– Я… Я не поеду сейчас домой, – проговорила я.
– Почему? – нахмурился Жора.
– Не хочу оставаться одна. Я лучше подожду.
– Ну хорошо, – пожал он плечами, – это дело твое. Но здесь же тебя замучают разговорами!
– Мне сейчас лучше разговоры, чем их отсутствие, – возразила я.
– Ну смотри, дело твое, – повторил Овсянников. – А мне нужно идти, хочу поговорить с этой Катей Зорянской.
– А мне можно поприсутствовать? – спросила я.
Жора, прищурившись, внимательно посмотрел на меня.
– Полина, ты что, решила расследовать и это дело? – Жора смотрел мне прямо в глаза.
– Что ты, и в мыслях не было! – уверила я его, а про себя подумала, что у меня действительно и в мыслях не было ничего подобного… пока Жора не сказал!
– Тогда зачем тебе это?
– Ну, интересно же! И вообще, я имею право знать. К тому же при мне Катя будет откровеннее – меня она знает, в отличие от тебя, к тому же ты из милиции, а я нет, ей будет спокойнее при мне, точно тебе говорю.
– Может, ты и права, – подумав, проговорил Жора и, поднявшись, вышел из раздевалки.
Через некоторое время он вернулся, ведя за собой растерянную, совсем убитую Катьку.
– Пожалуйста, присаживайтесь, – Жора указал Катьке на свободный стул.
Та села и сложила руки на коленях, как школьница.
– Итак, ваше фамилия, имя, отчество, – спросил Жора.
Катька тут же метнула на меня испуганный взгляд.
– Катюша, – как можно мягче проговорила я. – Тебе нечего бояться. Георгий Михайлович мой бывший муж, он расследует это дело и не собирается причинить тебе ничего плохого. Вопросы задаются всем, в том числе и мне. А ты ближе всех знала Наташу, поэтому тебе такое персональное внимание, – я попробовала улыбнуться, чтобы чуть-чуть подбодрить девчонку, но она никак не отреагировала на это.
– Я ничего не знаю, Полина Андреевна, – дрожащим голосом произнесла она. – Вы же видели, как все получилось.
– Да. Но это ничего не объясняет, поэтому Георгий Михайлович и задает тебе вопросы.
– Катя, – взял инициативу в свои руки Жора, – скажи, Наташа не собиралась с кем-нибудь встретиться перед занятиями?
Глаза у Катьки стали просто-таки огромными.
– Я не знаю, – повторила она.
– Вы ведь, кажется, вместе учились, – как бы между прочим проронил Жора.
Катька кивнула.
– Где?
– В пединституте, на филфаке.
– Какой курс?
– Второй, – дрожащим голосом ответила Катька.
– Нравится учиться?
– Да так, – Катька неопределенно пожала плечами, но тут же, словно спохватившись, поправилась: – Очень нравится!
– А Наташе?
– Что – Наташе? – не поняла Катька.
– Нравилось учиться?
– Ну, если бы не нравилось, она бы бросила, – ответила Катька.
– Логично, – согласился Жора. – Хотя и не всегда так. А скажи, Катя, вы виделись сегодня на занятиях?
– Нет… У нас не было сегодня занятий, потому что идет сессия, занятия уже закончились, и теперь мы готовимся к экзаменам. Как раз завтра должны были сдавать русскую литературу… – голос у Катьки снова задрожал.
– Наташа никуда не собиралась сегодня перед занятиями?
– Н-нет, – ответила Катька.
Жора налил ей из графина воды, Катька сделала несколько глотков и уставилась в пол.
– Катя, ты понимаешь, что случилось несчастье – твоя подруга отравилась. И я не думаю, что она сама это сделала.
– Вы… Вы хотите сказать, что ее убили? – пролепетала Катька и вдруг разрыдалась.
С ней буквально началась истерика, пришлось даже позвать Игоря Северцева, который вколол ей успокоительное. После этого Катька немного затихла, стала какая-то вялая и поникшая. На все вопросы она отвечала односложно, порой даже не вдумываясь в их смысл.
– Катя, – продолжал биться Жора, – вот вы учились в институте. Стипендия там небольшая. Откуда у вас деньги на то, чтобы посещать довольно дорогой спорткомплекс?
В глазах Катьки мелькнул испуг, тут же сменившийся чем-то похожим на ненависть.
– Это не ваше дело! – резко ответила она. – Нам родители присылали!
– Кем же работают ваши родители?
– Это не ваше… – хотела повторить Катька, но осеклась. – Извините меня, – тихо сказала она. – Я сама правда ничего не понимаю. Я ничего не знаю, отпустите меня.
– У Наташи был парень?
– Нет.
– Почему?
– Она… Ей некогда было, она училась много.
– А с кем-нибудь дружила, кроме тебя?
– Нет.
