— Которым дверь открывают! — заорал я.
— На тумбочке в коридоре оставила, — сказала Беда и захохотала. — Откуда взяла, туда и поклала!
Я тоже захохотал. Ребра болели, но я хохотал, — а что еще было делать?
— Нет, ну когда-нибудь, мы будем жить с тобой по-человечески? — спросил я Элку сквозь слезы.
— Это будем не мы, — ответила Элка и схватилась за телефон.
Бар «Пропеллер» больше походил на студенческую забегаловку, чем на то место, где могут встретиться такая крутая девушка, как я, и такой респектабельный парень, как Эрот Васильевич Чувилин.
Навороченность Чувилина начиналась с его потрясающего имени и завершалась тем, что он был хозяином сети самых популярных в городе супермаркетов.
Я скучала в баре уже полчаса, рассматривая тинейджеров, толкущихся у заляпанной барной стойки.
Я снова глянула на часы. Гастрономический магнат катастрофически опаздывал. Будь у меня более интимные намерения, я свалила бы уже двадцать минут назад. Я достала новую сигарету и закурила, стараясь не касаться липкого столика.
…Утренняя операция по спасению нас с Бизей из запертой ванны не обошлась без эксцессов. Я не стала звонить Сазону на сотовый, а дозвонилась его секретарше, которая всегда знала, где найти деда, и как пробиться через его слабые уши, севшие батарейки и нестандартное чувство юмора. Сазон примчался через пятнадцать минут, да не один, а с верным помощником Елизаром Мальцевым.
Когда дед открыл дверь, Мальцев, заметив у меня за спиной голого по пояс Бизона, не придумал ничего лучшего, как грохнуться в обморок. При этом он наделал так много шума, что будь мы в квартире, соседи непременно вызвали бы милицию. Падая, Елизар затылком вписался в напольную вазу, оказавшуюся металлической. Ваза упала, докатилась до лестницы и запрыгала по ступенькам с выразительными «бум-бум».
— Я ж говорила, чтоб ты один приезжал! — накинулась я на деда.
— Я один и приехал! — ответил дед. По дороге сюда он нацепил слуховой аппарат и теперь разговаривал подчеркнуто тихо. — Это тело не в счет, — кивнул он на Мальцева. — Сынку, а ты тут как оказался?!
— Телепортировался, — усмехнулся Бизон. Он приветственно похлопал Сазона по плечику и склонился над Мальцевым.
— Эй, Мальцев! Эй! Эй! Ты только от счастья не помри!
Я с силой подергала Елизара за не слишком чистый ботинок, но художник и не думал очухиваться.
— Ничего-то вы не смыслите в реанимации, — вздохнул Сазон, сел на корточки и пошуровал рукой во внутреннем кармане мальцевской джинсовой курточки.
— Прямой массаж сердца? — ехидно осведомился Бизон.
— Прямой массаж мозга, — поправил его Сазон, выуживая из джинсовых недр плоскую фляжку. Он ловко свинтил с нее крышку, понюхал с наслаждением содержимое, и… мечтательно отхлебнул.
— Дед, кто здесь в обмороке?! — возмутился Бизя и, отобрав у Сазона фляжку, приставил ее к губам Мальцева. Коньячного цвета жидкость пролилась немного на подбородок, но часть ее все же попала в рот Елизару.
— Может, ему уже ничто не поможет? — спросил задумчиво дед. — Пожилой он уже. Сердце не выдержало страшного потрясения.
Мальцев закашлялся, открыл голубые глаза и, уставившись на Бизона, задал гениальный вопрос:
— Ожил, бля?!!
— Ты кого имеешь в виду? Себя? — нагнулся над ним Сазон.
Елизар молча ткнул пальцем в Бизона.
— Если про него слово кому скажешь, в бетон закатаю, — ласково пообещал дед.
Мальцев сел, помотал головой и, сделав недоуменную мину, сказал:
— А это и не он вовсе! Совсем не похож.
— Вот и ладненько, — потер ладони Сазон. — Пойдемте на кухню, чаю хлебнем за знакомство!
Мы уже почти расходились, когда на пороге кухни появилась Юлиана Ульянова. Она возникла в дверном проеме и посмотрела на нас, как хозяйка на мышиную свору, оккупировавшую ее образцовую кухню. Ульянова была при полном параде — желтое платье с голой спиной, затейливо навороченная прическа (как только справилась без помощи парикмахера?), и грим, на который и профессионалу понадобилось бы полдня.
— О, бля!! — хлопнул себя по коленкам Мальцев.
— Вот так фря! — восхитился Сазон и гоголем обошел Юлиану, прощупывая ее глазами с головы до ног. — И главное — откуда?!! Сынку, у тебя гарем? — Он звонко хлопнул Юлиану по заднице. Звезда попятилась.
— Кто вы такие? И что себе позволяете? — попыталась возмутиться она.
