— Ну, — растерянно заметила Тамара Петровна, — есть вещи, в которых лучше не быть уверенным до конца.
— Нету таких вещей, — убежденно возразила Вика. — Разве это лучше — не быть уверенным? Не понимаю.
Тамара Петровна вдруг резко подняла голову, глянула гостье в лицо и почти побежала к шкафу. Вынув что-то из стопки белья, она протянула вещицу Вике. Та не без удивления взяла — и вскрикнула от восторга.
— Господи, Тамарочка Петровна, где ж вы его нашли? Я без этого блокнота, как без рук. В него же вписаны телефоны всяких шишек, которых я приглашала на премьеру, и еще куча полезных сведений — где кто из них работает, что любит. Представляете, какой труд был бы заново собирать информацию? Вы действительно мой добрый гений.
— Я нашла его в подсобке.
— Сегодня?
Тамара Петровна, странно посмотрев, объяснила:
— Нет, не сегодня. Неделю назад.
— Жаль, что вы не вспомнили про него сразу, я, честно говоря, обыскалась. Нет-нет, не подумайте, что я ругаюсь, — спохватилась Вика, — наоборот, я понимаю, нам всем было не до того, и вы забыли. Интересно, как я могла потерять его в подсобке, вот уж не думала…
— Мне тоже интересно, — без малейшего выражения известила собеседница.
Лишь тут до Вики стало что-то доходить.
— Погодите, — произнесла она, — неделю назад… В день премьеры, да?
— Да. Точнее, вечером того дня. Сразу после убийства.
— После убийства? Но… после убийства его взяла бы милиция, они там все осматривали. Вы что-то путаете, Тамара Петровна.
— Я нашла его раньше.
— Раньше убийства?
— Нет, раньше милиции.
— Так вы были там раньше милиции? — осенило, наконец, Вику. — И видели… тело?
— Да. Я зашла в подсобку чуть успокоиться, была очень возбуждена, а там… ох! И еще блокнот. Я подобрала его и ушла и сделала вид, что туда не заходила. Я всегда восхищалась вами, Виктория Павловна. Вашим характером, вашей энергией, вашим талантом. Я и теперь, несмотря ни на что… Я сегодня постаралась убедить следователя, что, хотя фонарик и числится вашим, но пользовались им все подряд. Кажется, он поверил. Это ведь все-таки не блокнот, а действительно вещь не совсем личная, тут можно посмотреть сквозь пальцы… Но работать с вами я больше не стану. Простите. Всему есть предел.
Услышав слова Тамары Петровны, Вика чуть было не обиделась, даже демонстративно и не слишком воспитанно постучала сама себя пальцем по лбу, а потом вдруг рассмеялась. В день, когда погиб уже второй актер студии, веселиться вроде бы неуместно, однако сдержаться она не могла. Тамара Петровна с ужасом за ней наблюдала. Наконец, успокоившись, Вика сообщила убежденно и твердо:
— Вот что бывает, когда люди выдумывают всякие сложности там, где их нет. Вы подозревали меня, я вас, а надо было сразу поговорить по-человечески, да и с плеч долой. Я лично никого не убивала, Тамара Петровна. А вы?
— И я тоже, — растерянно заверила собеседница.
— Вот видите, как хорошо. Вы решили, раз там мой блокнот, значит, я и убила Преображенского?
— Вы с ним ссорились…
— С ним все ссорились. Ой, Тамара Петровна, — обрадовалась Вика, — какая вы хорошая! Вы решили меня не выдавать, да? Спасибо! Слава богу, этого было не надо, но мне ужасно приятно знать, что вы так ко мне относитесь. — Она помолчала, размышляя. — Стоит ли теперь рассказывать про блокнот Талызину или нет? Я имею в виду… ну, он может обидеться на вас, что вы сразу ему блокнот не показали… А если якобы я сама была после убийства в подсобке и обнаружила блокнот? Испугалась сразу признаться, а теперь вот одумалась и признаюсь. Пусть меня ругает, мне наплевать, а у вас давление. Или лучше скрыть? Он очень хороший человек, но все-таки следователь, поэтому к нему надо относиться снисходительно. Он не может вести себя как нормальные люди, понимаете?
Тамара Петровна взяла да заплакала.
— Я так устала за это время, — всхлипывала она. — Все врала, врала… Вы бы рассказали ему как есть, Викушка, раз вы не виноваты… Мне будет легче на душе.
— Ну конечно, — поспешила заверить Вика, обнимая помощницу. — Сейчас же поеду и все расскажу. И пусть только попробует вас обидеть, мало ему не покажется!
Собеседница по-прежнему рыдала, но Вика знала простой способ остановить ее истерику. Уж в подобных делах она имела огромный опыт!
— Тамарочка Петровна, — серьезно заговорила она, — вы у нас самая наблюдательная, и только вы можете мне помочь. Никто не знал про Кирилла с Наташей, а вы ведь знали, правда?
— Да.
— А с кем-нибудь еще у него что-то было? Ну, вы понимаете, в каком смысле…
Тамара Петровна, моментально успокоившись, сдвинула брови.
— В общем-то, он строил куры всем, даже Дашеньке.
— Дашеньке?
— Она, бедняжка, по мягкости характера не всегда умела ответить ему достаточно определенно, но не думаю, что между ними что-то было. Нет, непохоже! Скорее уж… но это тоже не наверняка, имейте в виду…
— Что?
— Галина Николаевна принимала его ухаживания весьма благосклонно, но возможно, это просто ее манера поведения с мужчинами. Я ни разу не видела ничего, что явно свидетельствовало бы об их связи. Флирт — несомненно, а насчет связи утверждать не берусь. Хотя… вы навели меня на мысль…
— Какую мысль?
— Чем вызвано неожиданное завещание Преображенского. Я как-то не задумывалась, а теперь…
Вика быстро уточнила:
— Вы имеете в виду, почему Евгений Борисович оставил все не жене, а Дашеньке?
— Откровенно говоря, — заметила Тамара Петровна, — меня изумляло не столько содержание, сколько форма этого документа. Что оставил все Дашеньке, понятно — испробовал все способы ее привлечь и наконец применил еще и этот, хоть было совершенно очевидно, что бесполезно. Но влюбленный пожилой мужчина — тяжелый случай, и удержу они не знают. Только зачем же в завещании демонстративно оскорблять жену?
— А разве он оскорблял ее демонстративно? Просто ничего ей не оставил. Зато квартира и дача оформлены на нее, а не на него, в этом ей повезло.
— Ах, — со снисходительной улыбкой махнула рукой собеседница, — вы, Викушка, как всегда, не в курсе. Живя искусством, вы выше мелочей жизни. Бедную Галину Николаевну особенно задело… сейчас, я постараюсь припомнить… «Моя жена не имеет отношения к моему бизнесу и ни при каких условиях не имеет права унаследовать его целиком или частично». Примерно так. Или даже там была более определенная фраза, мол, моя жена не заслуживает того, чтобы получить мое наследство. Галина Николаевна цитировала мне завещание наизусть. Еще бы, представляю, как ей обидно! Только я, к сожалению, со слуха не очень хорошо запоминаю. Однако я сразу почувствовала, что там есть некий подтекст, понимаете? Словно он не просто оставил все Дашеньке, но лишь бы не жене. И вот теперь мелькнула мысль… если он знал о… о слишком хороших отношениях жены с Кириллом… Знаете, мужья, которые сами ходят на сторону, обычно очень ревнивы. Тогда все становится на свои места. Евгений Борисович любил одним ударом убивать двух зайцев.
Вика недоуменно пожала плечами. Надо же, какие подробности Тамара Петровна знает о завещании! Впрочем, она из тех, кто всегда в курсе дел своих ближних.
— И что же теперь будет? Ведь Даша от его денег отказалась. Они все-таки достанутся Галине Николаевне или нет?
— Наверное, это зависит от квалификации ее адвоката. Вот уж человек предполагает, а Бог располагает. Пережить сразу после смерти мужа второй такой удар! А что касается Даши… не уверена, что Денис позволит ей отказаться от денег. Он, знаете ли, скуповат, а с чувством такта у него явные нелады. К тому же мечтает скопить на отдельную квартиру, а ограничивать себя во всем и экономить ему не хочется. Конечно, не берусь судить наверняка…
— Так ведь Денис позволил Даше отказаться! — напомнила Вика.
— Ну, это сгоряча, а теперь запел другую песню. Дашенька пока держится стойко, но с ее покладистым характером… Впрочем, поживем — увидим. В любом случае Галина Николаевна собирается судиться, что, кстати, является открытым неуважением к памяти мужа. Хотя ее можно понять — деньги там немалые. Ей повезло, что Евгений Борисович не успел развестись.
— А что, собирался?
— Его планы трудно было разгадать. Теперь Галина Николаевна утверждает, что нет, но десять дней назад, несомненно, была в панике. О господи, сколько событий произошло за эти десять дней и как я намучилась! Вы не представляете, как я рада, Виктория Павловна, что это не вы его… Честное слово, гора с плеч. Но вы уж постарайтесь, чтобы Игорь Витальевич не очень на меня разозлился. Вы сумеете, я убеждена.
Хотя Вика не разделяла подобной уверенности, она, кивнув, достала мобильный.
— Игорь Витальевич? — без обиняков начала она. — Мне надо срочно с вами поговорить. Нет, я не у себя. Может, я подъеду к вам? Это ненадолго. А, вы уже дома, а не на работе? Тогда подождем до завтра. Я как-то не сообразила, вам, наверное, не хочется тратить свое свободное время… Хорошо, я еду.
