— Это замечательно, сестра, — сказала Темпл, гордясь тем, как быстро научилась правильному обращению к насельницам монастыря Св. Розы Лимской. Неплохо для отпавшей от веры юниатки, целую вечность не заглядывавшей ни в одну церковь.
— И это все вашими стараниями, дорогуша.
Только двум людям на земле Темпл позволяла звать себя дорогушей. Одной была хозяйка ее квартирного комплекса Электра Ларк, второй — сестра Стефания. И той, и другой было за шестьдесят, и обе были кандидатками на ношение майки с надписью «Извольте слушаться бабушку!», хотя ни та, ни другая в жизни не надели бы такую убогую вещь, хотя и по разным причинам.
Сестра Стефания повернулась, чтобы оглядеть толпящийся народ, и поправила сползшие на кончик носа очки с толстыми линзами:
— Совместить благословение тварей бессловесных с раздачей кошек покойной мисс Тайлер было гениальной идеей. Я рада, что вы уговорили общество защиты животных заняться пристройством бедных кисок.
Темпл посмотрела на другие три стола, тоже прикрытые скатертью, за которыми суетились волонтеры из местного приюта для животных.
— Главный закон пиара, сестра. Следует убивать двух зайцев при каждом удобном случае.
— Сомневаюсь, что общество защиты животных одобрило бы это выражение, но вы правы. Мы не только пополняем фонд нашего прихода, но и проявляем милосердие, находя добрые руки для осиротевших питомцев бедной мисс Тайлер.
— Надеемся найти, — поправила Темпл. — Пристроить такое количество кошек непросто.
Она еще раз внимательно окинула ландшафт придирчивым взором режиссера массовых зрелищ. Во имя огнедышащего дракона!.. Впрочем, отличный кадр, слава тебе господи: она оглядела ярко-зеленую трехфутовую игуану, прильнувшую к плечу мальчишки лет восьми. Ее оценивающий взгляд с удовлетворением остановился также на маленькой девочке с косичками, державшей на веревке белую козочку, и на древней латиноамериканской старухе с роскошным петухом. Хвост петуха, черный и блестящий, сделал бы честь танцовщицам из варьете.
Все эти животные, большие и маленькие, покрытые шерстью ли, чешуей или перьями, а также их гордые хозяева, молодые и старые, создавали первоклассную картинку для камер всех медиа в городе. Чье сердце может устоять перед детьми и животными?.. Ну, по крайней мере, на картинке.
И, к тому же, драма… Темпл посмотрела на отца Рафаэля Фернандеса, одетого в длинную черную сутану с такой белой кружевной штукой поверх нее (она знала, что эта деталь убранства священника имеет какое-то название, надо будет спросить у сестры Стефании, что это такое).
Два очаровательных двенадцатилетних мальчика-служки, одинаково смуглые, держались по обе стороны святого отца, когда он переходил от группы к группе — среброволосый пастырь, благословляющий тварей бессловесных, отгоняя от них болезни и неудачи.
— Вот это толпа. Явно ваша затея, — прозвучал над плечом Темпл знакомый голос. — А у вас есть разрешение на проведение митингов и демонстраций?
Темпл быстро обернулась и обнаружила именно то, что предполагала: лейтенанта К. Р. Молину из полицейского департамента Лас-Вегаса, глядящую на нее сверху вниз.
— Вы это серьезно? — осведомилась Темпл.
Молина вздохнула:
— К сожалению, нет. Я же не на дежурстве, вы что, не видите?
Темпл оглядела просторную джинсовую рубашку с несколькими пайетками, нашитыми там и сям, джинсы и — с ума сойти! — расшитые бисером мокасины на ногах Молины сорокового размера. Какое счастье, что сама Темпл была одета в изящные брючки-кюлоты цвета хаки, красно-белую полосатую блузку и великолепно отделанные бантиками красные туфельки от Стюарта Вейзмана на прозрачной плексигласовой шпильке! Если Молина ищет тут подозрительных личностей, Темпл не хотела бы выглядеть как одна из них.
— Решили оказать поддержку приходскому фонду? — спросила Темпл, зная, что лейтенант Молина живет где-то поблизости.
Молина мотнула головой за плечо, поблескивающее пайетками, в сторону стола без лимонада:
— Поддерживаю общество защиты животных. Беру парочку кошек мисс Тайлер.
— Вы?!.. Вы что, любите кошек?
— У меня нет выбора, — сообщила Молина, скривившись.
Темпл представить себе не могла, чтобы Молина, эта полицейская дылда, делала бы что-нибудь против собственной воли. Она повернулась к столу, где шла раздача кошек. Парочка котят-подростков тигрового окраса мяукала в проволочной клетке, пока волонтер заполнял все бумаги. Перед клеткой стояла девочка в голубых джинсах и кроссовках «L. A. Gear».
