Жизнь заканчивалась бесславно, бессмысленно, а главное – крайне преждевременно. Никогда не отметить ей столетнего юбилея, не выйти замуж за принца, никогда, никогда, никогда…
– А ещё можно принять снотворное, – продолжила Лидия дразнить Полину. – Заснёте себе тихонечко, дыхание остановится, конечности сведёт судорогой, морду слегка перекосит, может быть вырвет, а, может, и нет…
– Пах! – изобразила Полина выстрел.
Лидия зажмурилась и вжалась в кресло. Не то, чтобы она мечтала поскорей получить пулю в лоб, нет, просто нужно было что-то делать, а сделать она ничего не могла.
Бессилие казалось страшнее пули.
– Дура, – сказала Лидия. – Чего ты добиваешься?
– Счастья. Большого личного счастья.
Они сидели уже давно – весь день, весь вечер, всю ночь и вот уже утро, – а дядя Гоша и не думал спасать Лидию. За всё это время только Женька крикнула басом из-за двери: «Я спасу тебя, Лидка!» И всё.
– А ещё можно сделать харакири, – предложила Лидия. – Чик, и кишки навыворот. Можно с крыши спрыгнуть, это сейчас модно, главное – за бельевые верёвки не хвататься, когда летишь.
– Замолчи! – заорала Полина. – Неужели ты не боишься, что я продырявлю тебе башку?!
– Боюсь. Но чему быть, того не миновать, – вздохнула Лидия. – И вообще, почему вы решили, что если дядя Гоша узнает, что я у вас в заложниках, то он немедленно прибежит домой? Разве ему на меня не плевать?! Он и знать-то меня не знает!
– У него репутация, если тебе известно, что это такое. Как только общественности станет известно, что по вине известного пластического хирурга погибла молодая красивая девушка, его карьере придёт конец. Конец! – Полина захохотала и с опасной небрежностью потрясла пистолетом в воздухе.
– Общественность… – тихо повторила Лидия. – Какое скучное, безликое слово. На вашем месте я бы не стала делать ставку на эту общественность. Дядю Гошу эта общественность может не посчитать виноватым, если вы меня застрелите. Подумаешь, жена – дура! При чём здесь муж?! – С одной стороны это было весело – дразнить Полину, с другой – смертельно опасно.
Словно в подтверждение этого, Полина выстрелила в потолок. Сверху на Лидию посыпалась белая крошка. Она засмеялась.
– Если вы застрелите меня, мадам, у вас не будет заложницы!
В дверь осторожно постучали.
– Простите, ещё есть смысл искать Георгия Георгиевича? – спросил вкрадчивый голос Фрадкина.
– А ты его ещё не нашёл?! – заорала Полина, вскакивая с кровати и подбегая к двери. – Не нашёл, гнилая медицинская трубка?!! – Полина невоспитанно плюнула в замочную скважину.
– Георгий Георгиевич не отвечает ни по одному из своих телефонов, – тем же вкрадчивым тоном объяснил Фрадкин. – Но мы обязательно найдём его! И непременно вернём в лоно… этой… как её…
– Семьи! – подсказала Полина и опять плюнула в скважину.
– Скажите, Полина, Лида жива? Я слышал выстрел…
– Ха-ха-ха! – как безумная захохотала Полина.
– Жива я! – крикнула Лидия. – Жива! А чего это вы, Фрадкин, так за меня волнуетесь? У вас же выходной! И вообще, у меня не опасности, а сплошные галлюцинации!
– Отлично, отлично, – пробормотал доктор. – Вы там, девочки, не ругайтесь, не нервничайте, а главное, не углубляйтесь в разговоры на тему … этой…как её…
– Любви, – подсказала Полина и смачно харкнула в скважину.
– У меня от вашей слюны пуговицы на пиджаке отваливаются, – пожаловался доктор.
– Смотри, как бы что посерьёзней не отвалилось! – Полина напрочь забыла о хороших манерах. Пожалуй, дядя Гоша и правда подобрал её где-то на обочине жизни, подумала Лидия.
– Ферментов в вашей слюне многовато, как у змеи, – профессионально углубился Сэм Константинович. – Но это мы потом урегулируем, подкорректируем.
– Пошёл вон, клизма дырявая! – крикнула Полина, хотела опять плюнуть, но, очевидно, не набрала слюны.
– Пошёл, пошёл! – Шаги Фрадкина поспешно удалились.
– Идиот. Нет, ну какой идиот! Пуговицы у него отваливаются! – Полина дунула в дуло пистолета. Где она нахваталась такой пошлятины, уму непостижимо.
– У вас все идиоты, – сказала Лидия и вдруг решила бить в лоб: – Сколько патронов осталось в обойме? Четыре? Ведь два выстрела вы уже сделали!
– Почему два? – мигом попалась Полина на её удочку. – Я один раз стреляла.
– Сейчас один. А вместе со вчерашним выстрелом в подвале – два!
– Что ты несёшь?! Какой выстрел? В каком подвале?! – Полина навела пистолет на Лидию.
