Ольга едва не лишилась чувств. Это был страшный удар. Было очевидно, что для бизнеса кошечка потеряна. Ольга даже не стала ее ловить и, обреченно махнув рукой, потопала обратно к своему кварталу, омывая слезами потерю и придумывая байку для матери. А темпераментная кошечка осталась на улицах Парижа, еще долго услаждая собой хулиганов.
С тех пор на бизнесе Ольга поставила жирный крест, частенько вспоминая тот злополучный эксперимент с ушастой кошечкой. Вспомнила его она и теперь, едва Марина завела речь о бизнесе.
– Знаешь сама, что бизнес не для меня, – примирительно сказала Ольга. – Но и дождаться не могу, когда ты, наконец, угомонишься.
– Скоро, дорогая, очень скоро, – ответила Марина. – Ты даже представить себе не можешь, сколько пользы извлечешь из моей деятельности.
Ольга залпом выпила кофе, вернула чашку подруге и сердито сказала:
– Холодный.
– Сама виновата. Приказала подавать в пиалах, в них кофе быстро остывает. От кухни до солярия далеко, пока дойду…
– Ладно, дело не в этом, – отмахнулась Ольга. – Я о другом. Мне нельзя больше одной оставаться. Это опасно. Со дня на день могут начаться роды, а тебя нет под рукой.
– Но я же не врач, – удивилась Марина.
– Ах, пожалуйста, замолчи. Прекрасно понимаешь о чем идет речь.
– Дорогая, я думаю только о тебе.
– Не надо обо мне думать. Неужели не понятно, что я скучаю одна в этой дыре. Здесь даже поговорить не с кем. Эта мадам Песси, эта старая грымза…
Марина протянула подруге газеты.
– Что это?
– Пресса.
– Вот именно, – успокаиваясь проворчала Ольга. – Единственное развлечение.
– А телевизор?
– Да, все как у старой девы. Осталось еще диванную собачку завести.
Ольга развернула газету и демонстративно углубилась в чтение, давая подруге понять, что разговор окончен. Но Марина не ушла.
– Ничего, дорогая, потерпи немного. Скоро мы не расстанемся ни на минуту, – сказала она. – Скоро в нашем доме будет счастливый шум-гам: детский плач, памперсы, пеленки, агу-агу. Я уже нашла чудесную няню. Рекомендации великолепные.
Ольга оторвалась от чтения и гневно выкрикнула:
– Не заговаривай мне зубы! Никуда ты сегодня не поедешь!
– Олюшка, не дури, – взмолилась Марина.
– Нет! – отрезала она.
– Но это же грозит нам…
– Нет! Сказала «нет», значит нет! Надоело мне сидеть одной!
Ольга вновь демонстративно погрузилась в чтение, но вскоре ее отсутствующий взгляд сосредоточился и начал излучать интерес. Она опустила газету и задумчиво посмотрела на Марину.
– А впрочем, – вдруг сказала она, – поступай как знаешь, я тебя больше не держу. Можешь ехать хоть прямо сейчас. Так даже лучше, раньше освободишься от своих дурацких дел, раньше вернешься.
Марина обрадовалась неожиданной перемене настроения подруги.
– Не своих, – воскликнула она, – не своих, любовь моя, а твоих дел.
Она чмокнула Ольгу в щеку и ласково заглянула в ее подобревшие глаза:
– Ты не сердишься?
– Уже нет.
– Тогда я поехала?
– Ладно уж, – усмехнулась Ольга, – поезжай. Только возвращайся поскорей.
Едва за Мариной закрылась дверь, Ольга сорвалась с места и, раскинув руки, закружилась.
– Я счастлива! – кричала она. – Счастлива!
Дав волю своим эмоциям, она позвонила в Марсель, и начала тщательно, но торопливо «чистить перышки». Первым делом рассмотрела себя в зеркало и осталась недовольна.
– Воистину, – воскликнула она, – утренний макияж в моем возрасте – это восстановление лица по черепу. Но не будем сдаваться.
Тронув ресницы тушью, щеки – пудрой, а губы – помадой, Ольга посвежела и, подмигнув себе в зеркало, констатировала:
– Не так страшна женщина, как она себя малюет. Тут главное не перестараться, что я, похоже, сделала. Ну да ладно. Главное не опоздать!
Она была к себе снисходительна, хорошее настроение к этому располагало.
– Надо же, какое счастье, он во Франции, он уже рядом, – радостно приговаривала она, бегая от туалетного столика к гардеробу.
На сборы Ольга отвела себе удивительно мало времени, и уже через час она ехала в Марсель, с трудом сдерживаясь, чтобы не превысить скорость. Промелькнул указатель на Сан-Тропе. Дальше дорога стала свободней.
«Ах, как долго, как долго, – нервничала она. – Я умру от нетерпения».
Но Ольга не умерла. В Аэропорту Марселя она припарковала свою машину у самого терминала, решив сначала выяснить какие рейсы сегодня прилетят из Парижа. Но этого не понадобилось. Тот, к которому она так спешила, легкой пружинящей походкой уже шел навстречу, изысканный и элегантный, свежий и благоухающий. Ольга залюбовалась его тонкими одухотворенными чертами лица, его высокой изящной фигурой, его костюмом, как всегда безупречно сидящем на гибком и сильном теле.
– Ну здравствуй, Луи, – по-французски сказала она и порывисто протянула ему обе руки.
Жаррон на секунду растерялся, остановился, удивленно глядя на Ольгу, но, мгновенно осознав важность события, радостно схватил ее руки и страстно прижался к ним губами.
– Ольга! Здравствуй! – воскликнул он. – Не верю глазам, какое счастье! Откуда ты здесь?
– Встречаю тебя…
– Но откуда ты здесь? Я о встрече и не мечтал, думал ты в России.
– А я уже несколько месяцев во Франции. Жутко соскучилась.
– Но как ты узнала, что я прилетаю в Марсель? – не переставал удивляться Жаррон. – Я лишь недавно вернулся…
– О, это было просто, – не дала ему договорить Ольга. – Ты теперь знаменитость.
– О, да.
Она протянула ему газету и пояснила:
– Здесь сообщается, что сегодня ты прилетаешь в Марсель, а завтра будешь открывать свою выставку. Удовлетворен?
Жаррон растерялся:
– Неужели ты ждешь меня здесь с утра?
Ольга рассмеялась:
– Ты невероятен, дорогой.
Она встала на цыпочки и, нежно чмокнув Жаррона в щеку, шутливо спросила:
– Милый Луи, почему мужчины не хотят признавать присутствия элементарного здравого смысла у женщин? Пара звонков, и вся нужная информация получена. И вот я здесь.
– Это просто чудо! – восхитился Жаррон. – Я даже мечтать не мог о таком! Это счастье! Но завтра я улетаю в Париж. Ты со мной?
«Марина вернется через несколько дней, – подумала Ольга, – значит можно смело соглашаться».
Она с улыбкой сказала:
– Конечно, дорогой.
Они сразу отправились в отель. Всю дорогу Ольга рассказывала о своих злоключениях.
– Надо же?! Сколько событий произошло за это время! – воскликнул Жаррон, входя в номер. – Значит ты трижды вдова и теперь богата?
– Не просто богата, а очень богата, немыслимо! Но не это важно, – усмехнулась Ольга.
Он изучающе уставился на нее:
– А что же важно?
– То, что я тебя люблю.
Он обнял ее:
– Своевременное признание. Ты так долго молчала, что начал уже сомневаться.
– Но я не услышала твоего признания, – слегка отталкивая его, воскликнула Ольга.
Он притянул ее к себе и, с нежностью глядя в глаза, прошептал:
– О моих чувствах нужно говорить очень долго. Полагаю, у нас впереди много времени?
– Безусловно, – кивнула она.
– Выпьем шампанского за нашу встречу?
Он глянул на часы:
– У меня в запасе целый час, а потом, уж извини, любовь моя, я должен заняться делами.
– Понимаю, – ответила Ольга, расстегивая песцовое манто и становясь к нему спиной.
Жаррон помог ей раздеться.
– Надеюсь ты не против моего присутствия на открытии выставки? – воскликнула она и повернулась к нему лицом.
Жаррон замер от удивления, остолбенел. Взгляд его остановился на животе Ольги. Та усмехнулась и открыла сумочку.
– Мы так давно не виделись, что твое изумление вполне понятно, – сказала она, доставая листок бумаги. – Вот, прочти и сразу же все поймешь.
Это была справка врача, определяющая примерную дату зачатия ребенка. Художник быстро пробежал документ глазами и растроганно уставился на Ольгу.
– О-ля-ля! Значит я скоро буду отцом? – воскликнул он. – Ты чудо! Родная! Сейчас сойду с ума!
– Надеюсь, от счастья, – рассмеялась она.
– Конечно! Конечно!
Жаррон схватил Ольгу на руки закружил по комнате.
– Ах, оставь меня! Перестань! – радостно отбивалась она.
– Мы поженимся? – спросил он, возвращая ее на пол. – Теперь ты свободна, мы можем пожениться.
