– Не, никого не было, пустой вволокли. Да это же Банди! А ну вылезай, негодник…
Раздался шорох, и на пол выпрыгнул наш питбуль.
В доме живет пять собак, и самая сердитая из них полукилограммовая йоркширская терьериха Жюли. Вот она может злобно лаять на незнакомого человека, остальным это просто не придет в голову. Пуделиха Черри почти ослепла от старости и совсем оглохла, поэтому, когда раздается пиканье домофона, она не шевелится. Впрочем, если по дому расхаживают толпы гостей, она тоже не нервничает, просто находит уголок поукромней и забивается в него. По-моему, Черри попросту боится, что кто-то наступит ей на артритные лапы. У пуделихи целый букет болезней, пришедший к ней вместе со старостью. Мы регулярно лечим ее уши от отита, нос от насморка, глаза от конъюнктивита, ноги от подагры, живот от поноса… Впрочем, в последнем она виновата сама, потому что обожает поесть, в особенности сыр, строго-настрого запрещенный ей ветеринарами из-за пошаливающей печени. Для меня остается загадкой, каким образом Черри раньше всех собак слышит, когда Катерина вытаскивает из буфета миски, чтобы наполнить их ароматной кашей с мясом. И почему она, торопясь первой оказаться при раздаче, никогда не натыкается ни на людей, ни на мебель, летя по коридорам к месту кормежки? Ведь она слепая и глухая!
Мопс Хуч, тоже большой любитель подкрепиться, проводит время, как правило, в горе пледов или подушек. На улицу он предпочитает высовываться только тогда, когда погода стоит, как в Австралии: плюс двадцать пять, без дождя и ветра. Аркадий выпихивает его на прогулку зимой, весной и осенью пинками. И Хуча тоже не волнуют гости. Впрочем, ни у пуделя, ни у мопса не должно быть злобности по определению. С таким же успехом можно было бы ожидать кровожадности от канарейки.
Мы полагали, что роль охранников будут выполнять ротвейлер Снап и питбуль Банди. Но не тут-то было. Две более чем семидесятикилограммовые туши встречают любого незнакомца, радостно вертя задом. Наверное, нам достались генетические уроды.
– Иди отсюда, – злилась Ирка, вытаскивая из гроба подушки, – всю думку обволосил, вдруг кто лечь захочет, думаешь, приятно?
Я почувствовала себя персонажем пьесы абсурда.
– И как это вам в голову про негра пришло, – тараторила Ира, стряхивая с белого шелка короткие жесткие черные волосы.
– Очень похоже было.
Домработница замерла:
– Вы когда-нибудь видели чернокожего с висячими ушами?
Ничего не ответив на дурацкое замечание, я вошла в столовую, схватила телефон и набрала номер похоронной конторы.
– «Розовый приют», – прощебетал девичий голос. – Спасибо, что обратились к нам, решим все ваши проблемы.
Более идиотское название, чем «Розовый приют», для службы, которая занимается погребением покойников, придумать трудно, но у некоторых людей начисто отсутствует чувство юмора.
– Добрый вечер, – вежливо сказала я, – моя фамилия Васильева, я заказывала у вас гроб…
– Минуточку, минуточку, ага, артикул 18б. А что, его разве не привезли?
– Привезли.
– В чем тогда проблема?
– Теперь заберите назад!
– Не понимаю, – пробормотала служащая, – у вас претензии к внешнему виду? Изделие поцарапано?
– Нет. Просто оно более не нужно.
– Не нужно?!
– Да, мы отменили похороны.
– Отменили похороны?!
– Именно, – разозлилась я, – ну что тут особенного? Покойница ожила, ушла сегодня в институт, нам гроб без надобности, хочу его вернуть.
– Покойница ожила? – бормотала девушка. – Вернуть гроб?
– Послушайте, в конторе есть кто-нибудь более понятливый?
– Да, да, минуточку.
Послышалась заунывная мелодия, потом бодрый мужской голос:
– Старший менеджер Сергей Борисов, весь внимание.
Начался новый раунд переговоров. Сначала парень отреагировал так же, как девушка, поднявшая трубку первой.
– У вас претензии к внешнему виду?
– Нет, просто покойница воскресла, и гроб стал не нужен.
Повисло молчание, потом менеджер бойко сказал:
– Ага, прекрасно вас понял. Ваш покойник ожил, да?
– Именно, – обрадовалась я.
– И вы хотите вернуть гробик?
– Точно!
– Это невозможно, – каменным голосом ответил Сергей.
– Но почему?
– Гробы возврату не подлежат.
– Но если он не понадобился?
– Оставьте у себя.
– Вы с ума сошли!
– Сами-то у психиатра давно были? – не выдержал Борисов. – Товар оплачен, деньги не вернем.
– Не надо, – заверила я, – оставьте их себе, только гроб увезите, умоляю.
– Вы не станете настаивать на возвращении суммы?
– Ни боже мой, никогда.
Голос менеджера вновь стал сладким:
– Хорошо, завтра пришлем катафалк.
Потом он помолчал и спросил:
– А у вас, что, правда человек ожил?
– Да.
– Ну ни фига себе, – взвизгнул менеджер, – вот пенка, побегу нашим расскажу!
Я швырнула трубку на диван, вечер потек своим чередом. Сначала приехала из колледжа Маня и завизжала:
– Ой, гроб!
Потом явилась Зайка и возмущенно заявила:
– Отвратительно, пусть Иван унесет его в сто-рожку!
Вызванный садовник почесал в затылке.
– Одному не справиться, и потом, он в сарайчик не влезет, громоздкий больно.
Затем появился Кешка и воскликнул:
– Чудненько, давайте оттащим к матери в спальню, она будет совершенно как граф Дракула!
В полном негодовании я фыркнула, пошла наверх, приняла ванну, пощелкала пультом телевизора, потом нырнула под пуховое одеяло и посмотрела на натюрморт на тумбочке.
У каждого человека есть мелкие слабости, о которых он предпочитает не рассказывать другим. Я твердо знаю, что Зайка временами заруливает во французскую кондитерскую «Делифранс» и лакомится там тортом со взбитыми сливками. Более того, один раз я приехала туда же, чтобы купить пирожных, и увидела Ольгу, сидевшую у окна. На столике перед ней высился стакан с «Кофе-коктейль», рядом на тарелке лежали сразу три ломтя безумно калорийного торта. Зайка отковыривала ложечкой кусочки, аккуратно отправляла их в рот, и при этом у нее было такое лицо, что я не рискнула войти в зал. Ольга постоянно сидит на диете, методично высчитывая количество белков, жиров и углеводов в каждом блюде, наверное, иногда это занятие становится ей поперек горла, и она устраивает себе небольшой праздник, втайне от всех.
Я ни разу не сказала, что знаю о ее секрете. Между прочим, сама обожаю есть в кровати, вечером, перед сном. Иногда меня начинают мучить угрызения совести, но я быстро давлю их каблуком. Потолстеть я не боюсь, всю жизнь, начиная с двадцатилетнего возраста, вешу ровно сорок восемь килограммов, поэтому ныряю под одеяло, хватаю детектив и принимаюсь за еду. Дети знают о моем пристрастии и иногда ворчат. Впрочем, Аркадий быстро добавляет:
– Ладно, в конце концов, это ее дело, нравится спать в крошках, кто бы спорил, но курить лежа не смей!
Сегодня на тумбочке стояла тарелочка с салатом, лежали два куска карбоната и кусок хлеба. Чуть поодаль расположились банан, несколько конфет «Коркунов» и мороженое «Марс». Я облизнулась, поискала глазами книжку и тут только сообразила, что пакет с детективами остался в багажнике. Пришлось, проклиная все на свете, влезать в джинсы, свитер и бежать за чтивом.
Мимо гроба я пронеслась с опаской. На подушке опять чернела голова. Банди, не испытывающий никаких отрицательных эмоций при виде последнего приюта человека, нежился на шелковой думке. Наверное, следовало прогнать его, но какой прок совершать бессмысленное действие? Бандюша упорный, он опять залезет внутрь.
Притащив покупки к себе, я юркнула под одеяло, глянула на тумбочку и обомлела. Салат исчез, карбонат и банан тоже, от конфет остались только обертки, а мороженое испарилось вместе с бумажкой. Ни одной собаки не было в спальне. Только кошки Фифина и Клеопатра мирно спали в кресле. Но киски ни за что не станут харчить такие продукты. Кипя от негодования, я вышла в коридор и шепотом позвала:
– Эй, Снап, Жюли, Черри, Хуч, сюда.
Банди был вне подозрений, он спит в гробу. Через секунду появился ротвейлер, за ним приковылял мопс. Все понятно. Жюли слопала конфеты, она умеет ловко носом разворачивать фантики, а остальное сожрала старуха Черри.
– Ну погодите, – пригрозила я.
– Мать, – высунулся из спальни Кеша, – чего буянишь?
– Жюли и Черри слопали мой ужин!
– А, – зевнул он, – абсолютно правильно поступили. Может, если подобная ситуация будет повторяться, ты отвыкнешь от вредных привычек.
Он исчез за дверью. Я пошла по лестнице в кухню. Да уж, ждать от моего сына радостного выкрика: «Иди, мамочка, ложись, я принесу тебе бутербродики!» – не приходится. В нашем доме я являюсь объектом воспитания.
На следующий день около часа дня я собралась съездить в супермаркет. Конечно, можно отправить туда Иру, для таких случаев мы и купили ей «Жигули», но надо же хоть что-то делать самой!
