Как уже упоминалось ранее, шоу отличает полный беспредел, все в нем зависит от хозяйки. Коле вручили главный приз, который, как вы догадываетесь, как раз и составил пятьдесят тысяч баксов. На руки, правда, дали меньше, пришлось заплатить налоги, но все равно в кармане оказалась очень и очень приличная сумма.
– Вот ведь какая хитрюга, – качал головой охранник, – вроде заплатила мне за молчание, а вроде и нет! Все ведь, кто побеждает, получают награду, придраться невозможно. Опять же, не свои бабки отдала, казенные. Да уж, таких баб поискать! Где только другие мужики их находят! Мне бы такую!
Я вытащила сигареты. Слабо тебе, Николаша, с подобной дамой справиться, проглотит, и все, даже обувь не выплюнет.
– Ты понимаешь, что фактически прикрыл убийцу?
Коля покачал головой:
– Она не убивала.
– Да? Отчего такая уверенность?
– Она такая маленькая, хрупкая, совсем на убийцу не похожа! – горячо возразил Коля.
Хороший аргумент, надо, пожалуй, предложить Костину взять его на вооружение. Не похожа на убийцу! Маленькая и хрупкая! Да ведь много сил, чтобы выстрелить из крохотного пистолета, не надо! Она же не душила Глеба Лукича, не поднимала его и не выбрасывала из окна. И потом, подумайте, как бы сильно облегчилась работа милиции, если бы мошенник казался мошенником, вор вором, а киллер киллером. Так что у меня насчет Ольги было иное мнение.
– Ладно, – похлопала я парня по плечу, – работай спокойно дальше. Имей в виду, у меня нет возможности заплатить тебе, но лучше, если придержишь язык за зубами и не станешь слишком распространяться о нашем разговоре.
– Я не болтлив, – буркнул Коля. – Да и кому рассказывать-то?
Я молча ушла из сторожки. Не болтлив? А мне все растрепал, испугался и разболтал. Нет, на такого человека нельзя положиться.
Утром, после завтрака, я громко вздохнула и ткнула пальцем в экран, где шло шоу «Моя семья».
– Интересно, как люди туда попадают?
– Очень просто, – ответила Тина, – мне мама рассказывала. В конце передачи, ну, когда титры идут, всегда указывают телефон… Нужно позвонить, оставить координаты, и вас позовут.
– Так легко?
– Ага, многие ходят из передачи в передачу, делаются профессиональными зрителями в студиях, только таких на телевидении не любят, – пояснила Тина. – Нехорошо, когда в зале одни и те же.
– Понятно. А как стать участником шоу?
– Да так же, надо позвонить, потом пройти собеседование и подождать приглашения.
– А ждать долго?
– Ну в зависимости от рейтинга передачи: если такая популярная, как у мамы, то полгода пройти может, пока в зрители позовут.
– Эх, жаль! – протянула я.
– Почему? – удивилась Тина.
– У меня скоро отпуск закончится, придется на работу выходить, а очень хотелось побывать в студии, жутко интересно!
– Лампуша, – подскочила Тина, – что же ты раньше не сказала, погоди, сейчас маме позвоню!
И, уронив, как всегда, напольную вазу, девочка бросилась к телефону.
– Мы тоже хотим в телик, – заныли Кирюша и Лизавета.
Я прикусила нижнюю губу. Да уж, я совершенно не подумала, что дети, естественно, тоже пожелают попасть на голубой экран. Но мне они только помешают!
Тина влетела назад в столовую.
– Сегодня хочешь?
– Да! – закричали все хором.
– А вас не возьмут, – пояснила Тина.
– Почему? – растерялись Кирюша и Лизавета.
– Мама не любит, когда в зале люди моложе двадцати лет, – сообщила девочка.
– Это дискриминация, – взвыл Кирюшка.
– Геноцид, – вторила ему Лиза.
– Да вы не переживайте, – отмахнулась Тина, – попрошу маму, она вас… ну… в Детектив-шоу пойдете?
– Еще бы! – взвыла парочка.
– Момент, – сказала Тина и, вновь уронив многострадальную вазу, скрылась.
