Удрученную Юлю эти занятные рассуждения наверняка развеселили бы, не опровергни их реальная действительность.
Громко хлопнула дверь.
Машинально отреагировав на звук, Юля подняла голову и увидела душераздирающую картину.
По волнующейся луже целеустремленно, как ледокол на помощь терпящим бедствие полярникам, мощно пер мужчина богатырского сложения, а на руках у него, пряча личико от дождевых струй во впадине между грудными мыщцами рыцаря, уютно устроилась какая-то миниатюрная счастливица.
– Повезло же кому-то! – завистливо вздохнула Юля и прищурилась, пытаясь разглядеть принцессу, которой так повезло с рыцарем, но в отсутствие очков не преуспела.
Оно и к лучшему.
Увидев, что редкий в нынешние времена галантный кавалер несет на ручках никакую не принцессу, а миниатюрного мужичка, бедняжка Юля потеряла бы всякие матримониальные надежды.
Разбудили меня яркий свет и громкий звук – тяжкий и горестный коровий вздох.
Обнаружив себя на полу в обнимку со скомканным одеялом, я заморгала и задумалась.
Мне что, все приснилось?
– И что это было? Кошмарный сон или сеанс девичьих грез о бурной страсти? – мрачно поинтересовалась Юля.
Стоя в дверном проеме, она еще не опустила руку, которой хлопнула по выключателю верхнего света, и походила на вождя, приветствующего колонну демонстрантов.
Судя по выражению лица – на совестливого Цезаря, провожающего идущих на смерть.
Бурной страсти с одеялами я отродясь не предавалась, поэтому лаконично поддержала вторую версию:
– Кошмар.
– Ужас! – с избыточным чувством вскричала Юля, схватившись за голову и выпучив глаза.
Печальный Цезарь мигом превратился в разъяренную Медузу горгону.
– Ты что натворила?!
Горгона выстрелила в меня взглядом, от которого я застыла в полупоклоне.
Разогнуться не получилось – я тоже увидела то, что так шокировало Юлю: помятый баскетбольный мяч, почему-то зеленого цвета, весь в больших крепких иглах…
– Чучундра?! – ахнула я, с ужасом осознавая, что наделала.
Вот, значит, куда пришелся мой богатырский удар подушкой! В занавеску, за которой на полу у теплой батареи ночевала любимица Гавросича!
Изрядно помятый колючий шар беспомощно лежал на боку, сам по себе, без горшка, оставшегося в укрытии за шторой. – об этом свидетельствовал редкий след из земляных комочков.
– Я не хотела!
Я жалко шмыгнула носом.
– Мне приснился страшный сон про крысу, и в полусне я метнула в нее подушку, но я даже не думала попасть в Чучундру, это совершенно случайно получилось!
– За случайно бьют отчаянно, – напомнила Юля.
Она приблизилась к бренному телу кактуса, оторвавшегося от корней и теперь по виду и сути более походящего на перекати-поле, и напророчила:
– Все, жизнь прошла напрасно. За драгоценную Чучундру Гавросич нас с тобой убьет!
Это «нас с тобой» меня немного приободрило. Очевидно, подруга не собиралась бросить меня одну на растерзание обезумевшему от горя кактусолюбу.
– Может, мы положим ее обратно в горшочек и притворимся, что ничего не было? – сама стыдясь такой подлости, предложила я.
– Какое – не было, у Чучундры такой вид, будто ею в футбол поиграли! – возразила Юля.
– Значит, нужно сделать, как с хомячками, – пробормотала я.
– А что ты делаешь с хомячками? – опасливо спросила подруга.
После того что я сделала с кактусом, она явно заподозрила во мне скрытую живодерку.
Я не могла допустить такого урона своей репутации и постаралась объяснить обстоятельно:
– Когда я была маленькой, у меня был любимый хомячок. Фомчик его звали. Он жил в специальном домике на моем подоконнике почти десять лет…
– Сколько?! – поразилась Юля. – Да ладно! Хомяки больше трех лет не живут!
– Вот именно, – кивнула я. – Но Фомчик мой вполне мог жить вечно. Во всяком случае, до тех пор, пока я не поняла, что любящая мама со мной не вполне честна, а современная ветеринария еще не достигла таких высот, чтобы с легкостью возвращать молодость и живость старым больным хомячкам.
– А-а-а! – Подруга догадалась. – Мама уносила очередного дохлого хомяка «подлечиться» и покупала тебе нового!
– Ты быстро сообразила, мне понадобилось десять лет, чтобы понять эту схему, – вздохнула я. – Короче, я думаю, единственный выход – купить Гавросичу другую Чучундру.
