Аскольд испуганно трепыхнулся на кресле, и Алик только тут заметил, что незадачливый суперстар смертельно пьян. Уделался с перепугу, называется.
— Что… не едем? — вопросил Принц.
— Не едем, ваша светлость. Вы удивительно догадливы, ваше высочество. У нас бензин кончился.
— Ко-ко… кон-чился?
— Вот именно. Кончился. Так что у нас остался только один вид транспорта?
— Ко-ко…кой?
— Какой-какой? На хрене скакать, вот какой!
Вывалив на голову суперстара эту фразу, Мыскин вылез из машины и, изысканно выругавшись, пнул колесо.
У Аскольда от страха, верно, встали бы дыбом волосы, если бы он не был обрит наголо. Впрочем, встопорщилась и та скудная поросль, что уже начала прорастать. Он выскочил из машины, как черт из табакерки, и с ужасом воззрился на Мыскина:
— И что делать? Ко…
— Ко-копут нам! — передразнил его Алик. — Ничего, прорвемся! — поспешно добавил он, видя, что Принц тут же сел на траву с совершенно-таки жабьими глазками. — Ты, главное, Андрюха, не менжуйся и на парься. Ну да, скверное дело вышло с «мокрухой», ну да это со всяким может случиться. Я вот одного не пойму: кого это ты так обидел, что не можешь этому хмырю ответить? Тебе, племяннику олигарха, по-моему, и бояться-то нечего. Разрулят. Это меня могут закопать, а потом не вспомнят и имени не спросят.
Аскольд поднял на Алика мутный взгляд, похожий на взбаламученный омут с поднявшимися донными отложениями, и выговорил:
— И что же дальше? Мы… мы на самом юру торчим. На самом видном месте застряли.
— А это не проблема, — сказал Алик. — Другое дело, что у нас бензобак пустой, зато багажник заполнен всяческими трупиками.
Вот тут Аскольду стало дурно. Верно, сказалось и моральное потрясение, и выпитое мерзкое пойло Гришки — Андрюша сел на корточки и пополз в близлежащие кусты. До последних он, впрочем, не добрался: его стошнило раньше. Алик Мыскин деликатно отвернулся и, плюнув на руки, начал деловито толкать под гору закапризничавшую машину. Там, у склона холма, виднелись заманчивые заросли, куда, вне всякого сомнения, было бы очень полезно затолкать машину хотя бы из чисто конспиративных соображений. Чтобы только потом, поразмыслив в тишине и теньке, кумекать, что же делать дальше и каким манером добираться из этой глуши в первопрестольную. К тому же за зарослями тускло отвечивала водная полоска озерца — примерно такого же, возе которого убили незадачливого автовладельца Гришку Нищина.
Аскольд же продолжал уныло блевать в кустики. Беседа с собственным желудком у него явно затягивалась. Алик напрягся и начал медленно разгонять машину под уклон, в сторону маскировочного леска. «Копейка» сначала кряхтела, корячилась в колдобинах, а потом вдруг как-то сразу набрала кинетическую энергию и рванулась из рук Алика, как жеребец-мустанг из-под неопытного объездчика.
— А, черт! — вырвалось у Алика, и при виде припустившей под гору машины ему стало нехорошо: он вспомнил гонки по горпарку на «запоре»-кабриолете, а в еще большей степени он припомнил то, к чему все эти «формулические» действа привели.
Он побежал по склону вслед разогнавшейся «копейке». В ушах хохотал встречный ветер с восхода. Алик видел, как «копейка» вонзилась в лесок, протаранив молоденькую березу и конвульсивно подпрыгнув, — но больше он ничего не видел.
Под ноги подвернулась какая-то коварная кочка, и многострадальный Мыскин перевернулся в воздухе и покатился.
Очнулся же он и огляделся только у подножия холма, точно возле сломанной «копейкой» березки. Возле него сидел зеленый Аскольд и отплевывался. Как оказалось, он спустился с холма примерно тем же манером, что и Алик, но несколько более успешно, и потому очухался первым.
— Уф… ну и уделались, — выдохнул Принц.
И похолодел, потому что из леска явственно послышались голоса, треск веток и отрывистые вопли:
— Ты-ва-аю ма-а-ать!
Принц вскочил на ноги. Его лицо, еще недавно аккуратного нежно-зеленого цвета, стало наскоро приобретать погребальный оттенок древнеегипетских мумий.
— Кто… там?
Треск кустов выхлестнулся прямо ему в лицо вместе с криком:
— Ну… што ж за мудозвоны?
Принц сел на траву. Потому что прямо из леска на него и отряхивающегося от грязи и налипшей росной травы Мыскина вышли те, кого он меньше всего желал видеть, но в то же самое время больше всего — в кошмарных предчувствиях — увидеть все-таки ожидал.