— Это я-то кто такой?!! — заорал дед, забыв про хороший слух. — Кто я такой?! Да я самый богатый на всем побережье чувак! Если я скажу, сколько у меня на счетах, ты, фря, первой прыгнешь ко мне в постель!
— Я тоже человек небедный и, кстати, абсолютно свободный! — воскликнул Мальцев, поспешно стягивая с носа очки.
Это было невероятно, но Ульянова вдруг посмотрела на них с нескрываемым интересом, будто серые мыши на ее образцовой кухне снесли золотые яйца.
— Угостите чаем? — светским тоном спросила она непонятно кого.
— Нальем, — кивнул ей Сазон. — А чего нет-то? Такого говна не жалко! — Он вытащил из холодильника непочатую банку химического чая и поставил ее на барную стойку. — Пей, коли охота!
Юлиана ловко откупорила банку и присосалась к ней с жадностью пустынного странника.
— Эй, мадам, вы же не пьете консервированные напитки! — напомнила я ей ее звездные заповеди.
— А я и не пью, — ответила Юлиана, облизнув губы. Вероятно, это был акт некого совращения присутствующих тут мужчин, и мне стало тошно.
Бизя, пользуясь замешательством, возникшим при появлении Юлианы, улизнул на второй этаж.
Мне нужно было торопиться — впереди предстояло множество важных дел.
— Господа, про эту даму тоже лучше молчать! — обратилась я к дедам и добавила: — А то в бетон закатаю.
— Где дама? — забегал хитрыми глазками Мальцев.
— Какая такая дамба? — прикинулся глухим дед.
А может, у него снова сели батарейки.
* * *
Время шло, Эрота все не было, и я занервничала. Может, молоточник успел уже и его… грохнуть?!
Я вытащила из сумки свой новый сотовый, и набрала номер приемной Чувилина, который мне утром сообщила Анна. В результате короткого разговора с секретаршей, я выяснила, что Эрот Васильевич Чувилин уехал сегодня днем из страны по срочным делам. Она так и сказала: «Из страны, по срочным делам». На мои попытки уточнить — куда, твердила, как заведенная: «Из страны, по срочным делам».
Я бросила мобильник в сумку, подошла к стойке и, распихав подростков, заказала себе сто пятьдесят текилы. Опрокинув в себя текилу, я принялась слизывать соленый ободок по краю фужера.
То, что сделал Чувилин, смахивало на бегство. Вернее даже, не смахивало, а бегством и было — поспешным, паническим, плохо скрываемым улепетыванием.
Утром я позвонила ему и сказала, что нам нужно встретиться по важному делу. Он усмехнулся и заявил, что никаких таких дел с особой по фамилии Тягнибеда иметь не желает. Поняв, что встречи можно добиться, только раскрыв кое-какие карты, я сообщила ему, что дело это касается одной тесной компании из шести человек. Я перечислила ему все известные мне фамилии, последней упомянув Серикову. Потом я сообщила ему, что некоторые из этой компании уже на том свете, а остальные — на пути туда. И нам нужно обязательно встретиться и поговорить. Иначе он рискует стать номером пять. Или шесть. Уж как там считает преступник, мне неведомо.
На том конце провода повисло тягостное молчание. Я даже как будто видела, как неведомый мне Эрот Васильевич тянется за сигаретой и закуривает. И его бледные, холеные, магнатские пальцы немного трясутся.
Дрогнувший голос мне сообщил:
— Хорошо, сегодня в шесть, в баре «Пропеллер».
Теперь-то я понимаю, что назначая встречу в занюханном грязном «Пропеллере», он уже знал, что через пару часов смоется «по срочным делам из страны».
Все. Круг замкнулся. Жертв для молоточника не осталось, кроме… Юлианы Ульяновой. Лялькина не в счет. Анна сегодня сказала, что у Маргариты почти нет шансов вернуться к полноценной жизни. Добивать парализованного человека бессмысленно.
— Вам повторить? — обратился ко мне бармен, насмешливо глядя, как я вылизываю фужер.
— Нет, — я поставила фужер на стойку. — Ваша текила дрянь! Но соль хорошая. Отличная, соленая соль!
Я ушла, краем глаза заметив, как бармен недоуменно лизнул солонку.
С утра, отогнав лимузин на фирму, я опять пересела на свой «Харлей» и теперь раздумывала над тем, имею ли я право ехать на нем, употребив текилу. Рассудив, что раз текила была паршивая, значит — имею, я оседлала коня и помчалась по раскаленным южным солнцем улицам. Вряд ли гайцы остановят меня и попросят подышать в трубочку. А если и попросят, я не стану этого делать. Я прибавлю газу и пусть попробуют меня догнать. Эта шальная мысль явно указывала на присутствие в крови градуса, но… дело было уже сделано — я уверенно обгоняла поток, вкручиваясь во все щели.