– Такую же, но с перламутровыми пуговицами, – ответила Юля подходящей цитатой из известного фильма. – В смысле, непомятую и с целыми иголками.
И до глубокой ночи мы шарили в Интернете, разыскивая близняшку погибшей Чучундры.
Оказалось, что это трудное дело. Заботливый Гавросич раскормил свою колючую питомицу до размера, позволяющего считать данный экземпляр коллекционным. Ясно было, что редкий кактусофил согласится расстаться с подобным ботаническим чудом, из чего следовало – придется раскошеливаться.
– Деньги платишь ты, раз убийство Чучундры всецело на твоей совести, но я помогу тебе с сокрытием улик и подлогом, – великодушно пообещала Юля.
Я выписала на бумажку телефоны хозяев трех подходящих по размерам кактусов, и на этом операция «Воскрешение Чучундры» вынужденно приостановилась. Негоже было звонить незнакомым добрым людям в два часа ночи, даже с такой благой целью, как обретение зеленого друга.
К счастью, Гавросич ушел на суточное дежурство, так что на похороны старой Чучундры и водворение на подоконник новой у нас было время до вечера.
Мучимая совестью и тревогой, проснулась я рано.
Юлина кровать была уже пуста и даже заправлена, что меня искренне удивило. Обычно наша художница по максимуму использует любую возможность слиться в экстазе с периной.
Пока я размышляла над причиной столь редкого явления, дверь нашей девичьей светелки открылась, пропуская Юлю с большим пакетом типа «майка». Пакет бодро и весело шуршал, Юля что-то напевала.
– По грибы, по ягоды собралась? – немного желчно спросила я, обиженная несоответствием моего собственного утреннего настроения подружкиному.
– По кактусы! – бодро откликнулась Юля и попыталась надеть пакет-майку на насмерть убитую Чучундру.
Кактус, воинственно ощетинившийся длинными кривыми иглами, как отряд янычар – боевыми ятаганами, моментально прорвал полиэтиленовое окружение.
– Ой! – сказала Юля и сунула в рот уколотый пальчик. – А фто ве вевать?
– «Что делать?» – это один из вечных русских вопросов, – припомнила я. – Поскольку очевидно, что иголки и полиэтилен – две вещи несовместные, от чего-то надо избавиться…
– Ты предлагаешь взять пинцет и вырвать иголки? – Юля содрогнулась. – Брр! Это будет натуральное надругательство, я не могу, даже не проси меня!
– Я не предлагаю выдергивать из Чучундры иголки! – обиделась я. – Не надо делать из меня монстра! Я предлагаю заменить пакет на что-нибудь поплотнее.
– На антресолях есть коробка из-под пылесоса, она как раз подходящего размера! – вспомнила Юля.
Пока она вела разыскные работы на антресолях, я успела умыться и сменить ночнушку на джинсы с майкой – наряд, гораздо более подходящий для ландшафтно-озеленительных работ.
– Вот! – Юля притащила коробку и поставила ее рядом с кактусом. – Смотри, она ему подходит идеально!
– Жаль, что он к ней не подходит, – буркнула я, переводя взгляд с круглого объекта на квадратный.
– Кто – он?
– Кактус! Будь он самоходный, как ежик, мог бы залезть в коробку самостоятельно! – объяснила я. – А так непонятно, как его туда поместить? Он же колючий, зараза, в руки взять невозможно!
– Ой, да, раньше при транспортировке мы за горшок держались, а теперь, получается, вовсе не за что, – согласилась со мной Юля и расстроилась.
– Конечно, можно взять большой мясницкий нож… – неохотно начала я и недоговорила.
– Нет, я категорически против расчлененки! – вскричала моя подружка. – Это тоже будет надругательство над трупом бедной Чучундры! К тому же… – Она постреляла в уже убитый кактус глазами и вполне спокойно договорила: – Это не решит проблему с иголками. Куски все равно будут колючие, руками не возьмешь.
– Тут лопата нужна, – постановила я и требовательно прищурилась. – Лопата у нас есть?
– На антресолях точно нету, я там все перерыла.
– Нужна лопата, – повторила я.
И сосредоточилась, вспоминая, когда и где я в последний раз видела шанцевый инструмент.
«На картофельном поле у бабушки в де-ревне», – любезно подсказал мне внутренний голос.
– У дворника должна быть лопата, он же чем-то снег зимой убирает! – сообразила Юля.
– Айда к дворнику!
Мы побежали в прихожую и уже там, глядя, как Юля с гримасой отвращения на лице заталкивает ноги в мокрые туфли, я вспомнила, о чем хотела спросить подружку еще вчера:
