Но какое уж тут достоинство, когда Ингу буквально прожигала с головы до ног догадка, нет, не догадка, а озарение, сошедшее на нее свыше.
– Это же надо быть такой идиоткой! – шептала Инга. – Ответ же все время был у нас под носом!
Залесного она увидела издалека. Он тоже ее заметил и замахал ей руками. Инга поняла, что любимый мужчина очень взволнован. Он спустился к ней с крыльца и воскликнул:
– Нет, ты представляешь, наш Федосеев – это…
– Илья! – выдохнула Инга. – Он сменил фамилию? Да?
– Да, сменил. Представляешь, мы это только что с Димой узнали! Мы прямо в осадок выпали!
– Он ее пасынок!
– И еще он бандит!
– Серьезно?
– Да, он сел не только за нападение на тетку Жанну и убийство папаши. На его счету и помимо этого было немало художеств, так что папаша не напрасно лишил его наследства. Там было за что пристрожить сынишку. Жанна по сравнению с ним казалась белой овечкой.
– Ну, допустим, овечкой она точно не была!
– Но и особой ее вины тоже не было.
– Однако пасынок так не считал! Он попытался вытрясти у мачехи то, что считал по праву своим.
– Она написала на него заявление, была проведена операция, в ходе которой Федосеев попытался убить свою мачеху. И если бы не действия полицейских, сидящих в это время в засаде, он бы ее убил.
– Но так как не убил, а хороший адвокат помог парню и доказал, что лекарство в термос с чаем его отца попало случайно, то Илья пошел по статье «Покушение на убийство», сроки по которой значительно меньше. Так что уже через пять лет он вышел на свободу, отсидев лишь половину срока.
– Удивительно, обычно таким опасным преступникам амнистию не дают.
– А ему дали. Первый раз, примерное поведение – одним словом, сумел освободиться досрочно. И первым делом, освободившись, явился к паспортистке и заявил о своем желании сменить фамилию.
– Разве это законно?
– Конечно, определенные вопросы, зачем человеку с судимостью менять свою фамилию, могли бы возникнуть, но паспортистка знала Илью с детства, она была их соседкой, была в курсе того, как поступил отец с Ильей в конечном итоге, и очень его жалела за непутевость. Одним словом, она ему помогла, поверила, что он просто хочет избавиться от ненавистной фамилии, чтобы попытаться изменить свою горькую судьбу.
– Поверила в его раскаяние?
– По ее словам, он был необыкновенно убедителен. Сказал, что хочет завязать со старым. Что в тюрьме много думал, уверовал в Бога. Что теперь пробует устроиться на работу, что очень не хочет снова возвращаться в тюрьму, и лучше уж будет жить бедно, но зато чувствовать себя человеком, который может при желании поехать в любом направлении по своему выбору.
– Просто чудесно. Но как это вяжется с убийством Жанны?
– Боюсь, что на этот вопрос нам мог бы ответить только лишь сам Илья.
– А ты знаешь, где его искать?
– Нет. И судя по тому, с каким растерянным видом ты примчалась сюда, ты этого тоже не представляешь.
– Ильи в ресторане нет. Он уволился, одарив всех чудесными и очень дорогими подарками.
– Серьезно? И насколько дорогими?
– Ну, тысяч на триста, я думаю, там потянет. Может быть, и подороже будет.
– Но не больше миллиона рублей?
– Нет, конечно! Гораздо меньше.
– Ну, тогда это не то!
– Что «не то»?
– Не то, что он украл у Жанны, – пояснил ей Залесный. – По предварительным оценкам, стоимость проданной ею за свою жизнь недвижимости, акций, ценных бумаг и юридических фирм приближается к двумстам миллионам рублей.
– Ого! – оценила Инга масштаб размаха. – Ничего себе!
– И так как покойная ничего на себя сама не тратила, периоды ее вдовства были такими короткими, что она просто не успевала поиздержаться, думаю, что денег может быть даже больше.
– Жирная какая кубышка! – воскликнула Инга. – И кто же ее откупорил? Неужели тоже Илья?
Ответ на этот вопрос был очень важен. Но все понимали: знать правду может лишь сам Илья.
– Прямых улик против него нет.
– Да он это! Он! Больше некому! Увидел Жанну, вспомнил былое и прирезал ее!
– А нож с отпечатками Охолупко, который был найден на теле убитой?
– А этот нож убийца вынул из раны самого Охолупко, когда отправил того на тот свет.
– Но как он перенес на рукоятку отпечатки его пальцев?
