— А с какой стороны вы сели в машину к Борису?
— Сел рядом с ним, на переднее кресло, а что? Почему вас это интересует? — удивился Верховский.
Далила не ответила, а задала новый вопрос:
— Вы долго с ним разговаривали?
— Нет, недолго, минут десять от силы.
— И Мискин не выходил из машины?
— Конечно, не выходил. Я все ему рассказал про Машу. Про то, как она мне позвонила, как я злой ввалился в квартиру, как увидел там ее в луже крови…
Я был жутко напуган, весь трясся, даже не помню, что нес.
— Вы первым попросили Бориса об алиби или он вас попросил?
Верховский вздрогнул:
— Об алиби? Нет. Я его не просил. Мне тогда было совсем не до алиби. Это он мне сказал, что я попадаю под подозрение, что мне нужно алиби.
— Зачем же вы ему позвонили?
Он задумчиво пояснил:
— Мне было страшно. Даже нет, то был не страх, а что-то другое, намного хуже. Руки, ноги, все тело вышло из повиновения, все дрожало в каком-то странном ознобе, в голове невесомость, сумбур. Это был…
Нет, не знаю, что это было.
— Это был ужас, — подсказала Далила.
Верховский благодарно кивнул:
— Да, я не мог оставаться один. Рядом с ней. С моей Машей. С вот такой, неживой. Я не мог взять себя в руки, не мог себя пересилить. Я просил Мискина поехать со мной, но он заплакал и отказался. Борька Мискин даже в детстве не плакал. Я его пожалел, сразу пришел в себя и сказал, что не обижаюсь, что все понимаю. После этого мы расстались и увиделись только на Машенькиных похоронах.
Далила вздохнула c большим облегчением:
— Выходит, Мискин сам вам алиби предложил?
— Да, он признался, что алиби нет и у него. Мы решили сказать, что все это время не расставались. Позже к нам присоединились остальные друзья. Все, кроме Замотаева. У Пашки алиби было, он на складе товар принимал.
— Я знаю, об этом сказано в отчетах вашего детектива. А почему, обнаружив труп Маши, вы бросились именно к Мискину? Почему не к Хренову? Не к Кроликову? Не к Замотаеву? Ведь с Павлом вы всегда были особо близки.
Верховский пожал плечами:
— Почему? Теперь уж не помню.
— А вы постарайтесь припомнить, — попросила Далила.
Он задумался и оживленно воскликнул:
— Я же первому Замотаеву и позвонил, а он был на складе, товар принимал. Правильно, я сам с утра Пашку на склад послал. А там народу полно, суета, бесполезно встречаться. Тогда я Хренову и Кроликову позвонил, но их сотовые не отвечали. Мискин ответил, я к нему и помчался. Он был неподалеку от нашей квартиры. Мы встретились, поговорили и разбежались.
— А как он себя повел, когда узнал, что Маша погибла?
— Не помню, я был в жутком состоянии, — растерялся Верховский. — Как он мог себя повести? Думаю, остолбенел.
Он потряс головой:
— Хотя нет, врать не буду, не знаю. Знаю только, что Борька заплакал, но это уже позже, когда я его попросил поехать со мной к Маше.
После паузы Верховский добавил:
— К убитой Маше.
Далиле захотелось немедленно прекратить жестокий допрос, но, пересилив себя, она виновато спросила:
— Андрюша, скажите, пожалуйста, какая кошка пробежала между вами и Мискиным?
— Понять не могу! — с чувством воскликнул Верховский. — После гибели Маши Бориса как подменили.
Он стал меня избегать, на все вопросы отвечал или нехотя, или вовсе отмалчивался. Несколько раз я пытался вызвать его на мужской разговор — безрезультатно. Он чужой. Порой у меня возникает чувство, что Борис кипит ненавистью ко мне. За что? Ничего понять не могу.
— А вы знали, что у Маши был с Мискиным флирт?
Ее осторожный вопрос вызвал бурю негодования.
— С Мискиным?! У Маши?! Флирт?! Чушь! Кто вам сказал эту глупость? Не иначе Морковкина! Не слушайте вы ее, дуру! Вот же дрянь! Готова оговорить даже покойницу! Маша ни с кем флиртовать не могла, а уж с Мискиным и подавно! Моя Маша святая!
— А ребенок?
— Ее изнасиловали И не вздумайте меня убеждать, что насильник наш Мискин!
Верховский был искренне разъярен, он кипел, метал стрелы и молнии. Таким Далила его еще не видела. Если и оставались у нее какие сомнения, и те мигом отпали.
Возмущенно она подумала: «Как же Андрей мог подложить пистолет в бардачок Мискина, если тот не выходил из машины? В чем тут дело? Мискин умышленно меня обманул или сам обманулся?»
— Скажите, — спросила она, — а где Мискин хранил документы на автомобиль?
Верховский изумленно ответил:
— Наверно, в бумажнике, а бумажник в кармане.
Хотя… Нет, не знаю. Я никогда не мог похвастать исключительной наблюдательностью.
— И что у него в бардачке обычно лежало, тоже не знаете?
— Понятия не имею.
«Следовательно, и о пистолете он тоже не имеет понятия, — окончательно решила для себя Далила. — Значит, или Мискин умышленно меня обманул, или его пытался подставить кто-то другой, но он об этом не знает. Одно из двух».
— А вы не в курсе, — поинтересовалась она, — Мискин давал кому-нибудь свой автомобиль?
На этот раз Верховский ответил уверенно:
— Конечно, давал.
— Кому?
— Павлу.
— Замотаеву?
— Да, Пашке.
— Зачем? — поразилась Далила. — Насколько мне известно, у Замотаева своя машина была.
— И еще какая! — восхищенно отозвался Верховский. — Настоящий «Майбах», пусть и подержанный, но в отличнейшем состоянии. Мискин частенько у Павла этот «Майбах» просил.
— Зачем?
— Пыль в глаза пускал своим дамам.
— Выходит, они менялись.
— Постоянно. В конце концов Мискин Пашку достал. Пашка плюнул, продал свой «Майбах» и купил машину попроще. А к чему вы клоните, не пойму?
— Можно, я вас поцелую? — вырвалось у Далилы.
Верховский испуганно отшатнулся, но, сообразив, что она не шутит, не очень уверенно согласился:
— Целуйте.
Наклоняясь к ней и смущенно подставляя щеку, он изумленно сказал:
— Странная вы сегодня какая-то.
Далила воскликнула:
— Вовсе не странная! Вы сами не представляете, что за груз сняли с моей души!
Торопливо чмокнув его, она извинилась:
— Простите, очень спешу. Хочу до работы успеть прояснить для себя одну важную вещь.
— Какую вещь? — промямлил Верховский, потрясенно трогая свою целованную щеку. — Когда-нибудь я узнаю?
— Я потом вам все расскажу, — убегая, пообещала Далила.
Дома она заглянула в отчеты детектива Верховского и отыскала адрес складов, на которых в тот злополучный день якобы был Замотаев. Далила собиралась его разоблачить. Она была абсолютно уверена, что Павла Замотаева в тот день на складах не было, алиби он купил.
Пока Далила ехала на склады, в голове у нее стройно сложилась довольно правдоподобная версия. Павел Замотаев узнал, что Маша собирается замуж за Мискина и хочет срочно получить свою долю наследства.
Именно тогда, когда их бизнес в гору «попер». Спасая свой бизнес, Замотаев похищает у Наташи «ТТ», расправляется с Машей, прячется где-то неподалеку и поджидает Бориса Мискина.
Почему поджидает?
Замотаев знает, что Маша хочет сделать какое-то важное сообщение и уже созвала всех друзей. Он догадался, что это будет за сообщение, и потому примчался к ней первым. Когда Маша объявит о своем решении выйти замуж за Мискина, мотив станет всем очевиден. Поздно будет ее убивать.
Дождавшись Мискина, Замотаев открывает его машину и кладет «ТТ» в бардачок. Когда ошарашенный Мискин, увидев убитую Машу, вылетает из парадного Верховских, Замотаев звонит в милицию и сообщает, что в машине такой-то хранится оружие.
Почему он подставил именно Мискина?
По двум причинам: во-первых, из мести (Мискин настроил Машу забрать ее долю), во-вторых, из удобства (у Замотаева были ключи от его машины).
Далиле оставалось уговорить заведующего складами признаться, что он продал Замотаеву алиби. Зная психологию лжесвидетеля, в успехе она была абсолютно уверена.
А вот после того, как лжесвидетель сознается, можно смело отправляться к самому Замотаеву. Далила не сомневалась, что заставить его сказать правду будет сложно, но возможно. Ведь белые лепестки хризантем, лежавшие на полу возле погибшей Маши, из букета Замотаева. Наташа любит эти цветы, он привык покупать хризантемы.
Дальше все просто: она проблефует — сообщит Замотаеву про свидетеля, видевшего, как он покупал хризантемы. Потом — про Хренова, который унес лепестки, и победа, считай, обеспечена. Замотаеву не отвертеться.
В ее кармане под задорное рондо запрыгал мобильный. Далила глянула на дисплей и удивилась: «Рановато для Лизы».
И все же звонила Бойцова.
— Самсонова!. — вместо «здрасьте» возмутилась она. — Что происходит? Ты решила до инфаркта меня довести?
Далила посмотрела на часы и поразилась: «Елизавета? Так рано? И встала не с той ноги. Ругается. На нее непохоже. Мало, что Галина мне не звонит, дуется из-за Кроликова, теперь и Лиза мной недовольна. Так я скоро останусь одна, без подруг».
