Но сегодня все будет не так. Сегодня Мохнатый проникнет-таки в сокровенную тайну головоломки.
Громкий перестук шагов в коридоре застал его врасплох. Больно уколовшись о крючок, Мохнатый поспешно сунул головоломку в карман и, быстро положив руки на стол, как прилежный ученик, уставился на экраны мониторов видеокамер внешнего слежения. Неожиданно его взгляд встретился с глазами человека, скорчившегося среди разросшихся зарослей опунции.
— А-а-а-а-а! — громко заорал охваченный внезапным испугом Леха.
Дверь распахнулась, и в комнату влетел встревоженный начальник охраны.
— Ты что орешь, придурок? — яростно спросил начальник, моментально убедившись, что на Мохнатого никто не нападал. — Да такого ж не в охране, а в дурдоме надо держать. Как же тебя, дурака, на работу взяли?
— А я племянник жены свояка троюродного брата Леонида Борисовича, — немного успокоившись, объяснил Леха.
— О Господи! — покачал головой начальник охраны. — А чего кричал-то?
— Да так! — смущенно сказал Мохнатый. — От неожиданности. Испугался. Там из монитора человек какой-то прямо на меня уставился.
— Какой человек? — насторожился начальник охраны.
— Да вот! — Леха ткнул пальцем в экран, по которому Иван Копилкин, пригнувшись, бежал к подвальному окошку.
— Что ж ты сидишь, идиот! — заорал начальник охраны и, ткнув пальцем в красную кнопку тревоги, выскочил за дверь.
Забыв о мониторах и головоломке, возбужденный Леха выскочил вслед за ним.
— Твою мать! — прошептал Костолом, пригибая Мириам и Хосе Мануэля к земле. Они скрывались в промежутке между оградой и увитой плющом садовой беседкой. — Сигнал тревоги. Нас засекли.
— Будем отстреливаться? — с любопытством спросила Мириам.
— Ты что, спятила? Мы с тобой не Бонни и Клайд, чтобы устраивать тут пальбу. Ты вообще сейчас по идее должна терять сознание от страха.
— Почему? — удивленно спросила Мириам. — Я здесь просто за компанию с вами. А вообще я тут ни при чем.
— Умоляю тебя, помолчи! — простонал Гарик.
— Это не за нами! Смотри, они того типа взяли! — радостно оповестила его Мириам, указывая на брыкающегося и отбивающегося Ивана, которого охранники волокли к главному входу.
— Тут везде телекамеры, — сказал Костолом. — Зря мы полезли сюда до темноты.
— Какая разница, — пожала плечами Мириам. — Наверняка здесь ночью все освещается. Просто разбей телекамеры, и все дела.
— Ладно, все равно влипли, — вздохнул Гарик. — Теперь уже нечего терять.
Убедившись, что охранники ушли, он осторожно протянул руку к клумбе, чьи края были декоративно обложены крупной морской галькой, и выбрал несколько камешков поувесистее. Резко размахнувшись, он метнул камень в квадратный глаз ближайшей телекамеры. Объектив разлетелся на куски с коротким приглушенным звоном.
— Здорово ты метаешь камни! — восхитился Хосе Мануэль. — Где ты этому научился?
— В Сибири. Бурундуков снежками с веток сбивал, — лаконично пояснил Костолом.
— Зачем? — удивился журналист.
— Да не нравились они мне. Полосатые, как зэки, и с хвостами. Да и вообще скучно было.
— Понимаю, — кивнул журналист. — Мне тоже иногда бывает скучно.
— Вон еще камера, — сказала Мириам. — Интересно, в нее ты тоже попадешь с первого раза?
— Уж в этом ты можешь не сомневаться, — усмехнулся Гарик, взвешивая на руке очередной булыжник.
Когда волнение, вызванное поимкой Ивана, немного утихло, Леха Мохнатый, вспомнив об обязанностях, с неохотой отправился на свое рабочее место — в комнату видеонаблюдения. К его удивлению, на мониторах больше не было ни садовых дорожек, ни опунций, ни фонтана. Экраны были темными, и по их поверхности нервно пробегали дрожащие светлые полосы.
— Черт! Что за невезение! — выругался Леха. — На пять минут отошел, а тут вся аппаратура сломалась. Явно кто-то вредит.
Мохнатый кривил душой. Отсутствовал он по крайней мере минут двадцать. После недавного конфуза, когда Леха закричал от испуга, чем в очередной раз навлек на себя гнев начальства, он не хотел новых неприятностей. Было очевидно, что вину за погасшие мониторы немедленно свалили бы на него.
— Пойду посмотрю, что там с камерами, — тяжело вздохнув, решил Мохнатый. — Заодно прогуляюсь.
— Смотри! Охранник! — прошептала Мириам, указывая на нескладную фигуру Лехи. — Сейчас заметит, что камеры разбиты.
— Спорим, не заметит! — ухмыльнулся Костолом, с нежностью подкидывая на ладони увесистый камень.
— Куда мы его денем? — спросил Хосе Мануэль, хватаясь за ноги оглушенного любителя головоломок.
— В гараж! — беря Леху за руки и приподнимая его, скомандовал Гарик. — Там стоит бронированный микроавтобус с затемненными стеклами. Будем пока складировать охранников на полу микроавтобуса. Там их не будут искать!
— Ты настоящий Рэмбо! — восхищенно воскликнула Мириам. — Я даже готова забыть, как ты стоял со спущенными штанами в номере Хосе Мануэля.
— Так и забудь! — огрызнулся Костолом. — Это был просто тактический ход для деморализации противника. Лучше режь на лоскуты одежду этого парня, свяжи его как следует и не забудь понадежнее заткнуть ему рот. Чема поможет тебе. А я пойду еще поохочусь.
Гарик осторожно выскользнул из гаража и, подкравшись к клумбе, принялся набивать карманы камнями.
Из-за дома, насвистывая, появился еще один охранник, совершающий обход.
— Иди сюда, дорогой, — тихо пробормотал Костолом, доставая камень из кармана.
— В чем дело? Почему включился сигнал тревоги? — спросил по рации Леонид Борисович у начальника охраны.
— Лазутчика поймали, — объяснил тот. — Похоже, перебрался через забор. Мы застукали его у подвального окошка. Похоже, он хотел поговорить с пленниками.
— Вот падла! Не иначе как еще один шпион Папы Сочинского, — выругался Генсек. — Похоже, этот старый форточник всему свету о моих делах раструбил. Пора с ним кончать. Я слишком долго терпел этого ворюгу.
— Вы хотите лично допросить лазутчика? — спросил начальник охраны.
— Да. Приведи его в гостиную, — распорядился Родин.
— Ты точно уверен, что Ивана схватили? — спросил Папа Сочинский.
— Своими глазами видел. Я специально на дерево с биноклем залез, — жалобно сказал Кузьма Блоходавов. Его ладонь, сжимающая телефонную трубку, немилосердно потела.
— Как же это ты за ним не углядел! — укоризненно произнес Папа Сочинский. — Ведь я ж велел тебе глаз с него не спускать!
— Да я сам себя убить готов! — пожаловался Блоходавов. — Черт бы побрал этого шулера!
— Ладно! — сказал вор в законе. — Теперь уже поздно плакать о разлитом молоке. Оставайся на месте и жди моего звонка. Я решу, что делать.
— Плохие новости? — спросил Серый Кардинал. — Что-то вид у тебя невеселый.
— Мы вернулись к тому, с чего начали, — мрачно объяснил Папа Сочинский. — Твой приятель Иван добровольно вернулся в лапы к Генсеку.
— Это как? — удивился Степан Иванович.
— Да вот так. Сбежал от Кузьмы, сиганул через забор, ну, его, конечно, тут же и сцапали.
— У него что, совсем мозгов нет? — недоуменно спросил Кашкин.
— Голос крови, — пожал плечами вор в законе. — Это как амок.
— Тупость это, а не амок, — буркнул Серый Кардинал. — Недаром говорят, что у России две проблемы — дороги и дураки. И что ты думаешь делать?
— Да уж, перспективка не ахти, — задумчиво покачал головой Папа Сочинский. — Я знаю методы Генсека. Он из Ивана обо мне в два счета правду вытрясет, если, конечно, еще до этого от нашей троицы не узнал о моем участии в деле. А это значит — война.
— Что-то в последнее время я становлюсь пацифистом, — заметил Степан Иванович. — Пальбы, которую устроил Волк, пока я бежал к вертолету, мне на всю жизнь хватило.
— В любом случае я не могу ждать, пока Родин нанесет удар первым, — решил Папа Сочинский.
— Ты что, собираешься его атаковать?
— Для начала я думаю собрать моих людей и отвести их в одно укромное местечко неподалеку от резиденции Генсека, туда, где сейчас находится Кузьма Блоходавов. Оттуда я понаблюдаю за домом и подожду развития событий.
— А что может произойти? — спросил Степан Иванович.
— Волк, — лаконично объяснил вор в законе.
— Волк? — удивился Кашкин. — А он-то здесь при чем?
— Ах да, я ведь не успел тебе рассказать, — ухмыльнулся Папа Сочинский. — Мне тут удалось анонимно связаться с Волком и подкинуть ему идею, что Генсек накалывает его с выкупом. Уверен, что он считает, что твое похищение — дело рук Родина. Но даже если это и не так, разъяренный твоим исчезновением Дарасаев первым делом отправится в Сочи, чтобы отплатить Генсеку за предательство.
— Хотел бы я на это посмотреть, — мечтательно произнес Серый Кардинал.
