Он покрылся испариной.
— Мусора?
Я кончил заправляться, и вытер пальцы.
— Тридцать пять тысяч долларов. И все фальшивые.
Я вернулся к своей машине, расплатился с парнем и уехал. Через три квартала на некотором возвышении я остановился, устроился в кресле поудобнее и принялся наблюдать за станцией. Думаю, в этот момент я правильно представил себе, как всё происходило. Торк принёс колесо к стоянке у «Листон-хауса». Ему нужен был ключ, чтобы открыть багажник Роджерса. Он нашёл номер Роджерса и постучал. Не получив ответа, Торк вошёл в номер, где увидел Роджерса уже мёртвым.
Что сделал Торк в этой ситуации? Я думаю, он в панике ринулся вниз, к столику дежурного, за которым сидел Берт Драйер. Они вернулись в номер Роджерса уже вдвоём. После того как первое потрясение прошло, оси более внимательно осмотрели комнату. И нашли деньги.
Столько денег в своей жизни они ещё не видели. Уйти просто так, оставив их в комнате с мёртвым Роджерсом, было свыше их сил. Роджерс и всё, что ему принадлежало, должно было исчезнуть без следа.
Потом в Итон-сити приехал я и начал интересоваться Сэмом Роджерсом. Берт позвонил Торку и рассказал ему обо мне. По зрелом размышлении Торк решил, — что без Берта он будет спокойнее. Или, во всяком случае, богаче. Он принудил Берта показать, где тот прятал свою долю, и затем хладнокровно убил его.
Интуиция подсказывала мне, что я не заблуждался.
Сейчас у Торка было тридцать пять тысяч долларов, и, чтобы завладеть ими, он пошёл на убийство. Ему ничего не оставалось, как держаться за них любой ценой.
Но теперь, после моих слов, они стали для него простой бумагой, которая, ко всему прочему, могла отправить его на электрический стул. Он должен сделать попытку избавиться от опасной улики, и чем скорее, тем лучше.
Где Торк мог прятать деньги? В помещении станции обслуживания? Вряд ли. Кроме персонала станции, он должен был опасаться и своих многочисленных клиентов. Риск потерять деньги, если кто-нибудь случайно наткнётся на них, был очень велик.
Дома? Это было больше похоже на истину. Я думаю, что, скорее всего, он предпочёл держать деньги около себя.
Из ворот станции выехал пикап; за рулём сидел Торк. Я развернулся и поехал следом, стараясь держаться двумя кварталами сзади, чтобы между нами было, по крайней мере, две машины.
Примерно через милю он свернул с главной улицы, и я снизил скорость. Дома стали быстро редеть, пока окончательно не перешли в самые настоящие сельские постройки.
Он съехал с дороги позади небольшого домика, расположенного на участке в несколько акров. Когда я проезжал мимо, он уже вышел из машины и размашисто шагал к гаражу.
Я выбрал место, где можно остановить машину и наблюдать за его действиями, без риска быть замеченным.
Я был уверен, что он приехал за деньгами. Решит ли он сжечь их? Опасность такого поворота событий была не исключена, но мне уже доводилось замечать, что большинство местных жителей держат у себя горелки, чтобы отапливать дом, и очень немногие используют их для того, чтобы жечь мусор. Если он выйдет из гаража и направится к дому, мне придётся действовать очень быстро.
Когда Торк вышел из гаража, в его руках был свёрток размером с обувную коробку. Он снова сел в пикап и, когда выехал на дорогу, повернул машину в мою сторону.
После того как он проехал мимо, я включил стартер. Теперь я держал Торка на расстоянии полумили от себя, позволяя другим машинам вклиниваться между нами, но не теряя пикап из вида.
Пикап въехал на мост, перекинутый через небольшую речушку, и остановился.
Когда я проезжал мимо него, то прикрыл лицо одной рукой, закуривая сигарету, но он даже не посмотрел в мою сторону. Он поднял капот и сосредоточенно копался в моторе.
Я доехал до первого холма и остановил машину на обочине дороги. Мне пришлось пройти немного пешком в обратную сторону до места, откуда я мог отчётливо видеть мост и машину Торка.
Капот был по-прежнему поднят, и Торк не отходил от машины. Несколько раз он разгибал спину и насторожённо оглядывал дорогу, выжидая, когда она опустеет. Этот момент наступил минут через семь-восемь.
Торк быстро вытащил из кабины свёрток и швырнул его в реку. Затем он сел в пикап и направился к Итон-сити.
Я бросился к своей машине и поехал к мосту. Течение было спокойным, и, если Торк даже не снабдил свёрток лишним грузом, тот не мог уплыть далеко, но я всё же надеялся на его предусмотрительность.
Под мостом я снял шорты. Река была неширокой — футов шестьдесят, не больше — и неглубокой. Вода доходила мне только до груди. Я сделал в воде шесть кругов, переходя от отмели к отмели, пока не наступил на свёрток.
