Ксения уже знала ответ, однако все-таки надеялась, что ошибается. Хирург пролистала медицинскую карту девочки и опытным взглядом определила, что записи полностью фальсифицированы. Потрясая липовым документом, она ворвалась в кабинет начальника.
– Сережа, я на такое не подписывалась! Одно дело – в обход закона залатать бандита, и совсем другое – вырезать у ребенка здоровую почку. По сути, обречь на инвалидное существование. Ты подумал о том, как девочка будет жить дальше?
– Не бери в голову, – хмуро отозвался заведующий, отбирая у нее карту и пряча в стол, – тебя это не касается.
– Девочку нужно немедленно отправить в центр трансплантологии вслед за почкой! – твердила Ксения. – Необходимо пришить здоровый орган на место! Позвони туда и скажи, что произошла ошибка.
– Ты идиотка? – закричал Фархадини. – Забудь про почку! Нет ее! И не было никогда! Эта почка уже принадлежит другому ребенку, поняла?
– Я так не могу… – прошептала Ксения. – Я не могу молчать…
Начальник смерил ее холодным взглядом.
– Учти, попытаешься меня утопить, я потащу тебя за собой. Что ты делала в операционной, когда ребенку удаляли здоровый орган? Носки вязала?
Ксения понимала: она не может пойти в полицию, потому что является соучастницей преступления. Ее посадят в тюрьму, а начальник, с его деньгами и связями, наверняка как-нибудь выкрутится.
Почку девочке она все равно не вернет, а себе жизнь сломает. А заодно и своему единственному сыну, мальчику девятнадцать лет, у него тяжелая форма бронхиальной астмы, из-за частых приступов даже пришлось перевестись с дневного отделения на заочный, без ежедневной материнской заботы он просто пропадет.
– Ох, не вовремя у тебя прорезалась совесть, Ксения Алексеевна! – покачал головой Фархадини. – Очень не вовремя!
Женщина не сомневалась: больше она не будет ассистировать заведующему на операциях. Но потеря дополнительного заработка Ксению мало волновала. К ней вдруг пришло спасительное решение: она удочерит Настю! Воспитает сиротку, вырастит, искупит свой грех!
Когда Настя пришла в себя после наркоза, врач Ксения Алексеевна была рядом.
– Как ты себя чувствуешь? – ласково спросила она. – Хочешь пить?
Девочка выпила глоток воды и, с трудом шевеля губами, попросила:
– Тетя, позвоните моей маме, скажите, что я в больнице, пусть заберет меня отсюда.
– Как – маме? – изумилась Ксения. – Ты разве не из детского дома, Настя?
– Я не Настя. Меня зовут Света, я живу…
Малышка не договорила, потеряла сознание. Ксения пощупала ей лоб: у девочки был сильный жар.
Ребенок подхватил пневмонию, болезнь развивалась стремительно, антибиотики не помогали. Сделали УЗИ оставшейся почки, выяснилось, что она органически поражена и не справляется с нагрузкой.
Света так и не пришли в сознание. Она провела в бреду сутки, постоянно звала маму. Ксения сидела у постели, от боли у нее сердце разрывалось в груди. Она собственными руками вырезала у девочки единственную здоровую почку и тем самым обрекла ее на смерть!
Утром малышка умерла, и хирург Дьяченко прямо в белом халате поехала в прокуратуру с повинной…
Услышав про прокуратуру, я обрадовалась:
– Так, значит, уголовное дело заведено?
Получается, у следователя Унганцева достаточно информации, чтобы свести все убийства воедино: инспектор Махнач, юрист Прудникова, заведующая садом Бизенкова, хирург Фархадини. По этой цепочке действовали преступники, когда изымали у детей органы для трансплантации. Унганцев должен понять: причину убийств следует искать в событиях, которые случились за несколько месяцев до того, как опека отняла сына у Елены Алябьевой! К тому же, когда убили Бизенкову и Фархадини, Алябьева сидела в следственном изоляторе, значит, подозрения с нее должны снять!
Аксинья покачала головой:
– Не было уголовного дела, меня вынудили забрать заявление.
– Как же так?! – воскликнула я. – Ведь Светочка умерла на ваших глазах! Как же так?!
– Человек слаб, – тихо отозвалась собеседница. – Я не выдержала давления, на кону была жизнь моего сына…
Утром Ксения обратилась в прокуратуру по факту смерти девочки, а вечером того же дня к ней домой явился военный комиссар в сопровождении участкового и забрал ее сына.
– Куда вы уводите мальчика?! – кричала Ксения, безуспешно пытаясь отодрать руки участкового от Глеба.
– В армию, мамаша, в армию, – отвечал военком. – Идет осенний призыв, а ваш сынок уклоняется от службы.
Мать бросилась к серванту и вернулась, потрясая военным билетом.
