– Здрассьте, приехали!
– И чем это они там занимались?
– Тем, чем дома не дают. Ели!
– Эх, мне б с таким придурком в лифте поесть…
– Бежим, – подхватил под руку Нору Клим. – Бежим, а то мне на всех на них придется жениться!
Пока они мчались к машине, Титов успел коротко переговорить по мобильному.
– Ты представляешь, – сказал он Норе, усаживаясь за руль, – позвонил Левин и сказал, что получил какую-то странную эсэмэску! Он очень просит меня поработать для них с Диной таксистом. Кажется, у ребят проблемы.
– Так вперед! – приказала Нора. – Ты что, никогда не таксовал на своем «Навигаторе»?
– Я хотел показать тебе свой дом и познакомить с дедом. – В голосе Клима послышалось сожаление о нарушенных планах.
– Дом подождет, – улыбнулась Нора. – Да и дедушка не прокиснет!
– А помнишь, рыжая, раньше конфеты были – «Дуськина радость»?
Алекс дышал ей в лицо пивным перегаром. Он привязывал Евдокию к стулу, ходил кругами вокруг нее, неспешно разматывая моток веревки и превращая Дуську в беспомощный кокон.
– Дунькина радость, – поправила его Евдокия. – Меня ими дворник Вадим Вадимыч всегда угощал.
– Один черт, плебейское развлечение, – поморщился Ревазов и вдруг остановился. – Я вот «Мишку на Севере» в детстве любил. Слушай, ну и вырядилась же ты! Как гарнизонная шлюха. Где сапоги кирзовые отхватила?
Дуська промолчала. Отчего-то страха не было, да и паники тоже. Была только безумная ненависть к этому бритому налысо парню. Неужели он когда-то ей казался красавцем? Неужели она всерьез хотела заполучить его в полную собственность?
Он смотрел на нее с удивлением.
– Понять не могу, – наконец сказал Алекс. – Вроде ты нормальная тетка была, веселая, нелюбопытная, руки не боялась испачкать, анаши покурить, что с тобой стало?! – Он обошел ее, внимательно разглядывая, словно видел впервые. – Институт благородных девиц успела окончить? Где ты это пугало в валенках взяла? Зачем сюда притащила?
– Тебя убивать, – сквозь зубы процедила Дуська. – Он не пугало. Он боевой офицер!
Ревазов захохотал. Он хохотал минут пять без остановки, а потом захлопнул пасть и начал грубо ощупывать Дуську через веревки.
– Обыскать тебя забыл, – зачем-то объяснил он свои действия.
Дуська зажмурилась от омерзения. Неужели она занималась любовью с этим чудовищем?
Ревазов бесцеремонно запустил руку в лифчик. Евдокия извернулась и сильно укусила его за запястье. Он дернулся и с размаху ударил ее кулаком в лицо. Голова у Дуськи взорвалась дикой болью, и она потеряла сознание.
Очнулась она от того, что Ревазов тряс ее за плечо.
– Где расписка? – дыхнул он ей перегаром в лицо. – Где моя расписка?!
– Порвала и выбросила, – ощущая вкус крови, ответила Дуська. – На хрена она мне?
– Врешь, – прошипел он. – Врешь, рыжая! Ты никогда бы не порвала ее! Ты за нее любому бы горло перегрызла, потому что возомнила, что я принадлежу тебе, как юбка из секонд-хенда!
– Порвала и выбросила, – твердо повторила Дуська, с ненавистью глядя ему в глаза. – Ты мне не нужен. Любая юбка из «секонда» лучше тебя.
Ревазов схватил Дуську за горло, начал душить, но передумал и ограничился тем, что рывком сорвал с нее талисман.
– Ты сама решила свою судьбу, рыжая, – отшвырнув талисман в угол, Ревазов опять начал пеленать Дуську веревкой.
Она зажмурилась.
Обидно было умирать, став красавицей. Она еще не нажилась в новом качестве, не надышалась, не находилась с высоко поднятой головой. Если бы она могла загрызть этого Алекса, она не только загрызла бы, но и надругалась над телом, насколько фантазии бы хватило…
– Ну вот и готово, – сказал Ревазов. – Принимай работу, рыжая гадина!
Открыв глаза, Евдокия увидела, что не просто привязана к стулу. От нее во все стороны, ко всем дверям, выходящим в огромный холл, тянутся веревки, а к ним привязаны предметы, похожие на гранаты.
– Что это? – спросила она у Ревазова.
– Дуськина радость, – заржал Алекс. – Растяжки это, рыжая! Если кто-то откроет любую из этих дверей, разнесет пол-поселка, а от тебя останется только фарш.
Похохатывая, он пошел вверх по лестнице.
– А ты? – закричала Дуська. – Если дом взорвется, ты тоже погибнешь!