Без четверти шесть я шла вдоль длинного серого здания, отыскивая семнадцатый подъезд. Вообще говоря, я ожидала увидеть нечто особенное. Какой-нибудь супервход, с шикарными дубовыми дверями и бронзовыми ручками, мраморные стены в холле, ковры, классную мебель… Однажды мне довелось побывать в центральном офисе Сбербанка, и впечатление осталось на всю жизнь. В тот раз, пройдя сквозь металлодетектор, я едва решилась ступить на ярко блестевшие плиты, устилавшие пол…
Но семнадцатый подъезд поражал убожеством. Ей-богу, даже вестибюль школы, где учатся Кирюшка с Лизаветой, выглядит более привлекательно. Вот уж не ожидала, что у здания Центрального телевидения такой обшарпанный вид. Внутри оно выглядело простецки – районная поликлиника, собес, детский сад, что угодно, но не то место, где толпятся звезды экрана, шоу-бизнеса, политики и писатели. Да и публика была одета более чем просто: джинсы, футболочки, сарафанчики. Я думала увидеть людей, облаченных в эксклюзивные наряды и обувь ручной работы, а по коридорам шла толпа, основная часть которой ничем не отличалась от меня. Хотя, может, это из-за жаркой погоды? Небось зимой тут мелькают шубы из соболя и дубленки, у которых пуговицы сделаны из драгоценных камней…
Студия оказалась маленькой. Еще одно разочарование, подтверждающее постулат, что на телевидении кругом обман. Я несколько раз смотрела шоу Ольги дома, валяясь на диване, и мне казалось, что в нем принимает участие прорва народа. Оператор иногда показывал зал, и создавалось полное ощущение, что в нем сидит человек пятьсот, а то и больше. Сейчас же я увидела совсем небольшое помещение с круглой сценой и тремя рядами скамеек, стоящих амфитеатром. Зрителей присутствовало человек сорок. Я пристроилась в первом ряду и принялась разглядывать интерьер. Внезапно откуда-то вынырнула девица лет двадцати пяти и заорала:
– Всем внимание. Кто забыл, напоминаю, работаем в прямом эфире, не в записи. Выплюньте жвачки. Убедительная просьба не сморкаться, не кашлять, не чихать, не корчить рожи, не ковырять в носу. Камеры стоят здесь и там, одна ездит сверху. Если оператор дает вас крупным планом, не нужно размахивать руками и посылать воздушные поцелуи. Ведите себя спокойно, помните, это прямой эфир. Прерываться станем лишь на рекламу. Ясно?
Зал загудел.
– Ну и хорошо, – подвела итог девушка. – Переходим к следующему этапу. Сейчас вам раздадут ручки и бумагу. Шоу наше игровое, вопрос – ответ. Ваша задача сейчас придумать и записать новый вопрос для передачи. Тот, кто сумеет придумать нечто интересное, оригинальное, имеет все шансы стать уже не зрителем, а участником действия. Понятно? Записки складывайте в этот ящик, не забудьте указать свои данные.
Народ схватился за канцелярские принадлежности. Я тоже взяла ручку, листок и написала свой вариант: «Отчего молодая женщина, интересная и красивая, звезда телевидения, в страхе убегает ночью из загородного дома? Почему она платит охраннику за молчание пятьдесят тысяч долларов?»
Подписывать бумажку я не стала. Просто опустила сложенный листочек в ящик, остальные сделали то же самое. Потом какой-то парень утащил короб, ярко вспыхнули прожектора, загремела музыка, и на сцену вылетела Ольга. Выглядела она безупречно. Даже подумать было нельзя, что у нее дочь-подросток. Ведущая казалась двадцатилетней. Ну ладно, пусть девушкой, отметившей четверть века, но не больше. Осиная талия, модная прическа, никаких морщин и задорный взгляд.
Действо покатилось по накатанным рельсам, я тихо сидела, думая о своем, происходящее на сцене меня совершенно не волновало. Впрочем, когда зал начинал смеяться, я машинально улыбалась, если зрители принимались хлопать в ладоши, я делала то же самое. Наконец идиотизм закончился.
– Всем сидеть! – заорала администратор. – Сейчас я объявлю результаты конкурса вопроса! Налайкина Людмила. Есть такая?
– Да, – заверещала, поднимаясь, толстенькая женщина.
– Ступайте в администраторскую, к Толкунову Сергею.
Взвизгнув от радости, тетка понеслась в коридор.
– Еще есть неподписанная записка, с вопросом о молодой женщине и деньгах. Честно говоря, мы не поняли, о чем речь, кто писал?
Я подняла руку. Девица скользнула по мне изучающим взглядом:
– Идите ко мне.
Я влезла на сцену.
– Вон туда, между креслами, – махнула рукой девушка, – прямо вдоль стены, увидите дверь.
Я пошла в указанном направлении. После ярко залитой светом студии служебные помещения показались мне темными, мрачными. Пару раз споткнувшись о какие-то провода, я дошла до незаметной двери и постучалась.
– Входи, – послышалось изнутри.
Ольга сидела за столиком, заставленным батареей баночек, флакончиков и бутылочек. Увидав меня, она отложила ватный диск. Ее лицо выглядело странно. Правая половина, лишенная грима, принадлежала женщине, чья первая молодость была позади, левая на первый взгляд казалась безупречной. Но уже через секунду становилось понятно, что ее покрывает толстый слой «штукатурки».
– Это ты написала дурацкую бумажку? – резко спросила Ольга.