– В подвале, где хранятся картины Алины с вытравленными подписями! – выпалила Лидия и зажмурилась, ожидая пулю в лоб.
– Ах, ты… Ты и там побывала, дрянь?! И туда сунула свой нос?!
– Сунула, уж извините. И не одна сунула, а с подругой и Феликсом Григорьевичем. А вы следили за нами, и когда поняли, что ваша тайна раскрыта, подстрелили брата Иды Григорьевны.
– Я?! Следила?! Подстрелила?! – Полина плашмя плюхнулась на кровать, лицом вниз, и то ли зарыдала, то ли захохотала.
– Я расскажу вам, как всё было, – тихо продолжила Лидия. – Ведь Алина была очень талантлива, правда? Гораздо талантливее вас. Ваши картины никуда дальше выставочных залов не шли, а картины Алины хорошо продавались! И наверняка – недёшево. Вы украли её работы, вытравили подписи в правом углу и хотели продавать картины как свои! Это вы убили Алину! – Лидия вскочила. – Вы!! И вовсе не из-за связи со своим мужем, не из-за беременности, а из-за её гениальных пейзажей! Вы убили свою сестру, чтобы иметь возможность выдавать её полотна за свои, чтобы иметь славу, деньги и хоть чуть-чуть, – Лидия показала кончик мизинца, – независимости от Гошина и его клиник!
Лидия выдохнула, замолчала и приготовилась умереть.
И чёрт с ними, со столетним юбилеем и принцем, зато она имела мужество сказать правду в лицо убийце. Может быть, ей это зачтётся, и она попадёт в самый райский уголок райского рая?..
Полина медленно повернулась и встала.
– Неужели ты совсем меня не боишься, если считаешь, что я такая злодейка? – Она приставила пистолет к виску Лидии и ласково заглянула ей в глаза.
– Боюсь, – зажмурилась Лидия. – Но правда дороже.
– Дура. Господи, какая же ты малолетняя дура! – Полина отлепила от виска холодный металл и прошлась по комнате мелкими шагами. – Всё, что ты тут наплела – сказки братьев Андерсенов.
– Гримм, – не удержавшись, поправила Лидия.
– Где грим?
– У Андерсена не было брата-сказочника. Не понимаю, как художница может быть такой необразованной!
– У меня другие приоритеты! – пропела Лидии в ухо Полина. – Так перейдём от братьев к сёстрам. Да, Алина была талантливее меня! Да, я ей завидовала! Но мне незачем было её убивать, потому что она сама, – са-ма! – согласилась сделать свои пейзажи моими, за тридцать процентов от их стоимости! Пойми, дурочка, я нашла на её мазню покупателей за границей! Она и за треть этих денег не смогла бы продать здесь свои картины! Да, я захотела, чтобы эти полотна были подписаны моим именем, да, я захотела славы, денег и независимости от Гошина. Но это не преступление! Я договорилась с сестрой: она пишет свои неземные пейзажи, я продаю их под своим именем, а деньги мы делим. Пусть не пополам, но процент, согласись, немаленький. Так что мне незачем было убивать сестру! Не-за-чем! Единственное, что я собиралась сделать, это заставить её пойти на аборт. Увы… – Полина дурашливо развела руками. – Кто-то лишил меня талантливой сестрицы, с помощью которой я собиралась прославиться и разбогатеть.
– Значит, это не вы стреляли в Феликса, не вы изрезали восемь полотен в подвале?..
– Картины изрезаны? – нахмурилась жена Гошина. – Испорчены? Совсем? Безнадёжно?
– Да.
– Скоты! Уроды! Завистники! – Она пнула стул, и тот с треском ударился о стену.
– Кто? – спросила жалобно Лидия, ловя себя на том, что безоговорочно верит этой красивой истеричке. – Кто завистники?!
– Не знаю! – заорала Полина и выстрелила в подушку. Ворох пуха и перьев взмыл вверх и разлетелся по комнате, словно снежная буря. Полина начала яростно пинать этот «снег», здорово смахивая на сумасшедшую. – Мои картины испорчены! Алину убили!! Муж сбежал в ординаторскую к Козиной! Я не хочу жить!!! – Она вскинула пистолет к виску, но передумала и навела его на Лидию. – Так вот знай, соплячка, первым человеком, которого я убью, будешь ты! Ты!!!
– Эй, все живы? – тихо спросил в замочную скважину Фрадкин. – Снова был выстрел…
– Тьфу! – подбежав к двери, плюнула в доктора Полина.
– Вы попали мне в глаз! – заорал обычно невозмутимый Фрадкин. – Это катастрофа! В лучшем случае вскочит ячмень, в худшем… не выскочит ничего, но глаза не будет.
– Катастрофа случится, если вы не найдёте Гошина, – прошипела в отверстие для ключа Полина.
– Понял! – бодро ответил Сэм Константинович. – Господи, какие хлопоты в выходной! Какие хлопоты… А вы, Полина, берегите слюну и патроны, есть вещи, которые не восстанавливаются…