– Какое постоянство! – усмехнулся Жора. – Скажи, где она жила?
– Мы жили вместе. Снимали квартиру на Провиантской.
– Квартиру, не комнату? – уточнил Жора.
– Да, отдельную квартиру.
– И что, к вам никто туда не ходил?
– Практически нет.
– Ты не находишь, что такой затворнический образ жизни несколько нехарактерен для молодых, привлекательных девушек?
– Каждый живет как хочет! – в глазах Катьки снова сверкнула ненависть. – И оставьте меня в покое.
– Я и рад бы, да не могу, – спокойно ответил Жора. – Служба обязывает. Вот мне важно узнать, кто убил твою подругу, а тебе, по-моему, нет…
– Что вы несете? – снова закричала Катька. – Вы еще скажите, что я желала ей смерти!
– Я этого не говорю. Ладно, Катя, на сегодня я действительно оставлю тебя в покое. Но только на сегодня. Тебя вызовут в отделение, и мы поговорим уже там. А сегодня сможешь ехать домой.
Катька облегченно вскочила со стула и поспешила к двери, даже не попрощавшись ни со мной, ни с Жорой.
– Девчонка явно чего-то боится, – сказала я.
Жора согласно кивнул.
– Слушай, Жора, – я ухватила Овсянникова за рукав. – Давай я съезжу к ней сегодня. Я поговорю с ней наедине, может быть, мне она что-нибудь скажет!
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – покачал головой Жора. – Наоборот, как я понял, с ней не нужно церемониться. Ее нужно тащить в отделение, разговаривать предельно жестко, давить и выцеплять информацию. А все эти сюси-пуси только помешают. Она возомнит о себе бог знает что и вообще не станет ничего говорить.
– Возможно, ты и прав, – согласилась я, решив про себя, что все-таки наведаюсь к Катьке до ее вызова в отделение.
– Ну что, допросы остальных ты слушать не хочешь? – вставая, спросил Жора.
– Нет. Не думаю, что услышу что-нибудь интересное от них.
– Тогда иди жди меня в машине, потом я тебя отвезу.
Я уже поднялась, когда вдруг дверь раздевалки распахнулась, и в нее вошел помощник Жоры с лейтенантскими погонами. Из-за его спины выглядывала лисья мордочка Ленки Сорокиной.
«Этой-то что еще нужно в моей раздевалке?» – недовольно подумала я.
– Георгий Михайлович, – откашлявшись, начал лейтенант, – тут вот новые обстоятельства открылись…
– Какие еще обстоятельства, говори быстрее, – нетерпеливо сказал Жора.
– Да вот говорят, что… Хм… – он бросил на меня осторожный взгляд, – ваша… жена поила убитую кофе. Буквально за несколько секунд до ее смерти.
Я аж задохнулась от возмущения! Значит, эта мерзкая гадюка припомнила, что мы с Наташкой в перерыв сидели у меня в раздевалке и пили кофе, и теперь стуканула, что это я могла ее отравить! Это уже переходит все границы ее интриг!
Жора недоуменно уставился на лейтенанта, потом перевел взгляд на меня.
– Жора, я видела, что она плохо себя чувствует, – быстро проговорила я, – поэтому я и пригласила ее во время перерыва попить кофе и заодно предложила пойти домой. Мы пили один и тот же кофе, и я, как видишь, жива и здорова.
– Где банка? – хмуро спросил Жора.
Я быстро сгоняла в комнату отдыха, не обращая внимания на присутствующих там, схватила банку с кофе, которой мы пользовались, и принесла ее в раздевалку.
– Возьми, – Жора протянул лейтенанту банку, и тот упаковал ее в полиэтиленовый пакет.
– А чашки где? – спросил лейтенант.
– Чашки… Я их помыла, – вспомнила я.
– А зачем? – прищурившись, спросил лейтенант. – Разве это входит в ваши обязанности?
– Нет, не входит! – уже разозлившись не на шутку, рявкнула я. – Просто я с детства ненавижу грязь и свинство! И свиней тоже! – с последними словами я повернулась к Сорокиной, чьи маленькие глазки сразу забегали туда-сюда.
– Жора, – уже спокойнее попыталась я объяснить Овсянникову, – дело в том, что наша уборщица, баба Клава, заболела. Обычно посуду моет она, а тут пришлось мне. Ты же знаешь, что я не стала бы оставлять грязные чашки в своей раздевалке.
– Знаю, знаю, – хмуро проговорил Жора. – Ну-ка, давай выйдем, – обратился он к лейтенанту. – И посторонних прошу покинуть помещение.
Ленка никак не отреагировала.
– Я сказал: посторонним – вон! – заорал Жора громовым голосом, который появлялся у него в критические минуты.
Ленку словно ветром сдуло. Я осталась одна. Села на стул, уронив голову на руки. В голове моей хаотично металось что-то похожее на мысли.
