В который раз за день я лишилась дара речи.
– Клевая машинка, – сообщил Кеша, – как раз для дамы, маленькая, маневренная, да ты сядь.
Я устроилась за рулем и тут только заметила на переднем сиденье, на месте, предназначенном для пассажира, шубку из серебристой норки.
– А это откуда? – потрясла я манто.
Дегтярев хмыкнул:
– Ну ты же хотела меховое пальтишко под цвет «Пежо». Носи на здоровье и прими мои извинения.
В голове у меня заработал калькулятор. Машина, манто…
– Слушай, где ты деньги взял?
– Не волнуйся, не украл!
– Немедленно рассказывай!
Дегтярев покраснел:
– Кеша уговорил. Хватит, сказал, одному жить, перебирайся к нам, дом большой, всем места хватит.
– Давно бы так! – обрадовалась я. – А с твоей квартирой что?
– Так вот она, – показал Дегтярев на «Пежо» и шубу, – продал свою халабуду к чертям. Так что придется вам меня из милости пригреть, так как я отныне бомж.
Я смотрела на толстяка, опять лишившись речи. Продал квартиру и купил мне машину с шубой? Ну кто бы мог ожидать от неромантичного и сурового полковника такого поступка?
Прошло три месяца. Константин находится под следствием. Степень его вины определит суд, но за два убийства, надеюсь, ему положена суровая кара. Впрочем, наказание могло быть совсем тяжелым, если бы Поля вчинила Спиридонову иск о принуждении занятием проституцией, но девушка отказалась от такого шага. Впрочем, она словно выздоровела от любви и оформила развод. Известие о том, что долгие годы она работала, продавая себя, для того, чтобы Спиридонов мог весело прожигать жизнь, подействовало на нее ужасно. Полина заперлась в своей комнате и несколько дней не высовывалась оттуда. Ирка только ныла под створкой:
– Поля, возьми подносик с обедом, ну открой…
Вернул ее к жизни Шлюз. Получив известие, что деньги у Александра Михайловича, Кочергин мигом примчался в Ложкино. Узнав от меня все подробности, Толян так стукнул кулаком по обеденному столу, что проломил в нем дыру, а потом подошел к двери, где таилась Поля, и, недолго сомневаясь, выбил ее ногой. Ирка было запричитала, но Кеша сурово велел:
– Все разошлись молча!
Мы разбежались по комнатам. Кочергин и Полина проговорили всю ночь, а утром Толян швырнул в багажник сумку девушки и увез ее вместе с хозяйкой. Вы не поверите, но Шлюз решил жениться, по-моему, это лучший вариант для Полины, потому что милейший Толян ощущает себя принцем, нашедшим свою Золушку. То, что будущая половина фактически работала проституткой, его не смущает. В конце концов, у самого Шлюза за плечами тоже много чего.
– Нравится мне Полька, – заявил Толик, прибыв в очередной раз к нам в гости, – своя в доску, о такой бабе я и мечтал.
– Не будешь ее прошлым попрекать? – осторожно спросила я.
Шлюз заржал:
– Сам-то чисто белый ангел! Нет уж, перебесились оба, теперь нормальные люди. Я – бизнесмен, а она моя жена, пусть детей рожает, всех обеспечу.
Сто тысяч, данные мне за услуги, он забрать отказался. А в кабинете у Александра Михайловича заявил:
– Никаких денег Полина у меня не крала, я подарил ей триста тысяч!
– К Новому году? – хмыкнул Дегтярев, кстати, обрадованный таким поворотом событий.
Полковнику совсем не хотелось заводить на Полю дело о краже.
– Именно к Новому году, – ухмыльнулся Шлюз, – заранее преподнес, так сказать, от Деда Мороза.
Нина Железнова прилетела в Москву, у них с дочерью состоялся весьма неприятный разговор, но в конце концов женщины помирились.
Бонифаций мирно живет у нас. Крошка и Васька, став полноправными членами стаи, начали отворачивать носы от обожаемой ранее овсянки. Теперь они предпочитают печенку и рыбу. Дегтярев поселился в соседней комнате с дедом, и Хучик ходит спать к нему. На днях Аркадий начал учить полковника водить машину.
«Рено» я вернула Сыромятниковым.
– Что мне с ним делать? – вздохнула Карина.
– Подари кому-нибудь, – посоветовала я.
Кара так и поступила, отдала автомобиль оператору Федору, который был безумно счастлив.
Жизнь наша течет по-прежнему. Зайка убивается на телевидении, Аркаша работает, Маня учится, собаки и кошки безобразничают в умеренных дозах. Ирка жалуется на беспорядок, Катерина печет пироги, а я читаю детективы.
Плавный распорядок нарушило невероятное событие. В марте начался показ сериала. Естественно, первый фильм мы сели смотреть все вместе. Ради такого случая даже прислуга устроилась не на кухне, а с нами в гостиной.
Начальные кадры вызвали счастливый смех. Мы узнавали дом, интерьер, собак… Но потом начались недоумения.
– Это кто? – ткнула Маруся пальцем в экран.
– Ты! – хором ответили все.
– Я? Такая жуткая? Такая толстая? Такая отвратительная?
– Говорю же, ешь меньше, – начал Кеша.
Но Маруся вопреки ожиданиям не завопила, как всегда: «Глиста в скафандре!» Девочка опустила голову, из ее глаз закапали горючие слезы. Брат ринулся к сестре:
– Котик, – засюсюкал он, – экран искажает!
– Ага, – прошептала та, – Зайка красивая, ты чудесно выглядишь, Ирка – замечательно, а я сосисина-промсарделина, жиртрестина… Ужас!
– Ты самая красивая девочка на свете! – завопили домашние в голос.
– Просто это щенячья пухлость, – добавил Дег-тярев.
– И вообще, на экране все не так выходит, в жизни ты намного стройней, – принялась я утешать Манюню.
– Правда? – прошептала она.
Я хотела было поклясться, но тут мой взор упал на экран. Возле нашего стола стояла странная тетка, похожая на большого кузнечика. Тонкие ножки обтянуты узкими брючками, сверху на костлявых плечиках болтается широкий пуловер. Да уж, дамочка явно не умеет одеваться, ей бы попытаться спрятать худые конечности, и бесформенный свитер тут ни к чему. К тому же с волосами у дамы беда, стоят дыбом, словно иголки у больного ежика. Тут тетка повернулась, ее слишком бледное лицо показалось мне знакомым…
– Кто это? – поинтересовалась я. – Вроде я знаю ее!
Грянул дружный смех.
– Ты, – сообщила Зайка.
– Я?! Вы хотите сказать, что я ТАКАЯ?
– Какая? – перестала плакать Маня. – По-моему, замечательная!
Я в ужасе пялилась на экран. Субтильная тетка суетливо махала руками и вертела головой. Катастрофа! Завтра же поеду за новыми вещами, мне совершенно не идет стрейч! Просто хуже не может быть!
Но я оказалась не права. Впереди меня ждал нас-тоящий шок. «Кузнечик» раскрыл рот, из динамика полился тоненький-тоненький детский голосок, так пищит первоклассница.
– Меня озвучивал ребенок?
– Нет, – ответила Зайка.
– Я ТАК разговариваю?
– По-моему, совершенно нормально, – быстро подхватила Ольга.
– Великолепно выглядишь, – засуетился Кеша.
– Мусечка, ты просто звезда экрана! – завопила забывшая о всех горестях Манюня.
Я перевела взгляд на Дегтярева. Полковник прикрылся газетой, но листы предательски дрожали в руке, приятеля разбирал смех. «Кузнечик» продолжал пищать, я, старательно скрывая ужас, произнесла:
– Ладно, постараюсь спокойно перенести удар. Никогда не думала, что похожа на суетливое насекомое.
– Глупости, – начал Кеша.
– Не старайся, – отмахнулась я от сына, – что выросло, то выросло, другой мне уже не стать.
– Нам не нужна другая Даша, – раздался хор голосов.
Я еще раз бросила взгляд на экран. Да уж, приходится признать: до Клаудии Шиффер мне далеко. Ну и черт с ним. В конце концов, важно не то, как выглядишь на самом деле, а то, какой тебя видят люди. Я же в глазах домашних всегда хороша.
