— Это он о тебе?
— У меня создалось впечатление — о тебе.
— А... очень может быть. И что дальше?
— Дальше вежливо, но решительно предупредил — если я передумал под окном сидеть, то ничего не выйдет, он вынужден будет меня удержать, возможно и силой, ибо не уверен, что я не захочу предупредить преступников внутри дома о подслушивании. А потом сколько угодно могу предупреждать, пожалуйста, когда он удалится, тогда это не имеет значения. Вообще напустил мраку и таинственности.
— Это он умеет.
— Думаешь, и в самом деле огрел бы меня?..
— Думаю, в самом деле. Он знает каратэ.
— Я тоже.
Тут я с восхищением воззрилась на Костика, ибо мне всегда импонировали люди, обладающие недоступными мне качествами. Если бы он похвастался умением виртуозно вышивать гладью или запекать баранью ногу, я бы не преисполнилась таким восхищением, даже прекрасный шофер не вызвал бы у меня такого восторга, разве что летчик или навигатор...
И я сочла своевременным вытащить бутылку вина, а также загодя приготовленное жаркое с грибками.
— Тогда уж вас наверняка заметила бы эта янтарная шайка, — язвительно прокомментировала я. — Хорошо, что ты не попытался спасаться бегством. Ты хоть что-то услышал?
— Он наверняка больше, — со вздохом признался Костик, берясь за штопор. — Я только фрагменты, но все-таки понял — речь шла об оценке янтаря с золотой мухой и возможности продажи всех трех диковинок чохом.
— Значит, они у них? Все три?
— Tax получается. Причем каждый спрятан где-то отдельно. Ну и, разумеется, обсуждали проблему дележа прибыли. Ведь их там было четверо — Франек, Люциан, Валтасар и этот мешок с костями...
— Какой мешок?
— Я имею в виду вашу Идусю. Форменный скелет. У меня создалось впечатление, что янтарь — коллективная собственность. Считаешь, такое возможно?
— Если Франек первым похитил янтарь — сейчас я не говорю об убийстве, — а его напустил Валтасар, то вот уже и двое. Сладкий пе... то есть Казик, впоследствии супруг Идуси, отнял у них янтарь и стал его хозяином, так что Идуся его наследница. Тут присоединился Орешник, не задаром же рыскал, вынюхивая потенциальных покупателей, наверняка ему обещали взять в долю. Как видишь, все они зажали в зубах свой кусок пирога и имеют право претендовать. Ну, юридически никаких прав не имеют, но своего не упустят, а поскольку зависят друг от друга, вынуждены держаться вместе. Хотят они этого или нет.
— Скорее нет, — не сомневался Костик. — Каждый с большим удовольствием утопил бы компаньона в ложке воды, да руки коротки. После бурной дискуссии вроде бы договорились прибыль поделить поровну, после чего занялись шейхом. Он ведь шейх, тот араб?
— Никакой он не шейх, просто нормальный нефтяной магнат. Мультимиллионер.
— Они его чуть ли не королем считают и решили запросить четыре миллиона, по миллиону на нос. Долго препирались, насколько опасно признаться в наличии подозрительного по происхождению янтаря, и тут явился индус.
— Я видела, когда он приехал. Тридцать две минуты прошло с начала совещания, на часы смотрела.
— Очень помешал компаньонам. Пришлось менять тему разговора, пани Идуся начала великосветскую беседу, так что индус наверняка непричастен к афере, просто ему надо было переговорить, с Орешником с глазу на глаз, не думал не гадал; что окажется в таком обществе. И в результате все ушли. Я бы не удивился, если бы они вскоре опять подтянулись по одному. Ты не видела?
— Наблюдала, нет, не подтянулись. Хотя... Боже мой, мясо! Я же готовлю мясо! Погляди, не стоят ли машины?
Изучив обстановку у виллы Орешника, Костик меня успокоил:
— Никаких машин. Наверное, каждый подумал — нечего разводить конспирацию, остальные тоже не лыком шиты, заявятся. А я так и не знаю, у кого из них янтарь и где он. Возможно, по очереди передают его друг другу, Франек Орешнику и обратно... А пахнет как!
Воспользовавшись тем, что Костик занялся едой, я изложила свои соображения о человеке Данусиного мужа. Наверняка он вышел на Франека и еще сегодня вечером получит от него ответ. Поскольку к делу подключена Дануся, появились шансы наконец увидеть янтарь.
— Не знаешь случайно, в каких отношениях между собой пребывают индусы и арабы? — спросила я. — Нет ли каких политических или религиозных распрей?
— А что? — вскинулся Костик. — Думаешь, индус и жена араба подерутся?
Не отвечая, я продолжала расспросы:
— Вспомни, ничего там не говорилось насчет того, что индус претендует на янтарь с перламутровой дымкой?
Отрешенно уставившись на рюмки с вином, Костик задумался, потом тряхнул головой:
— Не знаю, я ведь не все слышал. Хотя два замечания могли относиться именно к нему. «И речи быть не может» и еще «Потеря части значительно уменьшит прибыль». Не исключено, имелись в виду индийские погребальные обряды.
— Тогда не отдадут индусу на сожжение. И на том спасибо. А сейчас нам ничего не остается, как только ждать звонка Дануси. Когда мы узнаем, где находится янтарь, надо сообщить властям, чтобы конфисковали, как имущество, добытое преступным путем. Другой возможности спасти янтарь я не вижу, нет у нас четырех миллионов долларов...
Громко стуча зубами, с помертвевшим лицом, англоязычный индус все силы, душевные и телесные, тратил на то, чтобы не глядеть на труп посередине комнаты, так что дать объяснения он решительно не был в состоянии. Дануся, испустив дикий, но все-таки сдавленный крик ужаса, сбежала на лестницу. Поэтому все свалилось на меня одну, хотя мне тоже очень хотелось сбежать куда глаза глядят, пусть даже без всяких криков, но я смутно осознавала, что это может произвести плохое впечатление.
Короче, обстановка в доме Франека создалась дурацкая и ужасающая. Накануне поздно вечером, уже после одиннадцати, позвонила страшно взволнованная Дануся с сообщением, что человек ее мужа договорился о встрече ее, Дануси, завтра с золотой мухой. Сообщил фамилию и адрес контрагента и предупредил, что сам он придет попозже, через часок, а сначала пусть они решает деликатный вопрос один на один с продавцом.
Один на один для Дануси значило — со мной. Я тоже разволновалась от перспективы встречи с Франеком. Правда, он мог меня и на порог не пустить, захлопнуть дверь перед носом, лицо ему мое знакомо, мог много чего наслышаться обо мне и от Валтасара, и от Терличака, но я заранее решила — силой прорвусь!
Прорываться не пришлось. Двери в квартиру Франека оказались распахнуты настежь, точнее, приотворены; когда же мы с Данусей из вежливости все же позвонили, изнутри донеслись непонятные звуки, вроде испуганного завывания. Звуки достаточно странные, чтобы заинтриговать человека даже и не в таких обстоятельствах. Толкнув дверь, я вошла первой, Данута боязливо держалась сзади. Небольшая прихожая, переходящая в комнату, а в комнате два человеческих существа, одно совсем мертвое, а второе не совсем.
Не совсем мертвым оказался индус. Скрючившись на диване, уперев локти в журнальный столик и сжав голову руками, он заунывно подвывал, то тише, то громче. Уже одного индуса было достаточно, чтобы любой испугался, ибо с его лица на.руки и одежду обильно текла кровь. Так нет, словно индуса мало, посередине комнаты лежал второй, причем за версту было понятно — труп. Поскольку труп лежал лицом вверх, я сразу признала в нем Франека, хотя он выглядел просто не дай бог. Врагу не пожелаю.
Итак, Дануся, испустив дикий крик ужаса, сбежала обратно на лестницу, а индус взвыл громче. Срочно надо было что-то делать. С трудом взяв себя в руки, я шагнула вперед, вспомнила о следах, притормозила и по-английски о чем-то спросила индуса. Наверное, звонил ли он уже в полицию.
Индус, не меняя положения, заскулил громче. Я повторила вопрос. Тот же результат. Тогда я раздраженно потребовала, чтобы он хоть что-нибудь сказал. Индус качнулся взад-вперед, набрал в легкие воздуха и взвыл во весь голос. Я пригрозила вызвать психиатричку, что не произвело на индуса ни малейшего впечатления. Стараясь не смотреть на труп, я огляделась, затем, махнув рукой на следы, протопала в кухню, отыскала стакан, налила в него воды из-под крана и, вернувшись, вылила ее на голову индусу. Не до вежливости тут.
Это наконец произвело на индуса впечатление. Вздрогнув, он нормально вскрикнул, отряхнулся, как собака, отнял руки от лица и поспешил закрыть глаза. Я поняла — ему не нравится вид трупа. Сменив репертуар, я поинтересовалась, не он ли убил человека.
— Oh, no! — с ужасом простонал индус. — Это он!
Сурово и грамматически не правильно я спросила, что он.
— Kill mе, — чуть слышно прошептал в ответ индус, чрезвычайно тем меня озадачив.
Что он имеет в виду? Настоящее время отпадает, Франек в таком состоянии, что вряд ли может кого-то убивать, даже если бы и хотел. Интересно, это индус не в ладах с английским или я разучилась понимать? Надо кликнуть Данусю, она английский знает в совершенстве, да и полицию пора вызвать, а то потом и опомниться не успеешь, как задержка со звонком окажется отягчающим обстоятельством против меня... А может, скрыться, и делу конец?