— Мария! Можно тебя на минуточку? — окликнула Молина.
Мария. Темпл замерла, когда это натуральное мифическое существо — дочка твердолобой полицейской дылды — послушно приблизилось к ним. Ее послушание, конечно, улетучится через пару лет, когда в действие вступят гормоны.
Встреча с мини-Молиной отнюдь не заставила Темпл почувствовать себя взрослой и уверенной. В свои десять или одиннадцать лет Мария была одного с ней роста (сто пятьдесят семь сантиметров вместе с каблуками) и килограммов на десять тяжелее. Перед Темпл стояла немного неловкая плотная девочка с черными-пречерными глазами, не имеющими ничего общего с пронзительно-синими глазами Молины. На фотографии были еще и брекеты, вспомнила Темпл. Она в душе пожалела эту девочку: мало того, что мамаша местный коп, так ей еще и предстоит, как минимум, четыре долгих года и возможная атака подростковых прыщей, пока хоть что-то красивое оформится под этой свободной майкой. Судя по простой одежде, да при мамашином отсутствии женственности, малышке не светит иметь перед глазами модель поведения, превращающего капустницу в махаона.
Но, слава Богу, Мария Молина не относилась к числу проблем Темпл.
— Ты любишь кошек? — спросила она у девочки.
Мария застенчиво кивнула. Она не улыбнулась — видимо, стеснялась своих брекетов.
— Вдобавок, обожает хомячков и морских свинок, которых у нее уже слишком много, — добавила Молина с покровительственной улыбкой, то ли материнской, то ли отцовской. По Молине никогда невозможно было понять, кто в ней говорит: полицейский офицер или женщина… если женщина вообще когда-нибудь подавала голос.
Отец Фернандес со своим сопровождением достиг их компании как раз вовремя, чтобы нарушить возникшую неловкую паузу.
— Надо успеть приготовить котят к их официальному крещению, — пробормотала Молина, поворачиваясь к клетке и стопке бумаг.
— Кошек не крестят, — Мария неуверенно хихикнула, ее глаза широко раскрылись, почти готовые принять слова матери всерьез, хотя она и посмотрела на Темпл, ожидая поддержки.
Темпл была бы рада ласково склониться к малышке, чтобы уверить ее, что мама шутит, но между ними не было разницы в росте, вот незадача.
Ну, по крайней мере, она понизила голос:
— Только не упоминай про крещение кошек при отце Фернандесе. Он долго бился с их прежней, покойной хозяйкой как раз по этому поводу.
— Мисс Тайлер была чокнутая, — Мария определила тип своей предшественницы с детским презрением к такому, пока еще не испытанному на собственном опыте состоянию, как безумие.
Погоди, вот исполнится тебе тринадцать, — подумала Темпл, а вслух произнесла:
— Мисс Тайлер была помешана на кошках, только и всего.
— А это что — нормально?
— Нормально, если только их у тебя не слишком много.
— А у вас есть?
— Спорный вопрос, — Темпл бросила взгляд на пару кошачьих переносок, спрятанных в тени олеандра. — Скажем так: у одного кота есть я. Его зовут Полуночник Луи.
— Вы его привезли сюда, чтобы благословить?
— Да, — Темпл вздохнула. — Честно говоря, он не очень-то этому рад.
— Он разве не католик?
— Он даже не полностью одомашненый. Но я подумала, что, раз все это — моя затея, я тоже должна в ней участвовать.
— А почему там две переноски? У вас же только один кот.
Мария, как все дети до двенадцати лет, явно любила демонстрировать, что умеет считать.
— Вторая кошка не моя. Слушай, у тебя на этих кроссовках есть такие огоньки сзади, да? Они мигают при каждом шаге? Можно посмотреть?.. Круто!
Мария повернулась, демонстрируя возможности своих кроссовок. Ее черные глаза потеплели от проявленного к ней интереса.
— А откуда вы знали про огоньки?
Прежде, чем Темпл успела ответить, что ни одна пара необычной обуви не пройдет мимо ее алчного взгляда без того, чтобы она о ней не узнала и, возможно, захотела иметь, Молина вернулась от стола с бумагами, а отец Фернандес со своими служками приблизился к троице, чтобы начать церемонию.
Лицо отца Фернандеса, сухое и аскетичное, осветилось теплой, как летний день, улыбкой:
— Кармен. Мария. Вы берете двух кошек мисс Тайлер? Какой прекрасный поступок! Настоящий акт милосердия. Я должен признать, что эти кошки не относятся к моим любимым созданиям.
