— Судьба его такая, — патетически высказалась я. — А нашли бы его сразу, глядишь, и откачали…
— Судьба знает, что делает, — просветила меня Магда.
Герр Мульдгорд тоже знал свое дело.
— Прошу знать, кто его враг? — с деловым видом спросил он.
— Тут единственным числом не обойдешься, — тяжело вздохнул Стефан. — Врагов у него было вагон и маленькая тележка. Но только не в Дании, а в Польше.
Господин Мульдгорд понимал гораздо лучше, чем говорил. Но все же некоторое время на переваривание вагона и маленькой тележки информации у него ушло.
— А тут?
— Что уж тут скрывать? Даже в этом доме сидят практически одни его враги: я, Магда, Эльжбета…
— Я тоже, — выдвинула свою кандидатуру Мажена.
Я последовала ее примеру:
— Можешь и меня включить в подписанты. Лично мне он ничего не сделал, но за Марию Рохач я кому угодно руки-ноги повыдергаю!
— Сильны враги?
— Да всякие, от очень сильных до так себе.
— Сильны роги, — задумчиво повторил молчавший все это время Олаф. — Лень. Олень. Вымеем роги.
— Он имеет, — по привычке поправила Эльжбета. — То есть имел.
— Рогимел?
— Судя по горячей любви супруги, рогов у него скорее всего не было, — пробормотал Стефан.
— А хозяйка дома? — обратился господин Мульдгорд к Алиции, с любопытством приглядевшись к Олафу и чуть-чуть поразмыслив.
Хозяйку вопрос поставил в тупик, но она не подала виду:
— Рогов у меня, кажется, нет. А что до жертвы… Враг — слишком сильное слово. Скорее неприязнь. Не люблю врунов и проходимцев.
Полицейскому опять потребовалось некоторое время, чтобы упорядочить наши показания и сформулировать следующий вопрос:
— А таковы враги суть, аще убиение чинити?
Алиция неуверенно оглядела своих гостей.
— Нет, чтобы убить, таких врагов, пожалуй, нет… Вот как-нибудь дипломатично напакостить, это да… Может, вы сами признаетесь, а? Что я тут психологическими изысками должна заниматься и пальцами на вас показывать?
— А показывай, на здоровье, — милостиво разрешила я. — Позволь тебе напомнить, что, судя по времени смерти, семь часов, у нас у всех есть алиби, и мы невинны до безобразия.
Герр Мульдгорд проявил живейший интерес к нашей невинности и с большим вниманием выслушал подробнейшую информацию, где кто находился и чем занимался. Не без внутреннего сопротивления и даже с горечью мне пришлось оправдать и Мариана, так как поставленный мной эксперимент с лопатой однозначно свидетельствовал в пользу этого лентяя. Не зря мы на эти алиби столько времени угрохали! Уверенности не было только насчет Магды, но о ней никто и словечком не заикнулся.
А та переждала, пока мы объясняли диспозицию нашему полицейскому гостю, затем встала и закатила речь.
— Я всю правду скажу! — начала она многообещающе. — Только не думайте, я не доносчик и не сволочь последняя… Когда сюда ехала и, честное слово, собиралась этого кретина и паразита, как его там… Панголина… Да только, упокой, господи, его душу… Оказалось, не его надо было убить, а эту подлую суку! Фамилия меня смутила, вот я и сомневалась, а только это она! Тихая такая, вежливая, недолеченная Юлия!
Сказать, что мы обалдели, это значит ничего не сказать. Юлия, конечно, женщина была мало приятная, молчаливая, необщительная и к тому же насквозь фальшивая. Эти ее болячки, безумная любовь — все оказалось сплошным враньем, но чтоб сразу вот так с ходу мочить и в воду? Обычно бывает наоборот.
Видно было, что у Магды накипело. Она уже больше суток скрывала правду, известную только Мажене, которая с энтузиазмом ее поддержала:
— Говори! — нетерпеливо крикнула она. — Пусть все знают! Всю правду, без уверток!
У Алиции эти выкрики вызвали вдруг живейший интерес
— Всю правду, без уверток? Это надо отметить, — она махнула в сторону своего заветного шкафчика. — Мажена, доставай все, что там есть, пить не обязательно, но хоть стол украсить! Хочу всю правду услышать!
Господин Мульдгорд и Олаф, удивительно в этот момент похожие друг на друга, с огромным интересом наблюдали за представлением.
Мажена бурей носилась между кухней и салоном. На столе оказались даже сладкая вишневка и какой-то запыленный коньяк и ко всему этому соответствующая посуда. Не иначе как вид этих раритетов произвел на меня такое сильное впечатление, что я сломалась и, не дав Магде закончить, полезла поперед паровоза со своей сенсацией:
— Ну, так я тоже всю правду скажу! Эльжбета… Ты была права!
Пожалуй, у меня вышло громче, чем я планировала, так как все замолчали и с некоторым беспокойством уставились на меня.
— Ты говорила, что она симулирует?
— Подтверждаю, — согласилась Эльжбета.
— Я своими глазами видела! Мне бы такую форму в ее возрасте иметь, сейчас уже все равно поздно! Она больная и так скорбит о своем панголине, как епископ Кентерберийский, королева Изабелла Испанская и Чарли Чаплин!
— Одного епископа вполне достаточно, — одернула меня Алиция.
Господин Мульдгорд оправился от потрясения и отважно вступил на поле боя, начав с конца:
— Пани Иоанна, вы сотворить открытие? Во что оно заключено? И способ каков?
— Случайно открыла. Правда, Мариан немного помог, — призналась я столь же честно, сколь и неохотно, а затем описала все, чему стала свидетелем в разгар своих компостных работ. Эльжбета даже соизволила во время моего рассказа в нужных местах утвердительно качать головой, на что все обратили внимание, так как это было явным отступлением от ее привычки изображать каменную статую. А если принять во внимание, что я сопровождала свои открытия демонстрацией некоторых описываемых гимнастических упражнений, разумеется, без колеса и стойки на руках, то даже Олаф следил за моим рассказом с огромным интересом.
Магда с трудом дождалась своей очереди, ведь ее откровения были похлеще моих гимнастических экзерсисов.
— Мне теперь точно известно, что все пакости придумывал не этот дебильный баран Вацлав, а именно Юлия! Он был всего лишь исполнителем ее замыслов, да и то растяпистым. Проваливал все, что только можно провалить, а она на стенку лезла от его дурости! Как же, он ведь у нас гений, ему блистать надо было, мегаломану недоделанному, вот он ее гениальные инструкции и правил на свой лад, после чего все заваливалось к такой-то фене! Но ума у него хватало за нее держаться зубами и когтями, ведь это она зарабатывала больше него раз в десять! И не он не хотел жениться, а она, боялась, что придется за косяки этого жлоба отвечать! Я вам представлю целый список людей, которых она до нитки обобрала, подставила, жизнь им испоганила, и если бы не этот дегенерат и эротоман, которому надо было нон-стоп выпендриваться, им бы еще хуже было! Вы же сами видели, что этот недоумок только клювом умел щелкать!
Видели, это точно…
— А я свидетельница того, как он мою тетю «разводил»! Она женщина немолодая, писать начала еще до войны, а он собрался сейчас из нее дойную корову сделать, в литагенты набивался. Менеджеры, дармовые загранпоездки ему снились! А все эти его слащавые поцелуи да объятия на людях! А разлюбезную Юлию тоже надул, навешал ей лапши, что тетя совсем из ума выжила, можно из нее веревки вить, она ему советы давала, а тут вдруг облом! Дойная корова сделала ручкой!
— А ямы он рыл ближним своим, кому только мог, по собственной инициативе? — заинтересовался Стефан. — Без нее? Ведь, честно говоря, вреда-то от него особого не было, слишком глуп. Все эти его, прости господи, интриги, подсиживание… Мифомания ему мешала. Кто поумнее, быстро соображал, что к чему, и принимал меры. Ну а легковерные дурачки позволяли себя потеснить и выжать, как лимон. В этом она вряд ли участвовала?
— Я бы не была так уверена. Они друг друга стоили. Только без нее он, конечно, с любого места бы вылетал в два счета. Ведь даже партбюрократы такого не потерпят, не все там сплошные дураки… А скупердяй Гарпагон по сравнению с ним просто транжира и мот. У меня есть доказательства. Список нужен?
Список мы пока проигнорировали.
— И Мариан говорил, что жмот, — поморщилась Алиция.
Стефан предпочитал всегда и во всем придерживаться фактов:
— Но в катастрофу-то она попала?
— Попала. Только последствия наверняка преувеличила. Я-то думала сначала, что она настоящая жена, а оказалось, что сообщница…
— Зарабатывать стала меньше?
— Да ничего подобного! Ходили слухи, но только все вранье. У нее же не голова пострадала, а позвоночник. Умная, гадина! У нее настоящий талант использовать чужие ошибки и промахи, даже самые мелкие. Но после ДТП она была обездвижена на какое-то время, и ей пришлось всю информацию от этого болтуна Вацлава получать, вот и вышел облом Она, конечно, делала поправку на глупость, но этого, видно, недостаточно оказалось…
