Тут же Катя вспомнила об утренней размолвке с Наташей, как та обиделась на нее – ее якобы заподозрили в том, что она роется в драгоценностях и документах хозяйки. Еще нарочно ничего не скажет полиции!
– Что вы имеете в виду?! – не веря самой себе, вскричала она. – Почему это кто-то должен подтверждать, что я ехала в Москву на встречу? Да какая разница, куда я ехала! Вы что – меня подозреваете?!
– Ну, определенных подозрений у меня еще нет, – уклончиво ответил следователь, – но сами посудите, Катерина Антоновна: вы нервничаете, путаетесь в показаниях, не можете дать вразумительного ответа на простые ясные вопросы…
– Меня едва не убили!
– Допустим, – Сергачев наклонил голову, – но сейчас вы не производите впечатления человека не в себе – говорите здраво, выглядите аккуратно. Но отчего-то умалчиваете о некоторых вещах… уж извините, но рассказ ваш доверия не вызывает.
– Да в чем вы меня подозреваете?! – Катя просто задохнулась от возмущения, которое было тем более сильным, что в глубине души она не могла не признать некоторой правоты следователя Сергачева – она и правда многого недоговаривала. – По-вашему, я сама запихнула себя в багажник и отвезла в лес?!
– Не надо утрировать, – поморщился он, – повторяю: в вашем случае я еще ни в чем не уверен, но многолетний опыт мне подсказывает, что дело ваше очень похоже на сговор. Вы в своих показаниях, что совершенно очевидно, кого-то покрываете.
– Но при чем здесь ваши два трупа в лесу? – спросила Катя, как могла, спокойно.
– А при том, что вы вполне могли сговориться с вашими похитителями! Или с одним из них. То есть я ничего не утверждаю, но такие случаи в моей практике бывали. Фиктивное ограбление, потом машину и ценные вещи продают, а денежки делят пополам.
– Но зачем мне красть свою собственную машину?! – едва не взвыла Катя. – Я и так могу ее продать, если захочу!
– А чтобы муж не узнал, – дробно рассмеялся Сергачев, – мало ли, там, в казино, дамочка проигралась или для любовника ей срочно деньги понадобились! У мужа ведь не попросишь, а так – ограбили, и все!
– Боже мой! – Катя прижала руки к вискам, потому что в глазах у нее потемнело и в голове застучали тысячи злобных молоточков. Она вспомнила жуткий взгляд главного бандита, этого ненастоящего лейтенанта Смородина.
– Вполне допустимо, что сговорились вы с одним из троих, – добивал ее Сергачев.
– И он убил ради меня собственного брата?! – прошептала Катя – голос отказывался ей повиноваться.
– Ну, что они братья, мы знаем лишь с ваших слов, – протянул следователь, – а это, сами понимаете…
– То есть вы мне не верите… – и тут Катя вновь вспомнила слова Стаса, что полиция уже точно определила участие в деле обоих братьев Саловых. И этот иезуит, что сидит напротив, не может не знать обстоятельств дела! То есть он нарочно ее запутывает, вместо того, чтобы расследовать дело!
– Так ищите того, кто сбежал на моей машине! – закричала она. – Тогда и узнаете, кто там кого убил! А заодно определите, кто такой главный бандит! А меня избавьте от своих предположений! Или вы еще в чем-то меня подозреваете?
– Да я вас пока ни чем не подозреваю, – следователь немного стушевался, – идите, я пропуск подписал. Отдохните, я вас позже вызову!
– И на том спасибо! – буркнула Катя и выскочила из кабинета, не попрощавшись.
«Ничего не кончилось! – клокотала в ее мозгу ужасная мысль. – Кошмар продолжается и набирает силу».
В волнении она проскочила мимо машины, ее окликнул водитель. Выпив полбутылки воды, Катя отдышалась и вспомнила, что ее давно ждет адвокат Ольховский, если, конечно, он ничего не перепутал и ему нужна именно она, Катя Неверова.
Катя подошла к двери офиса, нажала на кнопку вызова.
– К кому? – раздался из динамика хриплый голос.
– К адвокату Ольховскому, – сообщила Катя и добавила, сверившись с запиской: – Офис номер двадцать шесть…
Щелкнул замок, и дверь открылась.
Катя вошла в холл.
За невысоким барьером сидел пожилой дядька в форме охранника, перед ним лежал сборник кроссвордов.
Оторвав взгляд от страницы, он сообщил Кате:
– Справа, под лестницей.
Она направилась в указанном направлении, и, когда Катя уже свернула под лестницу, охранник спросил:
– Случайно не знаете – столица Уругвая?
– Монтевидео, – машинально проговорила Катя.
– О, подходит! – бурно обрадовался охранник.
Вниз вело несколько мраморных ступеней. Катя спустилась по ним, увидела обитую светлой кожей дверь с табличкой: «Адвокат С.С. Ольховский» и нажала на кнопку.
Дверь открылась, и Катя вошла в просторную приемную.
Пол был выложен темной полированной плиткой, напротив входа, за небольшим столиком с компьютером, сидела симпатичная темноволосая девушка.
Вдоль стен, на нескольких низких диванчиках, расположились посетители. В дальнем углу приемной стоял аквариум.
Увидев его, Катя невольно вспомнила аквариум в ночном клубе.
Этот был куда скромнее – ни затонувшего парусника, ни осьминога, только несколько красивых ярких рыб, пребывавших в непрерывном движении.
– Вы записаны? – осведомилась девушка, щелкая пальцами по клавиатуре компьютера.
– Мне звонили… – отозвалась Катя, отрывая взгляд от аквариума. – Моя фамилия Неверова.
– Да, конечно, – девушка улыбнулась. – Екатерина Антоновна? Но Семен Семенович приглашал вас к часу… то есть к тринадцати… не знаю, сможет ли он…
– Я не могла приехать раньше, – Катя помрачнела. – У меня было неотложное дело…
– Вовремя приходить надо, – подала голос прямая сухопарая старуха, сидевшая на краю низкого дивана с таким видом, как будто она забежала сюда на минутку и вот-вот понесется дальше. – Опаздывать не надо в учреждения!
– Бабка, что ты выступаешь? – оборвал ее здоровенный бритоголовый парень с золотой цепью на шее, словно перенесшийся в эту тихую приемную из эпохи бурных девяностых. – Что тебе неймется? В твоем возрасте спешить некуда, на тот свет всегда успеешь. Сиди, журнальчики читай, просвещайся…
– Это, может, тебе спешить некуда, – немедленно завелась старуха. – А у меня дел невпроворот! Мне, может, еще надо одно завещание отменить да другое написать! И еще дарственную на племянницу! И кто из нас первый на том свете окажется, это еще большой вопрос. У тебя, милок, профессия опасная!
– Типун тебе на язык! – проворчал парень и закрылся от старухи глянцевым журналом.
– Одну минутку, сейчас я узнаю, сможет ли Семен Семенович вас принять… – проговорила секретарша и потянулась к переговорному устройству.
– Только пришла, и уже ее принимать! – не унималась активная старуха. – Я вот вчера в поликлинике опоздала на десять минут, так никто меня не пропустил! Всего-то на десять минут только и опоздала, а эта королева – чуть ли не на два часа…
– Не обращайте внимания, – одними губами прошептала секретарша Кате. – Она здесь с утра всем нервы портит… – Девушка нажала на кнопку переговорного устройства и хорошо поставленным голосом произнесла: – Семен Семенович, приехала Неверова, она была записана на тринадцать… Семен Семенович!
Адвокат не отзывался.
На лице у девушки возникла тень беспокойства.
Она еще раз нажала на кнопку и повторила:
– Семен Семенович!
Ольховский по-прежнему не отвечал.
Девушка натянуто улыбнулась Кате, встала из-за стола и направилась к двери кабинета, проговорив извиняющимся голосом:
– Может быть, переговорник не работает…
– Или плохо стало твоему адвокату! – бросила ей вслед разговорчивая старуха. – А что, человек пожилой, здоровье неважное, работа нервная… вот, к примеру, вчера в поликлинике одну женщину прямо из очереди в реанимацию свезли!
– Типун тебе на язык, бабка! – оборвал ее «браток». – Мне этот адвокат до зарезу нужен…
Секретарша вошла в кабинет шефа, и через секунду оттуда донесся ее истошный вопль.
– Никак, бабка, ты накаркала! – проговорил «браток», поднимаясь с места. – Никак, и правда с адвокатом неприятность вышла!
Старуха тут же вскочила и с неожиданной прытью бросилась к полуоткрытой двери кабинета.
Катя – против воли – тоже сделала несколько шагов и заглянула внутрь через старухино плечо.
Кабинет был отделан в тяжелом старомодном стиле советского номенклатурного ампира – деревянные панели на стенах, громоздкий полированный стол, за которым можно проводить многолюдные совещания, несколько тяжелых, обитых искусственной кожей стульев. Только на стене вместо положенного портрета очередного вождя висел огромный портрет прогрессивного писателя Короленко.
Но Катя смотрела не на этот портрет и не на совковую отделку кабинета.
