В верхней части листовки был изображен красавец-кот в роскошных сапогах с ботфортами, вышитом золотом камзоле и широкополой шляпе с огромным страусовым пером. В лапах нахальный кот держал фирменный пакет магазина со своим собственным портретом. Ниже шел рекламный текст, перечислявший основные товары, представленные в магазине. Здесь же был адрес и телефон – адрес того самого помещения, где я сейчас находилась.
И наконец в самом низу листовки была приписка:
«Для оптовых покупателей товар отгружается со склада по адресу: Удельный проспект, дом 3-а».
Эврика! Ивана наверняка держат на складе! Такое во всех фильмах показывают: заброшенный склад, или неработающий завод, или на крайний случай большой сарай – самое удобное место для того, чтобы держать похищенного человека. Туда никто не ходит, посторонних не пустит охрана, и можно незаметно провезти человека в грузовом автобусе – мало ли, товар какой.
– Ты чего это тут делаешь? – раздался вдруг прямо надо мной голос морского волка.
– Сережку уронила! – отозвалась я и поднялась, машинально спрятав листовку в карман.
– Нашла?
– Нашла! – я честно продемонстрировала ему сережку, предусмотрительно вынутую из уха.
– Это тебе повезло, что нашла! Тут давно не прибирались, как эта… юридическая контора съехала. Я хозяину говорил, чтобы прислал уборщицу, да он все отмахивается. Надо хоть мне самому палубу надраить, а то непорядок…
– Разве же это мужское дело? – проговорила я кокетливо, вставляя сережку на прежнее место.
– Самое что ни на есть мужское! – гаркнул бравый моряк. – На корабле каждый день палубу драят, а капитан платочком чистым проверяет. Если платочек запачкается – наряд вне очереди! На кухне картошку чистить или того хуже – гальюны убирать. Так что вахтенные стараются. Ни одна уборщица так не вымоет, как моряк! Ну что, чаю-то еще выпьешь? – добавил он, включая чайник в розетку.
– Да нет, я, пожалуй, пойду… – И я покинула пустующий офис.
Бонни встретил меня в дверях нервным подвыванием. Бросившись навстречу, он едва не сбил меня с ног, да еще и обслюнявил своим огромным шершавым языком.
– Бонни, веди себя прилично! – проговорила я, отстраняясь, и достала из кармана платок.
При этом на пол выпала скомканная листовка.
Пес неожиданно зарычал, отступил на шажок и уставился на листовку, как на живое и очень неприятное существо. Шерсть у него на загривке поднялась дыбом.
– Что это с тобой? – Я подняла листовку, но Бонни зарычал еще громче и выхватил злополучную бумагу у меня из руки.
– Да что с тобой происходит? – пробормотала я.
Он уставился на меня в упор с таким выражением, что мне стало стыдно за свою непонятливость.
– Ты хочешь сказать…
«Ну конечно! – говорил его взгляд. – Наконец-то ты хоть что-то научилась понимать!»
– Да я и сама так думала… Значит, мне нужно ехать на Удельный проспект?.. Стоит взглянуть на этот склад…
«Не тебе, а нам!» – говорили выразительные глаза дога.
– Об этом не может быть и речи! – твердо произнесла я.
Бонни, цокая когтями по полу, обошел меня и лег возле двери, давая понять, что на этот раз без него я из квартиры не выйду. Он меня просто не выпустит.
– Но, Бонни, ты слишком заметный… – пыталась я его переубедить.
Он в ответ на мои слова и ухом не повел.
И после этого говорят, что человек – повелитель природы! Да это слюнявое чудовище вертит мной, как хочет!
– Ну ладно, – проговорила я, когда поняла, что он просто не оставляет мне выбора. – Я возьму тебя с собой, но только уговор: слушаться меня беспрекословно! Не влезать ни в какие сомнительные истории! И не бегать за кошками и… гм… собаками женского пола!..
– Уа-у! – проговорил Бонни, поднимаясь с пола.
Это прозвучало как согласие, но по выражению его хитрой морды можно было понять, что он на самом деле думает: «Это еще вопрос, кто кого берет с собой и кто кого должен слушаться!»
Удельный проспект идет вдоль путей Финляндской железной дороги. Частью он застроен постепенно приходящими в ветхость деревенскими домами, кое-где выросли, как грибы, новые жилые корпуса, то и дело сотрясаемые гулом проходящих электричек, но больше всего здесь разнообразных складов, гаражей и ангаров.
На заржавленных железных воротах я увидела аккуратную табличку с адресом: «Удельный пр., дом 3». Тут же масляной краской было крупно написано: «Кафель. Сантехника. Водопроводная арматура». Возле ворот дремала на скамейке тетка в ватнике.
– Бабушка, а где дом три-«а»? – осведомилась я.
Тетка открыла глаза и увидела нас с Бонни.
Выпучив глаза и широко открыв рот, она отшатнулась, едва при этом не свалившись со скамейки. Думаю, что не моя скромная особа произвела на нее такое сильное впечатление.
– Да вы не бойтесь, он смирный! – постаралась я успокоить ее.
Бонни, в подтверждение моих слов, попытался приветливо улыбнуться. Надо сказать, выглядело это для неподготовленного человека страшновато.
– Смирный?! – переспросила тетка, обретя дар речи. – Да он меня сожрет и не подавится!
– Не волнуйтесь, он уже завтракал! Так где же дом три-«а»?
– Вон там! – тетка махнула рукой куда-то влево, вскочила со скамейки и улепетнула в неприметную калитку.
Мы с Бонни переглянулись и бодро двинулись в указанном направлении.
Там, за высоким глухим забором, виднелось приземистое кирпичное здание. В заборе имелись железные ворота, но они были заперты, а в мои планы вовсе не входило сообщать о своем появлении. Подойдя к забору, я заметила, что одна доска расшатана и висит на гвозде.
– Бонни, подожди меня здесь, – сказала я своему верному спутнику. – Я схожу на разведку…
С этими словами я отодвинула в сторону болтающуюся доску и протиснулась за забор.
Передо мной оказался заросший бурьяном пустырь, посредине него – мрачное строение с заколоченными окнами.
Кроме того, в пыльной траве, между мной и зданием, валялось в живописных позах несколько бездомных собак.
Собаки были самые разные: здоровенный косматый пес неопределенной породы, мелкая шавка, отдаленно напоминающая болонку, серый дог с ободранным боком, явно знававший лучшие времена, черная уродливая собака, похожая на гиену из учебника зоологии, поджарый крупный пес с короткой рыжей шерстью…
Судя по его хозяйским замашкам, именно этот рыжий был здесь за главного. Увидев меня, он угрожающе зарычал, поднялся и двинулся мне навстречу.
Тут же вся его команда оживилась и потянулась следом.
Мне стало страшновато: оказаться один на один с целой сворой бездомных собак – удовольствие ниже среднего!
А они явно были хорошо организованы и беспрекословно подчинялись вожаку.
– Спокойно, спокойно! – проговорила я, отступая к забору. – Хорошие собачки, хорошие… я только заглянула к вам, я здесь вообще проездом… мы вообще не местные…
Рыжий пес медленно надвигался на меня, тихо рыча и угрожающе скаля желтоватые клыки. Остальные собаки шли за ним и, казалось, только ждали сигнала вожака, чтобы наброситься на меня и разорвать на мелкие клочки.
В общем, называется, сходила в разведку!
Мне хотелось броситься наутек, но в то же время я понимала – любое неосторожное движение, и вся свора кинется на меня…
И тут, в это страшное мгновение, за моей спиной раздался громкий треск. Что-то огромное, светло-песочное, проломило забор и пронеслось рядом со мной.
В следующую секунду я увидела Бонни, который стоял нос к носу с рыжим псом и обменивался с ним угрожающим рычанием.
Бонни был гораздо крупнее, но рыжий чувствовал за спиной поддержку своего сплоченного коллектива, и это придавало ему сил и решимости. В общем, трудно сказать, на чьей стороне была сила.
Бонни снова зарычал, но теперь мне показалось, что рычание было не угрозой, а предложением перемирия и попыткой договориться по-хорошему. Рыжий ответил ему – тоже в другой тональности. Кажется, переговоры начались.
Я прижалась спиной к забору, постепенно успокаиваясь, и с живейшим интересом наблюдала за двумя собаками.
Они еще немного поворчали, причем мне показалось, что в этом ворчании прозвучало постепенно возникающее взаимное уважение, и, наконец, рыжий ритмично замахал пушистым, свернутым бубликом хвостом. И можете мне не поверить, Бонни тоже несколько раз вильнул своим хвостом! Я такого прежде никогда не видела.
Обычно его хвост, длинный и толстый, как пожарный шланг, без движения висит сзади.
Я вслушалась в звуки, которыми обменивались два пса.
Честное слово, я начала понимать собачий язык! Во всяком случае, Бонни явно испросил у рыжего разрешения пройти через его территорию, и тот ему милостиво позволил.
Рыжий отвернулся, деловито куснул себя за заднюю лапу – блоха, знаете ли, – и неторопливо вернулся на прежнее место. И вся его разношерстная в самом прямом смысле команда также отступила, в прежних позах развалившись в траве под стеной здания.