– Это какая-то ошибка! Глеб не годен к службе, у него бронхиальная астма тяжелой степени! Вы же сами выдали ему военный билет с категорией «Д» – «не годен»!
Военком невозмутимо ответил:
– Билет фальшивый. На вашем месте, мамаша, я бы поостерегся показывать его людям в погонах. Ваш сынок и так уклоняется от армии, зачем ему еще обвинение в подделке документов? Это уголовная статья.
– Да не волнуйтесь вы так, – встрял участковый. – Срок службы недавно сократили. Через год ваш сын вернется настоящим мужчиной.
Но Ксения была уверена: из армии Глеб вернется в гробу. Практически ежедневно у него случаются приступы удушья, которые необходимо купировать бронхорасширяющими препаратами. Ему нужна специальная диета и влажная уборка помещения два раза в сутки. Кто этим будет заниматься – полковая медсестра? К обострению астмы ведут физическая нагрузка, холодный воздух, инфекция, стресс, и всего этого в армии предостаточно. Мать с ужасом понимала, что в казарме ее сын не протянет и недели.
Покидая квартиру, участковый наклонился к Ксении и со значением произнес:
– Соображать надо, кому дорогу переходите. Сбавьте обороты, иначе ваш сын попадет в такое место, по сравнению с которым армия покажется ему раем.
Ночью она ни на секунду не сомкнула глаз, в голове крутилось одно и то же: «Как там Глебушка? Дышит ли еще? Господи, дай ему сил вынести это! Господи, дай сил!» Мобильник у сына был выключен. Под утро она лишь молила: «Богородица, спаси сына! Если останется живой, клянусь, забуду о мирской суете! Умоляю, спаси сына!»
Женщина не сомневалась: участковый говорил правду, у Фархадини и людей, которые за ним стоят, огромная власть в городе. Но она все-таки решила бороться. К началу рабочего дня Ксения уже стояла у прокуратуры.
– Вы? – удивился следователь, которому поручили работать по ее заявлению, совсем мальчишка, и тридцати нет. – Так скоро?
– Я хочу заявить о похищении человека.
– Кого похитили?
– Моего сына. На меня оказывают давление.
И она рассказала, что вчера произошло.
– Вот медицинская карта Глеба, ему диагностировали астму в восемь лет. Вот его военный билет, присвоена категория «Д», видите? Его не имели права забирать в армию! Это сделали специально, чтобы заткнуть мне рот.
– Возможно, в произошедшем нет злого умысла, – скучным голосом отозвался следователь. – Может, секретарь что-то напутала и ошибочно занесла вашего сына в списки призывников. Я пошлю запрос в военкомат, они дадут официальный ответ, потом будем разбираться. Если это ошибка, то ваш сын конечно же вернется домой, а виновные понесут наказание.
– Сколько ждать?
– Недели две-три, максимум – месяц.
– Поймите, Глеб не продержится столько, он умрет!
Парень развел руками:
– Ничего не могу сделать, таков порядок.
Ксения видела, что бюрократической машине совершенно наплевать и на умершую девочку, и на ее сына, который не сегодня-завтра задохнется в казарме.
Ноги сами собой привели ее в церковь. Она истово молилась за упокой души рабы Божьей Светланы и за здравие раба Божьего Глеба. За временем она не следила и когда вышла из церкви, уже смеркалось.
В этот момент раздался звонок мобильного телефона. Звонил анестезиолог Леонид Евгеньевич.
– Ксюш, считаю своим долгом тебя предупредить, – без предисловий начал он, – поскольку сегодня ты пропустила дежурство, Фархадини собирается уволить тебя за прогул.
Ксения ничуть не удивилась: этого следовало ожидать. Да она и сама бы не вернулась в медсанчасть.
– Это еще не все, – продолжал Леонид Евгеньевич. – Фархадини сказал, что скоро следователь вызовет меня на допрос… В общем, руководящая линия партии такая: никакой девочки не было, а ты просто любовница Фархадини, он тебя бросил, вот ты в отместку на него и клевещешь. И я, и он, и все сотрудники хирургии будут придерживаться этой версии. Если будешь упорствовать, встанет вопрос о твоей психической вменяемости. Вот такие у нас новости…
– Понятно, – протянула Ксения. – Ты-то сам как? Спишь спокойно? Кошмары не мучают?
Анестезиолог вздохнул:
– У меня три дочери, ты в курсе, поэтому сплю я всегда неспокойно. Каждой надо квартиру купить, одеть прилично и замуж выдать. Женихи сейчас привередливые пошли, им подавай невест без материальных и жилищных проблем. Мне моя работа дорога, я против Фархадини не пойду, как он велит, так и сделаю. Извини, подруга, но как говорится, дружба дружбой, а денежки врозь.
