– Спасибо, – пробормотала я, – мне нравятся дамы постарше, лет шестидесяти.
Нина Андреевна не усмотрела в этом ничего особенного.
– К сожалению, к нам ходит мало женщин этого возраста, – грустно вздохнула она, – впрочем, и молодежь не спешит.
– Ну, – улыбнулась я, – вон там вполне юные особы сидят.
Нина Андреевна нахмурилась.
– Эти девчонки явились с Соней Артамоновой. У нее мерзкая привычка знакомиться на улицах, чуть ли не на вокзале, и тащить в «Розовую цаплю» всякий сброд. Мы ее неоднократно предупреждали о недопустимости подобного поведения, но с нее как с гуся вода. Дождется, что правление примет радикальные меры, лишит ее членства. Вот и сегодня опять бог знает кого приволокла… Девчонки явно не из наших, просто пришли поесть и выпить на халяву, а дура Соня надеется на любовь!
Выпалив последнюю фразу, она спохватилась и прикусила язык, вновь превратившись в вежливую администраторшу.
– К сожалению, из дам элегантного возраста сегодня здесь только Клавочка и Роксана, но они много лет вместе, устоявшаяся пара. Может, все-таки с Наташенькой познакомитесь? Милейшая женщина, давно состоит в клубе…
– Нет, нет, – настаивала я, – уж извините, но я предпочитаю проводить время только с партнершей старше себя.
– Жаль, – вздохнула Нина, – впрочем, отлично вас понимаю. Привычка такая вещь, как ни старайся, не избавишься. Боюсь только, трудно мне будет вам пару подыскать.
– Собственно говоря, – завела я, тыча вилкой в поданную форель, – я пришла сюда ради одной дамы.
– Да? – удивилась Нина.
– Увидела ее случайно в гостях – и все, пропала, – вдохновенно врала я, заливая рыбу изумительно вкусным белым соусом, – просто любовь с первого взгляда.
– Бывает такое, – протянула Нина.
– Вот теперь не сплю и не ем, – продолжала я, старательно подбирая куском печеной картошки последние капли невероятной подливки. – Ходила по разным местам, думала, встречу ее, но нет, везде облом. Вот Алена Решетилова и посоветовала в «Розовую цаплю» наведаться…
– А как ее зовут?
– Марина Зудина.
Нина побарабанила пальцами по столу и поинтересовалась:
– Где же, если не секрет, вы столкнулись с этой особой?
Не успев как следует подумать, я ответила:
– В гостинице «Морская». Там есть такая Ада Марковна, вот зашла к ней и…
– Адуся, – расплылась Нина.
Из глаз администраторши моментально пропала настороженность, лицо разгладилось, а на губах заиграла не деланая, а самая настоящая улыбка.
– Вы знакомы с Адой!
– Да, – осторожно ответила я.
– Ах, Адуся, – мечтательно проговорила Нина, – когда-то мы с ней провели незабываемую неделю в Сочи. Я-то ее моложе, но вам признаюсь, что ненамного.
– Я думала, вам нет сорока…
– Спасибо, душенька, – усмехнулась Нина, – к сожалению, больше, но не скажу сколько. Так вот, в 1979 году я отправилась в совершенном одиночестве в Сочи. Это сейчас, слава богу, нет никакой нужды скрывать свою половую ориентацию, а тогда! Могли и с работы вытурить! Поэтому найти пару было так сложно.
Но судьба благоволила к Ниночке, в Сочи ее поселили в одной комнате с Адой Марковной.
– Боже! – закатывала глаза Нина. – Какая была неделя – никогда в жизни я больше не испытывала ничего подобного. Адонька – интеллигентная, умная, тонкая, обеспеченная… Сказочные дни…
– Что же мешало вам продолжать встречи в Москве?
– Ах, душенька, – совсем размякла Нина, – тут трагедия почище Шекспира, просто роман, написанный кровью. У Адочки в Москве была любовница, жуткая, отвратительная особа. Ада необычайно ранимая, просто вся обнаженный нерв, она любила эту дрянь! Сколько слез пролила она ночью в подушки, поджидая негодную девку…
Очевидно, Нине до сих пор было не слишком приятно вспоминать ту ситуацию, потому что администраторша даже покраснела.
Я тихо ждала продолжения рассказа.
– Эта дрянь, – кипела Нина, – ее использовала, эксплуатировала хорошее к себе отношение! Представляете, заявлялась к Адоньке с какой-нибудь шалавой и требовала, чтобы та предоставила им номер. Бедная, бедная Ада…
– Что же она не выгнала нахалку?
– Ах, дорогая, это страсть! Адочка просто голову теряла при виде негодяйки, все той прощала. А Зинка ее шантажировала, говорила: «Не будешь исполнять мои капризы – уйду, брошу». Вот Ада и летела со всех ног… Правда, один раз она все же попыталась избавиться от гадины. Уехала одна в Сочи, у нас тогда случился роман, но стоило вернуться в Москву – все! Ада очень честный человек, она видела, что я влюблена в нее, и мучилась, не хотела меня обижать, но жить с двумя тоже не могла, вот и сказала откровенно: «Извини, Нинуша, думала, сумею разорвать нить между собой и Зиной, но она оказалась прочнее каната…»
– А вы что?
