– Пойду окунусь в речке, может, легче станет, – решила Ксюха.
– Прекрати!
– Нет, сбегаю искупаться.
– У тебя же простуда, нельзя.
– Я вся исчесалась.
– Потерпи!
– Глаза слезятся! Нос щиплет, – настаивала Ксения. – Может, холодная вода поможет.
– Ну и черт с тобой! – обозлился Брыкин, который больше всего на свете в тот момент хотел спать.
Ксения вскочила и убежала. Павел с облегчением вздохнул и задремал. А когда вдруг проснулся, не сразу понял, где находится. В избе стояла духота, пахло какой-то гадостью, кровать была жесткой, подушка комковатой. Брыкину стало стыдно за то, что послал жену к черту. Поняв, что наступает утро, а Ксении в постели нет, Паша натянул спортивные штаны и пошел к реке...
Рита прервала рассказ.
– И что случилось дальше? – через пару минут спросила я.
Фомина обхватила себя за плечи и затряслась.
– Потом милиция вопросы задавала: зачем из воды утопленницу вытащили, почему в ледник тело спустили. Но они быстро успокоились, когда я им про жару и любопытных дачников напомнила. Ничего криминального в смерти женщины не нашли. Знаете, к какому выводу пришли?
– Нет, – напряглась я.
– У Ксении началась аллергическая реакция, она не поняла, что с ней происходит, побежала охладить зудящую кожу в речке, прыгнула в холодную воду, и у нее остановилось сердце. Так сказать, совмещенные причины смерти: бурно развивающаяся аллергия и резкая смена температуры тела, вызвавшая сбой сердечного ритма. При вскрытии обнаружили аспирин и следы антибиотика пенициллинового ряда, название препарата эксперт не определил.
Я посмотрела в лицо Фоминой.
– Рита!
– А?
– Вы не сложили два и два? Алена помогает Павлу поступить в институт и умирает. Жанна погибает после того, как получает наследство, и Павел становится владельцем состояния, которое позволяет ему начать свой бизнес. Ксюша тонет, едва Исидор добился оформления нужных бумаг для зятя. И все дамы к моменту смерти болели простудой, пили антибиотик!
– Еще аспирин, – по-бухгалтерски занудно напомнила Рита.
– Ацетилсалициловой кислотой нельзя отравить, – отмахнулась я.
– Смотря кого, – возразила Фомина, – меня так запросто. Приму полграмма, и можно гроб заколачивать!
– После смерти Ксении Павел и придумал историю про семейное проклятие? – спросила я у Фоминой.
Рита встала, прошлась пару раз по комнате и снова опустилась в кресло.
– Нет. Он эту глупость нафантазировал, когда в московской школе учился.
– Господи, да зачем?
Фомина посмотрела на меня.
– Вы из какой семьи?
– Из обычной. Папа военный, генерал, мама певица, я поздний ребенок, после моего рождения мать оставила сцену.
Рита неожиданно звонко рассмеялась.
– Это не простая семья! Вот когда папа лупит с пьяных глаз маму и вышвыривает детей на мороз, тогда обычная. Вам нас не понять.
– Я попытаюсь!
Бухгалтерша легла грудью на стол.
– Ладно. У Паши никого не было, мать не в счет, он ее с раннего детства не видел, да и встречаться не хотел. В интернате его унижали, били, шпыняли. Ясное дело, Брыкину захотелось состряпать себе красивую биографию. Родителей-дипломатов и бабушку с особняком мы вместе придумали, Пашка о родных в новой школе рассказал и сразу выделился – там на сорок человек тридцать восемь из неполных семей было, а он прямо король вокзала. Ну и пошел врать! Начитался про Анголу, кое-что вызубрил наизусть, доклад на уроке географии сделал, через слово повторял: «Я сам лично дворец (дом, парк, памятник) видел».
– И его не разоблачили?
– Кто? Дети из его класса по заграницам не катались, слушали новичка, разинув рот. Паше понравилось, и он еще больше врать начал. Как же, впервые оказался не последним у батареи!
– Все равно какая-то странная выдумка про родовое проклятие.
Рита протянула руку к бутылке с минералкой.
– Один раз их класс потащили в Останкино. В школьную программу входит посещение одного музея в год, вот ребят и повезли в Шереметьевский дворец. Экскурсовод попалась знающая, всякие истории рассказывала и, в частности, подчеркнула, что в каждой дворянской семье существовала некая легенда. Правда она или нет, неизвестно, но все члены фамилии верили в нее. Допустим, у Мордюковых было поверье, что все девушки должны идти под венец в зеленом, иначе счастья не будет. А вот у современных москвичей, заметила экскурсовод, с семейной историей плохо, и спросила, кто из ребят может рассказать о своих предках.
– Хороший вопрос, если учесть, что у подавляющего числа школьников не было отцов, – скривилась я.
Фомина кивнула.
– Баба совершила бестактность. Дети молчали, вот тут Паша и выступил. Слушайте, говорит, нашу легенду...
Селезнев был так поражен рассказом одноклассника, что всю дорогу до дома в себя прийти не мог, повторял:
– Вот какая у тебя, Паша, семья! А мне похвастаться нечем.
Брыкин приехал в Гоптево и сказал Рите:
– Представляешь, понесло меня, словно ветром подхватило! Говорю как написанное читаю. И откуда только фантазия взялась? Имена напридумывал – Филимон, Даша, Петр и прочие.
– Может, тебе книги писать надо? – предположила Рита.
– Таланта нет, – хмыкнул Павел, – одноразовый припадок случился. Сплошное удивление! Ну да ладно, скоро все мою байку забудут.
Помнили ли одноклассники байку Брыкина, осталось неизвестным, Паша ни с кем из них после выпускного вечера не встречался. В друзьях у него остался только Селезнев. Павел многократно пытался избавиться от Григория, порой откровенно хамил ему, но Селезнев не замечал этого и без конца твердил:
– Пашка, ты великий человек!
И именно Селезнев после кончины Алены сказал другу:
– Проклятие работает, Павел, не женись больше...
Я вздрогнула.
– Постойте, Рита, ведь получается, что Брыкин напророчил тогда смерть своих будущих жен!
– Вроде так, – кивнула Фомина. – С Пашкой случилась странная вещь – придумал ложь и сам же в нее поверил. Знаете, после похорон Ксюши он мне сказал: «Если еще раз соберусь в загс – пристрели меня!» Я, помнится, посмеялась, мол, не боюсь примет, а Паша испуганно возразил: «Похоже, в нашей семье и впрямь есть проклятие. Не зря меня тогда в музее прорвало, память предков спонтанно вылезла».
Я с удивлением посмотрела на Риту. Вроде умная женщина, а поверила Брыкину. Ясно же, что Павел решил прикрыться выдуманной историей о проклятии, чтобы не вступать с ней в брак. Далеко отпускать от себя Фомину бизнесмен не хотел, любовница слишком много о нем знала, вот и разыгрывал спектакль.
– Мы были счастливы, – монотонно говорила Рита. – Паша взял меня в «Орсен», способствовал карьерному росту.
– Он открыто с вами встречался?
– Нет, – после легкого колебания ответила Фомина.
– Почему?
– На фирмах не приветствуются интимные отношения с начальником. Это общая практика: если ты завела роман с боссом, готовься к увольнению. В фирме у меня хорошая перспектива, безупречная репутация и достойный оклад. Если вскроется правда о близости к Брыкину, придется перебираться в другое место, там мне не создадут эксклюзивных условий, поэтому в офисе мы с Павлом держим дистанцию, вежливо говорим при встрече: «Доброе утро, Павел Николаевич!» – «Рад вас видеть, Маргарита Андреевна, зайдите с отчетом» и т. д. На корпоративных вечеринках он меня даже на танец не приглашал, хотя со всей бухгалтерией отплясывал. Наши иногда говорили: «Ритка, шеф тебя недолюбливает, как бы не выпер вон!» А я отвечала: «Пусть попробует. Не один год работаю, слишком много секретов знаю, только дурак замглавбуха выгоняет». Паша купил мне эту квартиру, машину, постоянно твердит: «Как только Исидор скончается, мы обнародуем наши отношения».
– Почему Брыкин не хотел на вас жениться?
– Боялся проклятия, – заявила собеседница, – он в него верит.
Последняя фраза окончательно обозлила меня.
– Рита! Прекратите молоть чушь! Наверное, вам неприятно это слышать, но, полагаю, Павел не собирался давать вам свою фамилию! – заорала я. – В его планах был брак с Верой Путинковой, молодой, красивой, невинной девушкой.
Рита вздрогнула, но ничего не ответила.
– Вы понимаете, что Павел убийца? – насела я на собеседницу.
– Нет-нет, – принялась слабо возражать она. – Это невозможно!
– Вы верите в аллергию?
– Конечно.
– Три раза снаряд попал в одну воронку?
– Ну... да...
– Самой не смешно?
Рита подняла голову.
– Нам сказали, что Веру задушили.
– Верно.
– Значит, ее смерть не вписывается в общую картину.
– Да, – пришлось признать мне.
– Алена, Жанна и Ксюша погибли от аллергии?
– Да, убийца отлично разыграл спектакль.
– Но почему он не поступил так же с Путинковой? – с плохо скрытым торжеством поинтересовалась Рита. – Очень глупо было хвататься за веревку.
– За проволоку, – автоматически поправила я ее и притихла.
– Ну? – вскочила Фомина. – Ясно?
