Они давно уже решили для удобства жить вместе. Лола утверждала, что Маркиз – удивительный неряха и обжора, как все мужчины, но эти недостатки не перевешивают Лениных достоинств, и что нельзя требовать от мужчины слишком многого. Леня же, в свою очередь, утверждал, что Лолка – взбалмошная и капризная девица, редкостная лентяйка и что она совершенно разбаловала Пу И. Но в трудную минуту Лола умела забыть про капризы и мобилизоваться, а в спорах с Маркизом вовремя остановиться, что, согласитесь, для женщины качество немаловажное.
Таким образом, компаньоны вполне сносно существовали вместе вот уже более двух лет. И хотя Лола изредка устраивала Маркизу сцены, напоминающие семейные, ей и в голову не приходило менять свою жизнь.
Вместе с ними, кроме Пу И, в квартире жили еще двое питомцев – огромный угольно-черный кот с аккуратной белой манишкой и белыми лапами и говорящий попугай Перришон. Кота Леня нашел на лестнице в трудную для того минуту жизни и предложил пожить у него. Назвал он кота Аскольдом в память о своем погибшем друге и учителе. Коту так подходило это имя, что Леня иногда подумывал о переселении душ. Попугай же прошлой зимой влетел в открытую форточку, да так и остался жить у них, быстро вписавшись в веселую компанию зверей. Лола всей душой обожала Пу И, Леня был безмерно привязан к коту Аскольду, а попугай считался у них общим.
Итак, на первый взгляд у Лолы совершенно не было причин впадать в депрессию в это время года. Но это только на первый взгляд. На самом деле причины были, и много. Во-первых, Лола терпеть не могла темноту. В каком-то журнале она прочитала, что не одинока в этом, что от отсутствия света можно получить сильный стресс. И если в масштабах города Лола была не в состоянии бороться с темнотой, то в собственной квартире она устраивала иллюминацию, как в Париже в день взятия Бастилии.
Осенью Леня не раз просыпался в недоумении. На часах – три ночи, а в квартире везде включен свет, кроме его комнаты, и то только потому, что с некоторых пор он стал запираться на задвижку, опасаясь Лолкиных хождений с фонарем. Спать в такой обстановке было невозможно, Лене спросонья казалось, что он попал в детство и проснулся в пионерском лагере. Там свет в коридоре горел всю ночь.
Звери тоже реагировали на Лолины новшества неадекватно. Попугай Перришон в клетке, прикрытой платком, сидел тихо, но кот, проснувшись при свете, считал, что уже утро, и требовал внеочередного кормления. Пу И темноты не боялся, поскольку зимой спал у Лолы в кровати.
Еще Лола плохо переносила холод, она ужасно мерзла. Всюду по квартире были расставлены электрические обогреватели, и Леня, вернувшись откуда-нибудь, попадал в тропическую жару. От духоты болела голова у всех, включая саму Лолу, но упрямица ни за что не давала проветрить.
В общем, своими капризами Лолка достала всех, и Леня подумывал, не отправить ли их с Пу И куда-нибудь погреться в теплые страны, а они с котом и попугаем пока тут отдохнут. Трудность заключалась в том, что предложение это никак не могло исходить от него, поскольку упрямая девчонка тут же заподозрила бы, что он хочет от нее избавиться, и нарочно никуда не полетит. Леня терпеливо ждал, когда Лола сама придет к этой мысли, но терпение его было уже на исходе.
Вот и сегодня Лола поднялась поздно, жалуясь на головную боль и слабость. Леня с утра успел сбегать в магазин за свежими булочками, прикупил еще в кофейне на углу ароматных кофейных зерен и смолол их на ручной мельнице. Кроме этого, он сумел перед уходом вытащить из Лолкиной кровати Пу И и унести его с собой на прогулку. Это не дело, что собака сидит без свежего воздуха. И уж совсем не дело – устраивать лужу перед дверью.
Вернувшись, Леня привязал Пу И к ручке двери, чтобы тот не шлепал грязными лапами по всей квартире, и постучал к Лоле в ванную.
– Выйди и займись своим волкодавом!
Ответ был неразборчив.
Маркиз накормил кота и попугая, заправил кофеварку, сунул в микроволновку успевшие остыть булочки и вышел в прихожую. Пу И по-прежнему сиротливо сидел на коврике и смотрел с укором.