– Поплакала немного, – вздохнула Нина, – потом ради любопытства сходила поглядеть на эту девку, она тогда в газете «Театральная жизнь» работала. Ну не поверите: ни рожи, ни кожи, ни образования… Что в ней так Адочку привлекло? Ну и все. Иногда мы с Адой встречались, но очень редко, а последние лет десять и вовсе не виделись. Она по-прежнему директор «Морской»?
– Нет, – тихо ответила я, – она вышла на пенсию и работает дежурной.
– Я вам, знаете, почему эту историю рассказала? – внезапно спросила Нина. – Сдается мне, вы женщина робкая, тихая, но влюбчивая и страстная… Или я ошибаюсь?
– Нет…
– Так вот, не делайте неверного шага. Забудьте про Марину Зудину, та еще штучка, очень она мне напоминает Адину наглую любовницу. Абсолютно беспардонная особа, кстати, она не член клуба. Ее Рената Рогачева привела, видите, блондинка возле эстрады сидит? Ренаточка Марину в наш клуб ввела, со всеми перезнакомила… Знаете, как та ее отблагодарила? Ушла к Вере Воробьевой, за богатством погналась. Верка Марину одела, обула, упаковала по полной программе. Рената, конечно, обеспеченная, но Вера более богатая, ресторан имела, «Золотой фонарь». Только недолго счастье длилось.
– Почему?
– Лопнул кабак, и Верка осталась ни с чем, Марина моментально от нее ушла. Теперь Рогачева и Воробьева не разговаривают, а у меня сразу головная боль начинается, если вижу их обеих одновременно в зале. Боюсь, не утерпят, и начнется драка.
– А Марина?
Нина скривила рот.
– Больше пока не показывается, наверное, другую богатую нашла.
– И все-таки помогите мне, дайте ее телефон или адрес…
Нина всплеснула руками:
– Вспомните ужасную судьбу Адочки! Столько лет потратить зря на сволочь!
– Знаете, я не могу с собой справиться… Понимаете?
– Конечно, – горестно вздохнула Нина, – понимаю.
– Может, познакомлюсь поближе – и чары лопнут!
– Ладно, когда станете уходить, спросите ее координаты у Шурочки, нашей охранницы, в компьютере есть, скажите, я разрешила дать. Только мне кажется, что лучше вам сейчас с Наташенькой познакомиться и забыть про Зудину навсегда. Уж очень она мне эту гадину, Зинку Иванову, напоминает…
– Кого? – оторопело переспросила я. – Кого?
– Ну, Адочкину несчастливую любовь так звали, весьма просто и непритязательно – Зинаида Иванова.
От неожиданности я уронила нож, и красивая белая фарфоровая тарелка, украшенная синими цветами с позолотой, развалилась на несколько кусков.
Чтобы не вызвать ненужных подозрений, мне пришлось просидеть в клубе еще около двух часов, изображая полный восторг. Впрочем, кормили в «Розовой цапле» превосходно, кофе и выпечка тоже были вне всяких похвал. Концертная программа состояла в основном из стриптиза, но исполнительницы смотрелись великолепно и после номера не спускались в зал и не садились к посетительницам на колени, а исчезали за кулисами. Во всем соблюдалось чувство меры, если это можно применить к подобному заведению.
Уже дома, лежа в кровати, я мысленно прокрутила в голове рассказ Нины. Отвратительную любовницу Ады Марковны звали Зина Иванова. А Зюка, кстати, носящая те же имя и фамилию, боится чего-то, что произошло в «Морской». Может, ей не хочется, чтобы люди знали о ее лесбийских наклонностях? Маловероятно, сейчас творческая интеллигенция откровенно бравирует своей принадлежностью к сексуальным меньшинствам. Может, это две разные женщины? Имя-то самое простое и распространенное!
Часов до трех я ворочалась в кровати. Ох, сдается мне, Зюка – главное действующее лицо всей трагедии. Скорей всего дело выглядело так. Жанна каким-то образом узнает про Зюкину тайну. В «Морской» что-то произошло, и это как-то связано с пожаром! Раскопав случайно чужие секреты, Жанночка решает шантажировать Зюку. Едет к ней, рассказывает про «Морскую» и срывает банк. Главный редактор журнала пугается и моментально начинает нахваливать на страницах своего издания пейзажи Малышевой.
Но бедная Жанна и не предполагает, какой джинн вылетел из бутылки. Зюка решает убить художницу и без всяких колебаний претворяет в жизнь задуманное. Привычка Малышевой стопками глушить ликер под названием «Айриш Крим» была хорошо известна всем общим знакомым. И ведь, насколько я помню, Зюка в тот день явилась к Борису Львовичу первой. Я металась между кухней и столовой, подавая угощение, и, естественно, не следила за гостьей. Подменить бутылку той не составляло никакого труда. Я зажмурилась и попыталась восстановить в деталях картину рокового вечера.
