Излишне говорить, что к этому моменту глаза мои были налиты не слезами, нет. Кровью, вязкой и горячей, словно кипяток, обволакивающей мозг приступом дикой ярости. Молча я схватила подвернувшийся под руку Надькин халат и, натягивая его на ходу, рванулась к девчонкам. Сзади в ужасе забулькала Ирка, но я не остановилась. Подлетев к месту увеселения игривых дяденек, я с размаху толкнула в спину седого мерзавца. Не ожидавший ничего подобного, он, нелепо взмахнув руками, полетел к воде. А я, не теряя времени, изо всех сил оттолкнула от второй девочки другого, маленького и толстого, опрокинув его на спину. Больше, пожалуй, времени на маневры у меня не осталось. Загородив собою ревущих девочек, я сжала кулаки и разве что не оскалилась. Опешившие в первое мгновение мужики опомнились. Кто-то спросил, недоумевая:
— Это что такое?
— Откуда взялась эта психованная?
— Это их мамаша, что ли?
— Это их папаша, говнюк, — зарычала я и, оглянувшись за спину, быстро приказала:
— Немедленно взять вещи и бегом по тропинке! Бегом!
Развернувшись вновь к восьмерым мужикам, я почувствовала холодную струйку пота, побежавшую между лопаток. Выражение их лиц не было, в общем, чересчур зверским, но хорошего тоже не предвещало. Покосившись через плечо, я увидела быстро мелькающие босые пятки. Девчонки стремглав неслись вверх по узенькой тропинке, которую я в данный момент героически пыталась собой загородить. Но догонять детей, похоже, никто не собирался. Мне пришло в голову, что сейчас было бы очень славно вежливо сделать книксен, сказать: «Спасибо за внимание!» — и быстренько удалиться в сторону родных кустов. Но мои новые приятели явно были с этим не согласны. К тому же двое уроненных мной на песочек дяденек поднялись на ноги, отряхнулись и теперь явно направлялись ко мне. Седой проявил больше прыти, оказавшись около меня первым. Он молча выбросил в направлении моего лица кулак, и один бог знает, как мне удалось отклониться на пару сантиметров в сторону и вцепиться зубами в его руку чуть пониже локтя. После этого по инерции я начала заваливаться назад, но руку не выпустила, как хорошая собака. Мужик, взвыв от боли, стал падать вслед за мной. Соприкоснувшись с землей спиной и затылком, я сжалась в комок, а мужик вдруг перелетел через меня кувырком и, наткнувшись на прибрежный бугорок, снова отправился в воду. Руку его я, конечно, к тому времени уже выпустила, чувствуя во рту тошнотворный вкус чужой крови. Вежливо откланяться захотелось еще больше. Могу поклясться, что никаким подобным приемам по кусанию и прочему я никогда в жизни не училась, но что получилось, то получилось.
И если уж богу захотелось сегодня оставить мои зубы на месте, то, на мой взгляд, ему было пора опять вмешаться.
С трудом поднявшись на ноги, я вновь оказалась лицом к лицу с веселыми ребятами. И почти что с безразличием увидела, что второй поруганный джентльмен все еще не оставляет попыток со мной сблизиться.
— Интересно! — властный голос с легкой хрипотцой перекрыл вдруг общий гомон и словно пригвоздил к месту коротышку.
Все как по команде развернулись лицом к лавочке, и я увидела немолодого мужчину, весьма, я бы сказала, привлекательного, если бы встретила его на скамеечке в парке Горького, а не здесь. Получив небольшую передышку, я глянула в сторону наших кустов и увидела Ирку и Надьку, застывших, словно истуканы. А Надька к тому же все еще не оделась. Тут я вспомнила, что ее халат на мне, и обрадовалась, поняв, что стирать его придется хозяйке.
«Хоть бы сбегали за кем, дуры!» — сердито подумала я, но тут главный (теперь я в этом не сомневалась) продолжил:
— Так испоганить день!
Он опечаленно качал головой, переживая, будто у него умер близкий родственник. Я же ломала голову, пытаясь определить, про кого он говорит: про меня или про этих паразитов? От этого, по моим понятиям, зависело очень многое. Для меня, по крайней мере.
Вдруг сзади раздалось чуть слышное шуршание. Не успев оглянуться, я почувствовала, что вплотную ко мне кто-то прошел, явно намеренно задев плечом. И поскольку халат на плече тут же промок, я определила, что это тот самый блондин, что плавал рядом с нами. В чем я через мгновение и убедилась. Оглянувшись, я заметила, что тропинка позади меня была пуста.
А блондин преспокойно встал спереди, загородив необъятными плечами всю панораму. Честно сознаюсь, что созерцание его спины на какое-то время вытеснило из моей головы абсолютно все здравые мысли. Завороженно поморгав на все это великолепие, я наконец решила, что хорошего понемножку. И стала потихоньку пятиться назад, рассчитывая, что, увидев меня на горке, девчонки догадаются убраться подальше.
Но не успела я сделать и одного шага, как блондин, не оборачиваясь, протянул назад здоровенную лапу и пребольно ухватил меня за запястье. Только я собралась взвизгнуть, больше от неожиданности, чем от боли, как он еще сильнее стиснул мою руку. Проглотив собственный визг, я замерла. Это что же, пока командир говорит, шевелиться не положено? Я слабо дернулась и вновь ощутила дружеское рукопожатие. И, решив плюнуть в конце концов на всех, я решительно рванула руку, но не удержалась на ногах и плюхнулась на землю. Если не считать, что рука у меня чуть не оторвалась, все обошлось благополучно.
Мой страж резко повернулся, наклонился и, словно куклу, вновь поставил меня на ноги, сурово бросив:
— Не валяй лучше дурака!
И через пару секунд я услышала:
— А ты, значит, решила нам телок заменить, так, что ли?
Все снова начали глазеть на меня, а широкоплечий сторож проволок меня за руку и поставил перед главным.
Что тот говорил последние несколько минут, я полностью пропустила, разглядывая сногсшибательную спину, поэтому не нашлась что ответить.
— Да, резва! — задумчиво добавил главный, разглядывая меня, словно верблюда в зоопарке.
Обойдя меня, затем столик, мой конвоир присел на лавку позади главного. Все остальные с обезьяньим любопытством ожидали, что будет дальше.
— Подойди, Сема… Погляди, какой вред мужику нанесла! И кто? Баба!
Искоса глянув на подошедшего, я увидела его руку и внутренне содрогнулась. Было похоже, что это не я его укусила, а крокодил.
— За все надо платить! — главный театрально развел ручками.
Тут мне показалось, что сидящий позади него с безразличным видом мой сторож что-то негромко сказал.
Но главный, не дрогнув ни одним мускулом, продолжил:
— Я думаю, это справедливо…
— Я ее быстро утихомирю… — прорычал, словно тигр, покусанный Сема, качнувшись в мою сторону.
— А рук-то у тебя много, Сема? — не поднимая головы и не поворачиваясь, спросил вдруг мой конвоир.
Мужики дружно заржали, даже у главного дрогнули губы, но он быстро спрятал усмешку. А мой конвоир вновь сказал ему что-то, чуть громче, но слов все равно не было слышно, и я гадала: заступается он за меня или наоборот? «Ну ты же хороший, скажи, чтобы меня отпустили. Вон ты какая здоровая чертова горилла! Будь человеком хоть раз в жизни! — принялась я канючить про себя. — А ты, паразит, не тяни из меня душу! Я слабая женщина.., хоть и кусаюсь… Сами виноваты, я подобной мерзости стерпеть не могу…»
Когда смех затих, главный лениво переменил позу, подпер рукой подбородок и, глядя на меня в упор, проронил:
— Ладно уж.., гуляй пока, раз такая шустрая… Но… — он выдержал эффектную паузу, — ..лучше тебе на глаза нам не попадаться.., особенно Семе.
Он небрежно махнул в мою сторону рукой и отвернулся. Мужики, словно ровным счетом ничего не произошло, расселись кто куда, и только Сема смотрел лютым волком. Конвоир мой встал, подошел и, схватив меня не слишком галантно за шиворот, потащил через весь пляж к девчонкам. Подойдя поближе, он с силой толкнул меня к ним и усмехнулся:
— Получайте! — и добавил:
— Александр Матросов хренов…
* * *
Не произнеся не единого слова, мы торопливо шагали к деревне. На самой окраине я притормозила и сказала:
— Стойте!
Девчонки мгновенно остановились, поглядывая на меня с виноватым видом.
— Слышь, Анастасия… — Надька хмурилась. — Ты извини, но знаешь.., так быстро все произошло… Короче, мы должны были тебе помочь, но… Лично я испугалась.
— Да ладно, — отмахнулась я, думая лишь о том, как бы сказать Надьке, что воротник ее любимого халата почти совсем оторван таскавшим меня галантным джентльменом. — А вот халат…
— Стаська, ты как кошка за котят… — Ирка тоже волновалась и несла бред. — Мне очень стыдно, что мы тебя.., не поддержали. Но.., я так не умею.
— Ну и характер у тебя! Как рванула… — все никак не могла успокоиться Надька.
«Да уж, — подумала я про себя, — сколько синяков и шишек я получила в жизни за этот характер! Пожалуй, надо сейчас сказать Надьке про халат, пока она так возвышенно настроена. Поправлю-ка ей настроение».
Надежда тем временем подошла и, обняв меня за плечи, с чувством сказала:
