— Ничего, милая.
— Здесь слишком тоскливо, — сказала я, вставая. — Пойду к полю, посмотрю репетицию. Миссис Уотерстон прекрасно организовала праздник. Наверное, в следующем году комитет фестиваля снова возглавит она.
Мама угрожающе засопела.
— И спорить готова, — продолжала я, — что битва станет настоящей кульминацией Дней Йорктауна. Люди будут вспоминать ее неделями. Да что неделями — месяцами!
— Чепуха! — воскликнула мама. — Битва станет позорищем! Ты просто не слышала, какие глупости она говорила. Эта женщина ничего не понимает в битвах!
— А ты? Ты понимаешь?
— Уж не меньше миссис Уотерстон! О битве при Йорктауне я и не говорю. В конце концов, я тут выросла! А она нам просто все испортит.
— Ну, теперь-то ты мало что можешь исправить.
— Еще посмотрим! — Мама воинственно встала и прошагала в дом, чтобы припудрить парик и увенчать его огромной, украшенной цветами шляпой. Выйдя на улицу, она пустилась по дороге бодрой рысью.
Я медленно побрела следом, размышляя, сделала я добрые дела или, напротив, дала начало новой цепочке неприятностей. Однако чувствовала я себя гораздо лучше, чем раньше.
На поле битвы царил хаос, само поле веревками отделялось от мест для зрителей, где рабочие уже начали сколачивать трибуны. Миссис Уотерстон в очередном богато украшенном платье бегала по полю взад-вперед, как футбольный судья, и гаркала приказания в безнадежно современный мегафон, причем «блюстители старины» его откровенно игнорировали. По высказываниям зрителей, среди которых было много родственников и друзей актеров, по выражениям их лиц я поняла, как она их раздражает. Можно было только догадываться, что думают о миссис Уотерстон сами актеры.
Особенно если вспомнить, что самые опытные из них участвовали в праздновании Дней Йорктауна далеко не в первый раз и прекрасно знали, что на самом деле творилось на поле боя в далеком 1781 году. Я наконец поняла, почему столько народу терпит бестолковое руководство миссис Уотерстон — она каким-то образом уговорила Дирекцию национальных парков, чтобы ей разрешили организовать постановку на историческом месте, там, где в действительности состоялась когда-то битва, — щедрость в последние годы неслыханная. Однако войскам совершенно не понравилось, что по полю носятся «блюстители старины» с детальными планами битвы в руках. Из толпы доносился недовольный ропот, некоторые возмущались в открытую.
И все-таки шоу продолжалось, и моя мать, похоже, имела к этому какое-то отношение. Как ни странно, она выступала в роли миротворца. После того как мимо группы военных проходила миссис Уотерстон, сея раздор и вызывая к себе примерно те же чувства, что вызвал в свое время налог на чай, у нее в кильватере проплывала мама и вызывала улыбку даже у самых сердитых солдат. Репетиция началась позже запланированного, но все же началась, мама уселась неподалеку от поля боя, и, как только где-нибудь возникали очаги неудовольствия, она улыбалась и махала участникам платком.
— Это слишком мило, чтобы быть правдой, — сказала я, садясь на трибуну рядом с отцом, который наблюдал, как очередная колонна военных маршем выходит на поле. — Она что-то задумала.
— Кто что-то задумал? — беспечно спросил отец.
— Не обращай внимания, — ответила я, зная, что отец все равно одобрит любые мамины выходки, даже самые экстравагантные. — А Монти-то повеселел.
Помощник шерифа стоял в нескольких шагах от нас и оживленно обсуждал что-то с группой людей.
— С кем это он разговаривает? — спросил отец.
— Журналисты, наверное. Да, точно, вон тот парень — из «Дейли пресс». И кузен Уисли тут как тут.
— Ни слова не удалось вытянуть, — пожаловался Уисли, отходя от Монти и шлепаясь на трибуну позади нас. — Ничего, они еще доиграются! Не имеют права так грубо игнорировать Первую поправку![21]
— Надеюсь, расследование проведут действительно тщательное, — сказал отец. — Мне почему-то кажется, что они что-то проглядели.
— И мне, — подхватил Уисли. — Например, убийца мог охотиться вовсе не на Бенсона. Они совершенно не рассматривают версию о том, что у преступника могла быть другая мишень.
— Ты, что ли?
— Ну сколько раз говорить: у меня полно врагов!
— Мое алиби даже не стали проверять, — жаловался отец. — Могли бы сообразить: я запросто мог улизнуть с вечеринки и убить Бенсона.
— Это смешно, папа! — не выдержала я. — Едва Уисли перестает ныть, что именно он должен был стать жертвой, как ты начинаешь стонать, что не попал в число подозреваемых. Вот он — твой звездный час! Видишь, Уисли? Вперед! Я даже одолжу тебе фламинго.
И отец, и кузен вздрогнули.
— Ну да, смейся-смейся, — скорбно сказал Уисли. — Как бы ты себя почувствовала, если бы это я валялся в твоем павильоне с клювом в спине? А? Твой родной кузен…
— Ничего, выжила бы.
— Хватит, перестаньте, — попросил отец. — Смотрите, вон подразделение Майкла. Парень чертовски хорош в белой форме!
Положим, «чертовски хорош» — это немножечко чересчур, но посмотреть на Майкла стоило.
Я следила за любимым глазами, но — спасибо папе и кузену! — мысли мои вернулись к убийству, аресту Фолка и опасению, что настоящий преступник уйдет безнаказанным.
— А ты что думаешь? — спросил Уисли. — Монти, похоже, уверен, что схватил убийцу. Ты веришь в то, что Кейтс виновен?
— Монти ошибается. И мы это докажем, как только он перестанет корчить из себя гения и начнет слушать, что ему говорят.
Во всяком случае, я надеялась, что докажем.
— А у тебя есть какие-то свидетели?
— Может быть, и есть.
Скорее всего доказывать невиновность Фолка придется мне одной, думала я, улыбаясь Майклу. Он явно наслаждался, демонстрируя себя зрителям в компании остальных «французов». Боюсь, от него будет мало толку.
Что ж, одной так одной. Обойду лагерь в поисках тех, кто тоже надевал вчера килт — вряд ли их было много. А ведь завтра в постановке должен участвовать целый отряд шотландских горцев! Может, кто-нибудь из них приехал пораньше? Кроме того, можно найти и расспросить «проклятого сыщика» Мела. Вдруг он заметил что-нибудь странное, пока шпионил за миссис Уотерстон? Тем более он тоже из Ричмонда. Что, если Мел — одна из жертв истории с фирмой «Купер и Энтони», возжаждавшая отмщения?
А еще я, возможно, зря отметаю подозрения Уисли, что именно за ним охотился преступник. Если кузен прав, у нас появляются новые подозреваемые — Тони, например. Что, если Монти не такой уж дурак, и Тони только притворялся пьяным, убив перед этим Бенсона?
Кроме того, Уисли считает, что с самим Монти что-то нечисто. Надо бы и его проверить. И что это за загадочная блондинка в «ягуаре»?
Придется выловить Тони и еще раз с ним потолковать. Может, удастся вытрясти из мерзавца что-нибудь по поводу этих носков. Опять же — Тони был в моем павильоне, о том, что он прятался под столом, нам известно лишь с его слов. Может, он вообще все выдумал про носки? Может быть, мы зря так рано исключили его из числа подозреваемых? У Роджера Бенсона врагов было больше чем достаточно. Надо выяснить, не входил ли в их число Тони. Почему на фламинго не оказалось его собственных отпечатков? Или они все-таки были, а полицейские не приняли их в расчет, потому что знали, что птицу выковал именно Тони? Я вспомнила, что и Тони, и Бенсон, оправдывая свои подлые делишки, употребляли одинаковую фразу: «параллельное развитие». Не значит ли это, что они были знакомы?
Неплохо бы и отыскать Теда — я ведь так и не сообщила ему об аресте Фолка — и вытрясти из парня всю правду о его таинственном алиби.
Перебирая в уме разнообразные версии, я повернулась, чтобы идти, и, спохватившись, оглянулась на Уисли. Трудновато будет беседовать с людьми, если он начнет путаться под ногами.
Уисли мрачно наблюдал за передвижениями войск. Казалось, он уставился прямо на Майкла.
Я подавила смешок. Когда кузен спросил меня о свидетелях, я как раз улыбалась Майклу. Вдруг Уисли подумал, что Майкл и есть мой свидетель?
«Ну и пусть, — решила я. — Майкл сейчас слишком занят, чтобы обращать внимание на происки Уисли, а мне как раз на руку, что тот за мной не увяжется».
Я с удивлением заметила, что мама в сопровождении эскорта офицеров уходит со своего места. Судя по цвету формы, провожатые были из разных войск. Что же она задумала?
Я было собралась проследить за таинственными перемещениями матери и тут заметила Джесса, капитана артиллерии.
— Эй, спасибо вам за мальчишку с уткой! — крикнул он. — Похоже, нам и в эту ночь удастся поспать.
— Значит, мадам ван Штейбен проглотила утиные яйца в качестве помехи стрельбе?
— Нет, конечно, — усмехнулся Джесс. — Она бы с удовольствием сделала из них омлет, прямо там, на пушке, а на десерт — утку в апельсинах. Однако… впрочем, взгляните сами.