– За меня не волнуйся! – крикнул Алекс в ответ. – Я бессмертный!
– И я не умру! – заорала Дуська. – Потому что рыжие гадины не умирают! Потому что со мной вся етитская сила!!! Потому что… – Она зарыдала, и не было рук, чтобы утереть эти злые слезы бессилия.
– Как ты думаешь, что сейчас Дуська делает?
– Купается в роскоши. Деньги, которые она получила от нас, для нее – бешеный куш!
– Я думаю, она уехала куда-нибудь за рубеж. Ее ведь тоже милиция ищет.
– Мне иногда кажется, что Дуська не для себя стрясла с нас эти деньги.
– А для кого? У нее нет ни одной родной души. Ни котенка, ни ребенка.
– Вот, вот! Дуська по-мелкому всегда промышляла. А тут шантаж в крупных размерах. Нет, она точно завела себе мужика и попыталась его купить! А может, даже женить.
– Ага, а заодно зарезала его любовницу. Постой, это что же, она Игоря Грига отхватила, что ли?!
– Нет, дорогая, милашку Гнедулина! Завлекла его миллионом долларов! Ха-ха-ха!
– Да, мозги тут отсыревают… А Евдокия сейчас наверняка в изоляторе клопов кормит. Сто пудов ее замели, как главную подозреваемую в убийстве Покровской!
– И правильно, так ей и надо, стервозине. Знаешь, я иногда думаю, что Дуська запросто могла перерезать горло такой красотке, как Покровская!
– От зависти, что ли?
– Конечно. Дуська рыжая, страшная, бедная. А Инна – богатая, знаменитая и красивая. Чем не мотив?
– Да нет, Дуська, в сущности, добрая. В глубине души. Ее просто жизнь потрепала. Ну сама подумай: отца не было, мать пила, жила она в грязной коммуналке, а вокруг кипела красивая жизнь!
– Вот такие добрые из коммуналок и убивают.
– Ой, нет, Верунь. Что-то мне не хочется думать, что нам готовила и убирала убийца.
– Маленькие, некрасивые, бедные люди очень опасны.
– Ладно, в следующий раз наймем помогать по хозяйству богатую красавицу!
– Самое смешное, что, если наш план с Диной и Левкой сработает, мы сможем себе это позволить.
– Если выйдем отсюда…
– Выйдем, Кларунь! Обязательно выйдем! А если план наш сработает, то и из тюрьмы выйдем. Потому что большие деньги открывают все двери. Подай-ка мне кусочек колбаски! Спасибо. И ананаса кусочек! Ой, а еще корейского салатика подложи, а то у меня палец не гнется. М-м-м, как вкусно… Как же мне вкусно!
– А ты наверх выходить не хотела!
– Не хотела. Боялась! Я просто не понимаю, как ты со сломанной ногой в магазин ездила.
– Элементарно. Жить захочешь, как говорится, не так раскорячишься. А покупки мне один добрый человек помог сделать. И купил, и оплатил, и до машины донес, и… на тросе до заправки дотащил, потому что у меня бензин кончился. А потом телефончик свой оставил.
– Кларка! Да ты никак кавалера со своей костяной ногой подцепила!
– Ну… не знаю. Получается, подцепила.
– Симпатичный?
– Полковник.
– Мама моя! И что он в тебе нашел?
– Красоту, блин.
– Надеюсь, ты не строишь на него планы?
– Какие тут планы, я неделю не мылась! От меня мышами воняет! Я его поблагодарила и дворами уехала. Э-эх!!
– А давай помечтаем!
– О чем?
– О том, что мы купим, когда Левка с Динкой дадут нам денег!
– Я куплю загородный дом. Газонокосилку куплю. Килограммов десять бриллиантов… ну, и изумрудов тоже. Соболиную шубу до пола. Две машины – красный «Хаммер» и… красный «Хаммер». Нет, много красных «Хаммеров»! А что еще, даже не знаю…
– Мелко мыслишь, Клара Аркадьевна! Вот я себе бизнес куплю. Пивной завод там или меховую фабрику. Всех работников дрючить буду! И замуж выйду. За Игоря Грига, например. Ха-ха!
– Ха! Тогда уж за милашку Гнедулина с его гостиницами!
– Тс-с! Ты слышишь?
– Что это?
– Какая-то машина подъехала к дому. Говорила я тебе, нельзя из подпола вылезать! Сейчас нас повяжут!
– Караул!
– Убирай все со стола! Прячь! Быстрее! Черт бы побрал твои разносолы! В подпол! В подпол лезь давай!!
– Вера! Нога…
– О, черт!
– Что ты делаешь?
– Тащу тебя волоком, дорогая! Голову береги, впереди ступеньки.
Весеннее солнце било Дине в глаза, и она очень жалела, что не прихватила из дома темные очки. Или шляпу с широкими полями, которые бы защищали глаза.