Я вытерся парой носовых платков и только после этого, уже в машине, вскрыл свёрток. В свёртке было две коробки, в которых, сухие и нетронутые, лежали тридцать пять тысяч долларов. Я знал, что одна из коробок когда-то принадлежала Берту Драйеру.
Теперь я ехал на север и по дороге миновал два маленьких городка, пока в третьем не нашёл автобусную станцию с автоматическими камерами хранения. Я выбрал ячейку, опустил в щель монетки, захлопнул дверцу и поехал обратно в Итон-сити.
Я склонялся к тому, что полиция — в конце концов, выйдет на Торка. Он расскажет им, почему он убил Берта Драйера и где выбросил свёрток с деньгами. Они прочистят дно реки драгой, но, в конце концов, прекратят поиски, найдя течение достаточно сильным, чтобы унести свёрток.
А тридцать пять тысяч долларов? Пять для меня и тридцать для Ирэн Роджерс?
Я улыбнулся.
Я скажу Ирэн, что близко не подходил к её деньгам.
Ей будет нелегко пережить это известие, но думаю, что мы, в конце концов, поладим. Ирэн, я и, может быть, Кейбл.
На меня произвёл впечатление их трюк с подставками для панча.
Сержант Уолтерс оглядел слушателей полицейской академии.
— Насколько известно, мы ни разу не видели его. Тем не менее, мы полагаем, что знаем, как выглядит этот взрывник и какой он человек. — Сержант улыбнулся. — Остаётся самая малость: разыскать его. — Он повернулся к доске и нацарапал мелом какую-то цифирь. — На сегодняшний день взорвано четыре бомбы, погибли три человека, шестеро получили тяжёлые увечья, двадцать три отделались царапинами. — Сержант снова окинул взором сидевших перед ним курсантов.
— Вам нередко доводится слышать присловья типа «внешность обманчива» или «не суди о книге по обложке», и всё же научная криминалистика доказала: преступники того или иного «профиля» зачастую поразительно схожи между собой. Они одинаково думают и даже почти одинаково выглядят. — Сержант Уолтерс сверился с настенными часами. Было три минуты девятого утра. — Мы знаем, например, что люди, подделывающие чеки на мелкие суммы, обычно жаждут попасться и вернуться на нары. В тюрьме они находят общество, более близкое им по духу, чем на воле.
Сержант был худощав, строен и выглядел просто сногсшибательно в своём безукоризненно сшитом и отутюженном мундире.
— Кое-что мы знаем и о взрывниках. — Он снова повернулся к доске и взял мелок. — В нашем городе, считая и предместья, проживает приблизительно четыре миллиона человек.
Он написал 4 000 000, потом зачеркнул, вывел чуть ниже: 2 000 000 и снова улыбнулся.
— Около половины можно исключить сразу: наш взрывник — мужчина.
Я осмотрел контакты. Они были чистые, ни пятнышка ржавчины. Часовой механизм работал безупречно. Я кивнул. Да, в моей последней неудаче повинна не механика. Я угадал: подвели севшие батарейки: взрывателю просто не хватило напряжения. Обычно на картонках с батарейками указан срок годности, но на сей раз я приобрёл дешёвые, выпущенные какой-то захудалой фирмой. Вполне возможно, что они, к тому же, долго валялись на прилавке, дожидаясь своего покупателя.
По ступеням подвальной лестницы дробным эхом прокатился истошный крик моей сестрицы Полы:
— Гарольд, завтрак стынет!
Я накрыл бомбу тряпицей, погасил лампу над верстаком и поднялся в кухню.
— Руки вымой! — велела мать. — Они у тебя чернее ночи.
Я сходил в ванную, вернулся и сел за кухонный стол.
— Что-то у меня сегодня нет аппетита, маменька.
— Съесть всё до последней крошки! — приказала она. — Без доброго завтрака весь день насмарку. Пей свой апельсиновый сок…
— Теперь мы можем исключить ещё полтора миллиона человек, — продолжал сержант Уолтерс. — Взрывник — зрелый мужчина в возрасте от сорока пяти до шестидесяти пяти лет.
Какой-то курсантик в первых рядах поднял руку.
— А как же тот мальчишка Джонсон? Ему и двадцати не было.
— Верно говорите, О'Брайен, — согласился сержант. — Но Джонсон бомбил только полицейские участки и ничего другого. Впервые он попался в двенадцатилетнем возрасте и с тех пор был убеждён, что все полицейские ненавидят и преследуют его, вот и давал сдачи в меру своего разумения. Действовал тупо и прямолинейно, как и подобает молокососу. — Уолтерс положил мелок на полочку под доской и вытер пальцы белоснежным платком. Но сейчас мы имеем дело со взрывником, который поднимает на воздух всё без разбора. Оставляет бомбы в подземке, в автобусах, в любых местах скопления людей.
