась на ноги.
— Отличный захват, — похвалил Монк.
— Откуда Вы узнали, что она не беременна? — поинтересовалась я.
— Она ходила прямо, а не вразвалку. И уронив сумку, легко нагнулась, чтобы ее поднять.
А я не заметила, хоть стояла прямо перед ней в тот момент. Думаю, меня ослепила вспышка праведного покупательского гнева.
Уилтон восхищенно воззрился на Монка. — Нам еще следует о ком-нибудь знать?
— Монахиня в кафе, — спокойно кивнул Монк.
Та сидела за столом, делая вид, что не замечает нас, и играла с крестом.
— На ней облачение ордена Святой Марфы из Вифании, но на ее распятии изображена фигурка Христа, — объяснял он, — а монахини этого ордена носят простой золотой крест. Она главарь шайки и стояла на стреме.