Помятые, пьяные, с опухшими физиономиями и в помятой форме — но тем не менее это были майор Иван Филипыч и лейтенант, что так деловито разбирался с мерседесовладельцем Николаем Алексеевичем, так лихо и так опрометчиво обиженным Аскольдом. Аскольдом, который, будучи таким крутым на автостоянке, сейчас просто-напросто смахивал на выжатую половую тряпку.
И этот пол не имел никакого отношения к мужскому…
* * *
Филипыч приподнял одну бровь. Очевидно, он сам был немало озадачен увиденным. Потом он почесал щеку и, дернув табельным оружием, выговорил:
— Ну что… нарушаем, безобразничаем? Пьянствуем-браконьерствуем?
— Да на кого тут охотиться, чтоб вот браконьерствовать… — на автопилоте ответил бедный Аскольд. — Тут же, кроме кузнечиков, никакой другой дичи не это самое… не водится.
— Шутник, — сказал майор Филипыч. Только сейчас Алик и Принц заметил, что корыстолюбивый сотрудник ГИБДД пьян просто грандиозно. Организм майора, кажется, сам удивлялся, как это в него вошло столько спиртного, и время от времени выказывал свое удивление актом громового икания. — Шут-ни…ик! А ну, бл…! — вдруг заорал он и едва не повалился назад, и ведь повалился бы, если бы его не подхватил лейтенант. Майор вдохновился поддержкой, передернул затвор автомата и продолжил. — А ннну… открывай багажник!!
— Как-кой багажник? — пролепетал Аскольд.
— А в вашей гребаной тачке, которая выскочила на нас и… ик!!. чуть всех к чертям не передавила!
— Ага, — сказал лейтенант, — палатку нашу переехала.
Если бы я там был, то кранты бы мне. Хорошо, что я пошел водку искать… бутылка у нас с утреца в кусты закатилась, а остальная водка кончилась. Выпили. Леня поехал в город за водкой. Только где-то шляется.
Лейтенант был явно настроен более благодушно, чем майор Иван Филипыч, и потом Аскольд повернул к нему лицо и проговорил так жалостливо, как, верно, не говорил ни разу в жизни:
— Товарищ лейтенант, мы, честное слово… не того. У нас у самих…
— Водка есть? — вдруг перебил его Филипыч, кажется, забыв о багажнике.
— Есть! — обрадовался Аскольд. — Там, в машине, есть. В бардачке. Я не допил.
— Ленька куда-то запропастился, — тупо повторил майор Филипыч. — Взял патрульную машину и уехал. Мы вообще на рабалку поехали, опосля как ваши, из ФСБ там или из ФСО… вас забрали. А гы-де они?
— Сейчас приедут! — быстро выпалил Принц. — Они поехали. Нужно им было отъехать. У них тут рядом какие-то дела… ну и…
Майор не спускал с него левого мутного, накаченного бессмысленным багровым подозрением глаза, а правый закрыл и чесал грязным ногтем веко. Под этим взглядом Аскольд все больше путался и заплетался в словах. Филипыч сам неожиданно пришел Принцу на подмогу:
— Рядом? Дела? Это не в Кукое у них дела случайно? А то там какие-то байкеры пасутся, трех свиней и корову угнали у местного фермера и на шашлыки пустили. Веселые ребята.
— Мотоциклы у них хорошие, — поддакнул лейтенант. — Два. А остальные — дерьмо. Мотороллер даже один есть, они на нем свиней и возят.
— А ну, идем, — решительно сказал майор Филипыч и вразрез с собственной директивой упал. — Идем, — выговорил он уже из горизонтального положения.
Вся четверка не без труда дошла до места расквартирования ментов. Их взору предстала распластанная палатка, похожая на огромную раздавленную жабу. Возле самого берега озерца стояла многострадальная нищинская «копейка» с трупом владельца в багажнике. Аскольд конвульсивно шагнул к ней и тут же, наступив на что-то скользкое и твердое, свалился в заросли прибрежного камыша. А на том месте, куда он ступил, под лучами восходящего солнца скупо блеснуло что-то стеклянное.
— Водка, — мертво сказал майор Иван Филипыч. — Лейтенант, дай стаканы. И ты, слышь, — повернулся он к Аскольду, — возьми там из бардачка свое жабло, как говорил. Щас плеснем на жабры, а то Леня где-то катается, сукин кот.
Выпили молча. Говорить не хотелось, а впечатлений, которые следовало бы залить, было много. К тому же глотки были постоянно заняты: менты оказались из популярной в народе категории «малопьющих». В смысле: сколько ни налей, все равно мало.
На втором свежевыпитом литре майор Филипыч поднял голову и произнес:
— Слышите… жужжит что-то.
— Это глюк, Филипыч.
— Да нет, чтоб мне в сержанты слететь пэпээсные! Жужжит, говорю!!
