Надежда решила спрятаться в тени липы и, обойдя клумбу, очутилась в надежном укрытии. Буйно разросшиеся кусты скрывали ее от посторонних глаз, однако ей самой наблюдать за входом было очень удобно. Судя по всему, актеры скоро начнут собираться к началу спектакля. Не успела она об этом подумать, как на горизонте появились сразу двое мужчин, направлявшихся к служебному входу с разных сторон. Один был крупным, с мощной грудью и большой головой, с длинными руками, плетьми висевшими вдоль тела. Издали он удивительно напоминал героя какого-нибудь комикса и двигался к театру энергичной походкой.
Второй показался Надежде смутно знакомым, и она довольно быстро сообразила, что это один из актеров, лицо которого она недавно видела на афише. Мужчина был одет в штаны не по росту и странную не то рубашку, не то кофту, застегнутую вкривь и вкось. Рыжие волосы стояли торчком, как у драчливого первоклашки. Двигался он как-то суетливо и постоянно озирался по сторонам.
Судьба вела этих двоих к театру, намереваясь столкнуть их прямо перед дверью служебного входа. Человеком, похожим на героя комиксов, был Сергей Барабанов, предприниматель, носившийся с идеей проведения в Ордынске фестиваль искусств. Ему удалось заинтересовать этой идеей столичного режиссера Будкевича, однако обсудить все детали они так не успели – антреприза отправилась дальше, в Приозерск. Тогда деятельный Барабанов кинулся вслед за труппой. Будкевич, который сразу же в день приезда намеревался осмотреть театр, предложил Барабанову присоединиться к нему, чтобы продолжить прерванные переговоры. Сейчас Барабанов опаздывал на встречу и потому изрядно торопился. Попав на задний двор театра, он нос к носу столкнулся со странным субъектом, который брел, покачиваясь и заплетая ногу за ногу. Внешний вид его не располагал к доверию и даже вызывал смутные опасения.
Странным субъектом был не кто иной, как Андриан Серафимович Курочкин. Очнувшись накануне в больнице города Ордынска, он узнал о том, что его коллеги продолжают гастроли без него. Курочкин немедленно почувствовал себя отставшим от клина журавлем и потянулся за своими. Обманув сиделку, он вероломно бежал из больницы. В одежде с чужого плеча, без копейки денег, ослабевший и с гудящей головой, Андриан Серафимович преодолел массу трудностей, но в конце концов добрался до Приозерска. Он плохо представлял, что ему теперь делать, но интуитивно догадывался, что в первую очередь следует попасть в театр. Перед его внутренним взором стоял образ разгневанной супруги, которая наверняка сердится на него за то, что он вышел из строя и подвел коллектив. Или она сердится на него за что-нибудь другое. Это уж как пить дать. В его сознании Маркиза всегда была грозной, как индийская богиня смерти Кали, которая делала себе ожерелья из человеческих черепов.
Андриан Серафимович не мог припомнить всего, что с ним приключилось. Кое-что запечатлелось в его голове совершенно отчетливо, но некоторые вещи выветрились напрочь. Ощущение было странным, но не особенно его беспокоило. Бросив рассеянный взгляд на кусты барбариса, разросшиеся вокруг, беглый пациент неожиданно заметил женщину. Солнечный свет, падавший сквозь гипюровую зелень, обливал ее, словно золотую статую. Женщина была так прекрасна, что у Курочкина захватило дух. У нее оказались светлые волосы, и в голове Андриана Серафимовича тотчас возникла мысль о блондинке, которая с самого начала гастролей преследовала Рысакова. Возможно, именно эту женщину видел он сам ночью с балкона гостиницы? Какой же дурак этот Тихон, коли не хочет жениться на этакой богине!
Разволновавшись, Курочкин внезапно почувствовал слабость в коленях и легкое головокружение. Мир медленно сдвинулся с места и плавно поехал в сторону. Бедняга покачнулся и упал прямо на руки Барабанову, который не ожидал ничего подобного, а потому едва успел подхватить свалившееся на него тело.
– Эй, ты чего это задумал, приятель? – нервно забормотал Барабанов, опуская Курочкина на землю и опасливо вглядываясь в его бледное лицо. «Приятель» дышал ровно, пульс на его запястье бился довольно бойко, вот только лоб был покрыт пупырышками пота.
– Приятель, ты чего? Ты не того? – беспокоился предприниматель, не зная, как поступить: звонить в «скорую» или же бежать за помощью.
«Да, жарища на улице нешуточная, ничего удивительного, что люди валятся в обмороки», – подумал Барабанов и, добыв из кармана конверт с приглашением на банкет, принялся обмахивать им лицо незнакомца. Тот продолжал лежать неподвижно, и расстроенный спаситель решил все же бежать за помощью. Он быстро вскочил на ноги и опрометью кинулся к входу в театр.
Распростертое прямо посреди двора тело не могло оставить равнодушной Надежду Морошкину, которая по-прежнему пряталась в кустах. Вынырнув из своего укрытия, она подбежала к Курочкину и присела рядом с ним на корточки. Подхватив брошенный Барабановым конверт, она тоже стала обмахивать несчастного. Не прошло и минуты, как Андриан Серафимович открыл глаза и туманным взором посмотрел на Морошкину.
– Это вы? – спросил он слабым голосом. – Кажется, мне солнце голову напекло.
– Если сумеете встать, я отведу вас в тенечек, – ласково ответила Надежда, убирая со лба Курочкина прядь волос.
Кое-как поднявшись на ноги, тот повис на ее руке и с трудом доковылял до деревьев, дававших густую и надежную тень. Здесь, глубоко утопая в зелени, стояла вылизанная дождями скамейка с подломленной ножкой. Надежда усадила на нее Курочкина, а сама устроилась рядом. Несчастный потер виски, застонал, покачнулся, и как-то так само собой получилось, что его голова склонилась ей на колени.
– Как вас зовут, прекрасная незнакомка? – спросил он, глядя в чистое лицо Морошкиной снизу вверх и отмечая каждую черточку, которую ему не хотелось бы забыть.
– Надя, – смущенно ответила женщина. Немного помолчала и добавила: – А вас?
– Андриан, – выдохнул он.
Обычно имя это звучало довольно изысканно, но не сейчас.
– Не волнуйтесь, Андриан… Я думаю, тот человек уже вызвал бригаду «скорой помощи»…
Однако думала она так совершенно напрасно. Помчавшийся за подмогой Барабанов, взлетев по лестнице на второй этаж, выглянул в окно и с удивлением обнаружил, что потерявшего сознания гражданина на прежнем месте нет. Решив, что тот уже пришел в себя и отправился по своим делам, Барабанов не стал бить тревогу, а мысленно перекрестился и побежал разыскивать Будкевича.
Курочкин между тем продолжал наслаждаться, лежа на коленях незнакомой женщины и вдыхая ее нежный запах. Отчего-то от этого запаха у него было щекотно одновременно в груди и в носу. Может, это просились наружу слезы, однако он не мог сказать определенно, потому что не помнил, когда в последний раз плакал. Женитьба изгнала из его души всякие сантименты.
– Вы любите его, да? – внезапно спросил Курочкин сдавленным голосом. Конечно, он имел в виду Рысакова, пытавшегося избежать уз брака любой ценой.
Надежда, которая приехала в Приозерск вслед за Дворецким, естественно, подумала именно о Валерии. А о ком еще она могла подумать?
– Откуда вы узнали? – испуганно спросила она, потому что ни одна живая душа не ведала о том, куда и зачем она отправляется.
– Догадался, – спокойно ответил Курочкин. – И должен сказать вот что. Вам не нужно выходить за него замуж.
Надежда Морошкина посмотрела в полные тоски глаза незнакомца и внезапно почувствовала, как что-то ужалило ее в сердце. Она не знала, что так жалит любовь, когда очень сильно запаздывает на зов, а потом торопится исполнить свою миссию.
– А почему вы считаете, что не нужно? – переходя на шепот, задала она следующий вопрос.
Андриан Серафимович тоже понизил голос и ответил:
– Потому что он такой, как все. Он не сможет оценить вас по достоинству.
В глазах его плескалась такая пронзительная печаль, что сразу становилось ясно – сам он, Андриан Курочкин, разительно отличается от всех остальных. И только он один видит, какая сказочная, какая необыкновенная женщина смотрит сейчас на него сверху вниз.
– Но что же я ему скажу, когда увижу? – с тревожной доверчивостью уточнила Надежда.
– Скажите так: «Я встретила одного человека, и он сказал мне, что я самая прекрасная женщина во вселенной. Ты никогда не говорил мне таких слов. И поэтому я ухожу из твоей жизни».
– А один человек – это вы? – одними губами спросила прекрасная женщина, понимая, что они оба попали в совершенно невероятную ситуацию.
– Я, – просто ответил Курочкин и неожиданно попросил: – Пожалуйста, возьмите меня с собой!
– А вы… свободны?
Этот вопрос сразу же вывел Андриана Серафимовича из состояния эйфории, и в голове его все встало на свои места. Он вспомнил, что вот уже двадцать семь лет женат на женщине, которая поработила его волю и чувства. Вспомнил, что в последнее время он возненавидел ее до такой степени, что готов был бежать от нее на край света. Этим краем света вполне мог бы стать один из уютных городков, которые их труппа посетила с гастролями. Буря чувств смешалась в его душе со щемящим очарованием провинциального покоя, и Курочкин принял решение уйти из театра. Ему нестерпимо захотелось затеряться в какой-нибудь глуши и остаться там навсегда. Он намекнул жене на то, что хочет завершить карьеру артиста, и они поссорились так, что дело едва не дошло до рукоприкладства. Андриан Серафимович, как всегда, отступил, но сдаваться окончательно все же не собирался. Теперь он вспомнил, как спустился в дикий сад позади гостиницы и расхаживал по траве, репетируя речь, которую вечером произнесет перед супругой. Потом заметил какое-то быстрое движение – и свет в его глазах померк. Вероятно, его ударили по затылку чем-то тяжелым, в результате чего он и очутился в больнице.