Он был обижен на весь мир, в частности на Маркиза – за то, что тот безжалостно вытащил священную храмовую собаку на улицу, в слякоть и мокрый снег; на Лолу – за то, что она оставалась в тепле и уюте, в то время как ее любимый песик (как она постоянно уверяет) мучился на холоде, зябко поджимая свои нежные лапки; на ужасный петербургский климат, так непохожий на климат его исторической родины, мексиканского штата Тихуана; даже на кота Аскольда, который в угоду хозяевам научился пользоваться унитазом и даже спускал за собой воду. Ведь если бы Аскольд не освоил этот трюк, а пользовался, как все порядочные кошки, специальным кошачьим туалетом с наполнителем в виде песка или мелких пористых гранул, Пу И тоже изредка мог бы делать там свои дела, и его не тащили бы на прогулку… но нет, этому пижону Аскольду важнее показать свои необыкновенные способности и удивить хозяев! И еще, ему очень нравится нажимать лапой на сливной рычаг и потом следить за потоком воды, с шумом низвергающимся в воронку! Иногда Аскольд проделывал этот фокус на бис, по пять-шесть раз, пока Лола или Маркиз не выставляли его из туалета.
Из-за двери ванной раздавалось Лолино пение. Леня прислушался и нахмурился. Его подруга обладала артистическим талантом и отличным музыкальным слухом. Голос тоже у нее был – не слишком сильный, но приятный. Лола часто напевала для себя, и Леня уже научился определять по репертуару, каково ее настроение.
Если Лола, закрывшись в ванной, пела с надрывом душераздирающие романсы типа «Нет, не тебя так пылко я люблю» и «Я ехала домой, я думала о вас…», это значило, что она влюбилась. То есть не то чтобы влюбилась, но увлеклась кем-то, и довольно сильно. Такое Лолино состояние Маркиз, сам себе не признаваясь, очень не любил, потому что Лолка становилась ужасно рассеянная и глупая. На самом деле Маркиз слегка ревновал свою подругу. Хотя между ними была твердая договоренность, что они связаны только делами, все равно было очень неприятно, когда Лола с нежностью думала о другом мужчине. Но такое с Лолкой случалось довольно редко, а точнее, она умела тщательно скрывать свои чувства.
Если Лола с улыбкой на устах напевала мелодии из старых советских фильмов – что-нибудь типа «Все стало вокруг голубым и зеленым…» или, схватив на руки Пу И, кружилась по комнате и распевала во все горло, глядя в черные глазки-бусинки песика, «Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось…», это означало, что все прекрасно, что впереди у Лолы множество замечательных встреч, она еще будет блистать на сцене и на экране и что Пу И – самый замечательный песик на свете. В таком состоянии Лола бывала удивительно хорошенькой, и Леня всегда смотрел на нее с удовольствием.
Бывали у Лолы и другие минуты, когда она пела тихим голосом украинские песни из репертуара своей тетки Калерии Ивановны. Тетя Каля была женщиной темпераментной, и песни, которые она пела с подлинным чувством и с огнем в глазах, у Лолы выходили заунывными и тягучими.
Леня переглянулся с Пу И и прислушался.
– Ты мое сердэ-энько, – мрачно выводила Лола.
Это означало, что жизнь не удалась, что тонкой Лолиной натуре тесно в четырех стенах их комфортабельной квартиры, что домашние ее совершенно не понимают и никогда не поймут, что талант ее среди этих отвратительных толстокожих людей не может существовать и что Лола подумывает о самоубийстве (разумеется, не всерьез).
В общем, как сказал поэт, и к Лолиному состоянию очень подходили эти строчки: «В Европе холодно, в Италии темно, жизнь отвратительна, как руки брадобрея…»
В такие минуты Леня предпочитал держаться от своей партнерши подальше, поскольку Лола могла устроить скандал на пустом месте просто потому, что у нее плохое настроение.
Однако сейчас он рассердился на Лолку – все время твердит, как она обожает своего ненаглядного чихуахуа, а сама не может даже вымыть ему лапы! Но Пу И смотрел так жалобно, что Леня усовестился – животное не виновато, что у него такая ужасная хозяйка. Он нагнулся было к песику, но тут услышал из кухни подозрительные звуки – как будто что-то мягкое и упругое упало с холодильника. Это могло означать только одно: кот Аскольд вспрыгнул на стол. За последнее время кот сильно прибавил в весе. И хотя он был по-прежнему в отличной спортивной форме и одним прыжком мог попасть с пола на высокий холодильник, прыжки эти не получались бесшумными.
На столе Леня оставил блюдо теплых булочек, прикрытых салфеткой, которая, разумеется, не могла служить преградой. Аскольд в принципе булочек не ел, но мог из чисто хулиганских побуждений расправиться с ними по принципу «не съем, так понадкусываю». Леня очень любил своего кота, но есть с ним из одной тарелки все же не хотел.