– Убив Охолупко, парень вытер рукоятку, а потом прижал к ней пальцы убитого. Получились отличные, очень четкие отпечатки Охолупко. Когда же Илья вернулся обратно в «Разгуляй», он воткнул этот нож в тело убитой мачехи, постаравшись не смазать чужие отпечатки.
– И это ему удалось.
– Парень далеко не такой дурак, каким прикинулся. Он прекрасно понимал: если мы не будем убеждены, что убийца Жанны – это именно Охолупко, мы начнем рыскать везде и неизбежно наткнемся на его персону. А у него была очень веская причина желать смерти тетке Жанне.
– И что?
– Сначала он убил ее одним ножом, который затем выкинул куда-то или просто хорошо спрятал. А потом, убив Охолупко, вернувшись назад в ресторан и вытащив тот первый нож, он воткнул на его место другой, на котором заботливо изобразил отпечатки пальцев Охолупко.
– Но как он незамеченным сначала покинул здание ресторана, а потом вернулся вновь? Тут ведь была включена сигнализация.
– Подумаешь, сигнализация! – пренебрежительно хмыкнул Залесный. – Я узнавал, дирекция расщедрилась лишь на магнитоконтактный вариант. Если постараться, можно найти окошко, на котором нету датчиков.
Инга вспомнила директора, лупящего по барабанам, нюхающего кокаин и развлекающегося на полную катушку, и молча согласилась с Залесным.
– Илья лучше других ориентировался в помещениях «Разгуляя». Полагаю, ему не составило особого труда сначала покинуть ресторан, а затем в него вернуться.
– Ишь, молодец какой! – невольно поразилась Инга ловкости парня. – Сообразительный! И ведь мы поддались на его уловку.
– У него не было шанса уйти от ответственности. Рано или поздно мы бы все равно на него вышли.
– Но только не теперь. Теперь он ушел! В ресторане его нет. Уверена, визит на кладбище был последним, что он сделал в этом городе.
– Я тоже так думаю.
Инга схватилась за голову:
– Подумать только, ведь у нас имелся такой отличный шанс схватить его сегодня утром! Если бы мы подумали, зачем он приперся на кладбище, то…
– Да, ты права. Но Илья начал говорить про монастырь, где служит настоятелем его дядя, и я просто развесил уши…
– Что? – перебила его Инга. – Что ты говоришь? У Ильи есть дядя – настоятель монастыря?
– Да. Ты что, забыла? Он же при тебе это говорил. Брат его умершего отца, как я понял.
– И кстати, Илья сам сказал, что собирался ехать к этому своему дяде!
И взглянув друг на друга, сыщики радостно воскликнули почти хором:
– Так вот он где!
– Надо ехать туда!
– Немедленно!
Однако все получилось не так быстро, и уж, конечно, не немедленно. Чтобы узнать, в каком именно монастыре служит дядя Ильи, понадобилось почти двое суток. И лишь после этого была дана команда отправиться на задержание. Это оказалось недалеко, на Валдае. Поэтому поехали на машине, в которой сидели Дима с Залесным и их помощники. Следователи полагали, что при помощи парочки молодых и шустрых оперативников им удастся провести задержание преступника без особого шума и пыли.
– Все-таки монастырь, планировать целую боевую операцию там не будешь. Решим вопрос тихо.
Дима был настроен оптимистично. А вот Залесный предпочитал помалкивать. У него имелись знакомцы среди верующих и в церковных кругах, и он знал: эти люди частенько живут по своему собственному закону. И закон этот гласит лишь одно… Милосердие ко всякому, кто в нем нуждается. Не исключено, что дядя примет блудного племянника под свое крыло и поможет ему скрыться.
Что бы ни натворил Илья, главная книга всех христиан гласит, что прощать можно и нужно. Причем ровно столько раз, сколько раскаивается грешник. Надлежит его простить и дать еще один шанс заблудшей овце.
И если сейчас Илья упал в ножки к своему дяде, а тот счел возможным простить эту мятущуюся душу, выцарапать Илью назад будет не так-то просто. Конечно, церкви надлежит выдавать беглых преступников, но на деле это происходит не так уж часто. Люди, служащие Отцу Небесному, начинают как-то слишком уж высокомерно относиться к правосудию мирскому.
И Залесного терзали смутные сомнения насчет успеха их предприятия.
Сомнения оказались отнюдь не беспочвенными. Когда вся команда прибыла в монастырь, их сначала долго убеждали, что настоятеля тут нету, он отлучился в соседнюю область. А когда все же они чуть ли не со скандалом прорвались к покоям монастырского генерала, тот сделал удивленные глаза и развел руками:
