— ногтями — достала мужику до мозга? — спросил он под смешок Витольда.
— Так получилось… — отвела Яна глаза в сторону.
— Ты накрыла меня собой, спасла, — сказал Петр и вытер слезы рукавом.
— Быть не может! Я просто споткнулась и упала на тебя. Бывает… — ответила Яна. — Правильно, не плачь. Ты бы то же самое для меня сделал. Где эти отморозки?
— Трупы. Мы туда отволокли, — кивнул Виталий в сторону. — Я думал, что потерял тебя: крючок в спину, два выстрела в спину…
— Бронежилет, — отмахнулась Яна. — Может, его снять? — спросила она. И зацепил он меня не за кожу, а за ткань. Дышать тяжело…
— Давно сняли, — ответил Петр. — Это ушибы.
— И четыре ребра сломаны, — добавил Витольд. — Я осмотрел, все остальное в норме. Кроме фингала под глазом и сломанного ногтя… Ноготь теперь добыча патологоанатома, которому этот ниндзя достанется. Он где-то глубоко в ухе.
Яна забеспокоилась.
— Может, вынуть сейчас? Зачем мне оставлять части своего тела в каких-то трупах? Лишние вопросы…
— Убил его я, — сказал Петр.
— Скорее, скончался от прямого проникновения ногтя в мозг… — пошутил Виталий Николаевич и через силу улыбнулся разбитым лицом цвета спелой сливы. — Типа шучу!.. Тут юридически полный порядок. Чистая самозащита. Столько свидетелей! Даже не сомневайся! Я, полковник полиции, гарантирую — комар носа не подточит. Ты, вообще, молодец! Я бы с тобой в разведку пошел…
— А я бы нет, — откликнулся Витольд, заканчивая накладывать повязку на вторую ногу Виталия Николаевича. — Сейчас ногти в ушах, потом зубы в глазах… Неправильные сочетания!
— Надеюсь, что это тоже шутка? — уточнила Яна.
— А я бы точно пошел, — сказал Петр. — Я твой должник.
— Забавно! И что я могу с тебя поиметь? — улыбнулась Яна.
— Прости меня… — опустил голову парень.
— За что? — не поняла Яна, облизывая кровь с разбитой губы.
— Я появился в твоей жизни не с чистым сердцем. Отец давно хотел нас познакомить, но я был против. Не относился к тебе серьезно. Уверен был, что это очередная его… Каких много было. Прости! Но шли годы, никого больше у отца не появлялось… Я тебя прямо возненавидел! Я ведь, как идиот, надеялся, что они с матерью сойдутся. Мама всю жизнь мечтала за него выйти. И была бы у него семья, сын… А тут ты. И все у вас так серьезно!.. Потом узнал, что у вас родилась дочь, моя сестра. И что он сто раз предлагал тебе выйти за него, а ты отказывалась. Еще он хотел, чтобы я увидел, какая ты красивая, какой необычный человек… Я убеждал себя, что ничего ты собой не представляешь. Заведомо предвзято относился… Короче, плохо о тебе думал. Отец, прощаясь, оставил для тебя эту запись. Так я ж не спешил отдавать. Вел себя как свинья. Но, несмотря ни на что, ты меня очаровала. Хоть я и сопротивлялся. Человек ты действительно очень хороший. Необычный. Прости меня!.. Я хотел бы общаться и с тобой, и с сестрами. Теперь понимаю отца… Почему он влюбился… В тебя… Потом, это его жизнь…
— Ты, Петр, тоже мне понравился, — вздохнула Яна, приподняла тряпку, которой была накрыта, и покраснела, обнаружив, что лежит под ней по пояс голой. — Вы что, маньяки?! Кто меня раздел?
— Я — на правах старшего по возрасту. Знаю тебя дольше всех здесь присутствующих… — как бы покаялся Виталий Николаевич, от волнения переходя на язык полицейских протоколов.
— И это дает тебе право раздевать меня?! — ахнула Яна. — А эти у тебя за понятых сошли?
— Так мы раны хотели осмотреть! — неуклюже оправдывался следователь — Спасали тебя. Я был уверен, что ты — труп! Я сам надевал на тебя бронежилет… Защита спереди, спина голая, уязвимая. С какого перепуга бронежилет у тебя задом наперед?
— Я переодел, — признался Иван.
— Это и спасло! — сверлил подругу взглядом следователь.
— Есть у меня соображения… — получше накрылась Яна тряпкой, невольно морщась от боли.
— Ты можешь поделиться? — попросил следователь, вернее Виталий, включая следователя.
— Помогите, что ли, подняться, хотя бы присесть… — попросила Яна, чувствуя нестерпимую боль во всем теле.
— Лучше лежать! — сразу прервал ее Витольд Леонидович. — Ждем скорую.
— Ладно, — сдалась Яна и откинулась на спину. — Я заподозрила еще на первом ролике, который они прислали.
— Интересно что? — напрягся Виталий Николаевич. — Лучшие эксперты смотрели…
— Не знаю, куда они смотрели, а я поняла подсказку Петра. Я обратила внимание на его взгляд. Петр мог помочь только взглядом. Он смотрел на снимавшего так, как смотрит мужчина на женщину. Сверху вниз, с остановками на нужных местах…
— Старался, — подтвердил Петр.
— Короче, я поняла, что преступник — женщина. Или хотя бы один из них, снимавший, если это — банда. А тут как-то сразу ты с этой Анной. Тогда и я подумала, что Мартин тебя знал как человека с кристальной репутацией. И если бы опасность грозила мне или его сыну, Мартин наплевал бы на ревность или гордыню. Он сделал бы, как нам лучше. Тогда почему же он не попросил обратиться прямо к тебе за помощью? Знакомый человек всегда сделает больше и лучше… А причина в том, что Мартин знал о твоей связи с Анной, которую он уже подозревал в предательстве. И что при определенных обстоятельствах ты наверняка обратишься к ней и подпишешь всем нам смертный приговор. Я вот и задумалась…
— Господи, Яна! Почему ты мне сразу ничего не рассказала? — спросил Виталий Николаевич.
— Не успела. Ты все время с ней ходил, шептался… Потом, какие у меня были доказательства? Одни предчувствия, предположения, женская интуиция, над которой ты всю жизнь насмехался, — пояснила Цветкова. — Чисто интуитивно я позволила переодеть жилет. Надевала-то его в присутствии Анны, и она знала мои уязвимые и защищенные места. Короче, всех запутала. Чуть сама не запуталась… И вообще, в этой потасовке все происходило спонтанно. Хорошо, что мы все живы!..
— А флешка-то у тебя? — обратился Виталий Николаевич к Петру.
— Ну да… Только не знаю, кому ее теперь отдавать.
— Подумаю над этим, — ответил следователь.
— Надеюсь, у тебя не все такие друзья, как Анна, — фыркнула Цветкова.
— Ты тоже мой друг. И я тобой горжусь. Очень умная!..
— Мерси. Но я заслужила, — кивнула Яна.
— Ты не бери в голову, что там эта дрянь наболтала про Мартина… — осторожно начал Виталий.
— Стоп! Я даже думать не буду на эту тему! Я знаю, что он жив! Я буду ждать его, пока не увижу его самого! — резко ответила Цветкова.
Витольд Леонидович, пришедший в себя и уже оказавший всем, кому требовалось, первую медицинскую помощь, сидел на земле с весьма хмурым выражением лица.
