произнес Ваня покровительственным тоном, — что рассказала все мне. Не женское это дело…
— Ах, не женское! — воскликнула я.
— Да, не женское.
— Вот уж не думала, что в твоем лице столкнусь с таким вопиющим проявлением мужского шовинизма!
Иногда, когда я сильно злюсь, то начинаю выражаться несколько высокопарно. Ваня, оказывается тоже. Или это он от меня понабрался? Мы яростно спорили минут пятнадцать, и уже дошло до того, что я начала жалеть о том, что вообще связалась с этим упрямым и твердолобым субъектом и с моих губ готовы были слететь непоправимо обидные слова. В этот момент Орлиный Глаз, до этого молча наблюдавший за развернувшейся перед ним баталией, сказал тихим, но таким внушительным голосом, что мы сразу замолчали и успокоились:
— Уверен, что при соблюдении всех предосторожностей, Катерина вполне может принять участие в операции.
Когда он произносил слово «операция», мне показалось, что его глаза сверкнули, как огни далеких маяков.
Я победно посмотрела на Ваню. Он, совершенно неожиданно, показал мне язык. Это так не вязалось с серьезным и напыщенными речами о роли женщины в обществе, которые он вел несколько минут назад, что я рассмеялась.
— Вижу, мир восстановлен, — продолжал Орлиный Глаз. — Это хорошо, так как наши разногласия льют воду на мельницу наших врагов. А теперь — о деле.
От его голоса у меня почему-то по спине побежали мурашки. Орлиный Глаз минут сорок объяснял нам подробности операции под кодовым названием «Коварная луна». Это я придумала. В смысле, название.
— То есть вы нисколько не сомневаетесь, — спросила я Орлиного Глаза перед уходом, что все это просто… чьи-то злые проделки? Я имею в виду, что это какой-то маскарад и не более того? Не что-то… настоящее и жуткое?
— А вы сомневаетесь? — спросил в свою очередь Орлиный Глаз.
Я молча пожала плечами. Еще несколько минут назад все происходящее казалось мне игрой в пиратов или казаков-разбойников, но сейчас мне неожиданно снова стало не по себе. Сердце сжалось от дурных предчувствий, а в желудке образовался холодный сугроб. Я краем глаза взглянула на Степана Пантелеевича. Он, похоже, пребывал в безмятежном расположении духа.
Помнится, в самом начале все это тоже казалось мне забавной игрой. Тогда, когда я только приехала, еще ничего не случилось, я даже не успела позвонить Эмме Константиновне. Больше всего я боялась, что ничего так и не случится. Что мои последние в жизни каникулы будут скучными и однообразными. И все мои попытки нарваться на приключения, придумав себе забаву — поиск мифических сокровищ — ни к чему не приведут. Как давно это было! И если самое страшное в жизни — это скука, то пусть мне будет скучно до конца дней.
— Вы очень впечатлительны, — сказал Степан Пантелеевич.
— Я не думаю, что я впечатлительна… чрезмерно, — сказала я и тут же усомнилась в своих словах.
— В любом случае, в этом нет ничего плохого. Люди с развитым воображением обычно видят то, что другим недоступно… Мир не так прост, как думают некоторые.
Совершенно не понимаю, что он имел в виду.
Глава 16, повествующая о ходе операции "Коварная луна"
Комнаты, выходящие в сад, освещала луна, и они были наполнены причудливыми тенями. В гостиной и библиотеке было гораздо темнее. Только свет фонаря, единственного в нашем переулке, проникал в них, несмотря на то, что под окнами рос густой кустарник. Еще вечером Белка открыла все шторы, чтобы нам было легче увидеть того, кто, возможно, попытается проникнуть в дом, и все внутренние двери, чтобы мы могли свободно и бесшумно перемещаться.
Мы приняли все возможные меры предосторожности. Вечером Ваня подъехал к моему дому, вошел в него и вышел через несколько минут, демонстративно неся в руках дорожную сумку, якобы набитую моими вещами. Он сел в машину и уехал.
За несколько часов до этого мы позвонили Белке, в общих чертах описали ситуацию и попросили между делом шепнуть некоторым тетенькам с особо длинными языками, что я попала в больницу, а Ваня вечером приедет за моими вещами и снова вернется в город. Вряд ли кто-то обратил внимание на то, что Ванина машина стояла у самых дверей гаража, которые были слегка приоткрыты и при этом обе дверцы машины были распахнуты настежь. И уж точно никто бы не догадался, что я, до этого прятавшаяся на заднем сиденье, незаметно выбралась из машины, пока Ваня ходил в дом, и что Белка, сидевшая в гараже, проскользнула в машину, а Ваня, в свою очередь, вовсе не уехал, а остался со мной. Уехала Белка. Хорошо, что стекла в Ваниной машине затонированы. Она должна была оставить машину в Мальцево и вернуться на с хозяином бара Глебом. Ваня попросил его об этой услуге, ничего не объясняя, и Глеб согласился! Вот что значит очень хороший знакомый.
С наступлением сумерек мы переместились из гаража в дом, и, как два привидения, одно побольше, второе поменьше, несколько раз обошли его, выглядывая изо всех окон и прислушиваясь ко всем подозрительным шумам. Никого и ничего.
У меня от хождения по кругу начала кружиться голова, и я устроилась на диване в гостиной. Почему нет? Окно гостиной в смысле удобства проникновения ничуть не хуже любого другого окна, а такого мягкого дивана больше нигде нет…
— Надо было оставить одно окно открытым, — прошептал мне на ухо Ваня, осторожно присевший рядом. — Тогда бы мы точно знали, откуда его ждать.
— Это было бы очень удобно, — согласилась я. — Но неуважительно по отношению к нашему злоумышленнику.
— Почему это?
— Открыв окно, мы бы признали, что считаем его полным идиотом. Осталось бы только подвесить кусочек сыра и ждать, когда мышеловка захлопнется.
— Согласен, — кивнул Ваня в темноте. — Но мне все это очень не нравится. Особенно то, что ты здесь.
— Ну, здрасьте, — сказала я обиженным тоном и даже надула губы, но потом, поняв, что в темноте этого все равно не видно, сдула их обратно, — если тебе неприятно мое общество…
— Сама знаешь, что это не так, — тихо сказал Ваня и его голос показался мне каким-то странным и незнакомым.
Я промолчала, и тишина, длившаяся несколько долгих минут, показалась мне затишьем между ударами грома во время грозы.
— Тебе правда не страшно? — спросил через некоторое время Ваня, — или ты просто делаешь вид, что такая смелая?
— Если бы я сейчас была одна, мне было бы очень страшно, — ответила я шепотом.
— Я уже говорил тебе, — начал Ваня, и я почувствовала, что он взял меня за руку, — когда что-то случится…
