— Этот вид еще великолепней ночью, — махнул он рукой на окна.
— Уверена, так и есть.
Он смотрел на нее с грустной улыбкой.
— Вы действительно решили оставить меня здесь, Гвен, в одиночестве, в моём разграбленном пентхаусе?
— Мистер Феавезер, — сказала Гвен. — Я, прежде чем прийти сюда, собрала о вас информацию и в курсе ваших маленьких юридических проблем и заботе судебными приставами. У вас просто удивительное количество бывших жен.
— А, экс-жены, — вздохнул он, отмахиваясь рукой от этих слов. — Злобные маленькие существа, лучше просто игнорировать их. Вы знаете, какие они.
— О, да, — согласилась Гвен. — Я одна из них.
Он не мог в это поверить.
— Вы принимаете их сторону?
— Я не собираюсь принимать ничью сторону, — холодно ответила она. — Готовы, ребята?
Ребята, обвешанные камерами, коробками и сумками, сообщили, что они готовы, и вызвали лифт.
Независимая Гвен кратко и холодно улыбнулась Престону.
— Спасибо, мистер Феавезер, вы дали очень хорошее интервью. Мой редактор будет доволен.
— Я так счастлив, — Престон сказал, как двери лифта открылись.
— Сэр, — вдруг обратился к нему звуковик.
— Да?
Звуковой оператор вручил ему толстый белый конверт.
— Служба судебных документов, — сказал он, — в соответствии с законами штата Нью-Йорк.
Он развернулся и вошел в лифт.
— А-а-а-а-а-а-х-х! — воскликнул Престон, и метнул конверт, но тот отскочил от закрытых дверей лифта, оставив ему на память образ удивлённо улыбающейся Гвен, когда она повернулась к звуковику и спросила: — Что ты..?
Поздно. Престон стоял, тяжело дыша, как будто пробежал милю, и уставился на ненавистный конверт на его прекрасном паласе. Наконец отвернулся.
— Алан! — закричал он. — Алан!
И Алан появился, также обвешанный сумками, как и звуковой оператор.
— О, я пропустил лифт, — сказал он, и снова его вызвал.
Престон уставился на него.
— Что ты делаешь?
— Ты мне не больше не нужен, Престон, — сказал Алан. — Наши веселые денечки на острове закончились. Я звонил, у меня там есть парочка новых предложений.
Лифт вернулся и черная женщина-лифтер, бесцеремонно заявила:
— Что-то сегодня сюда разъездились.
— До свидания, Престон, — сказал Алан, заходя в кабину лифта. — Это было все на самом деле очень забавно. Спасибо.
В середине сентября Дортмундер в десять вечера вошел в «Бар и Гриль». Завсегдатаи сгруппировались в левой части стойки и, склонив головы, с такими серьезными лицами смотрели на деньги, словно играли в покер. С правой стороны бара Ролло наливал выпивку, и еще чуть дальше стоял тот, ради кого Дортмундер здесь и оказался — Ральф Уинслоу.
Как только Дортмундер подошел к бару, стало ясно, что завсегдатаи вовсе не играли в покер: они рассматривали цвета на банкнотах, потому что один из них, обиженно, сказал:
— Что это всё за цвета? Деньги должны быть зеленого цвета. Говорят же: длинные зеленые, плати зелеными. А это что? Разукрашка?
— Ну, тут все равно много зеленого, — заверил его второй.
— Да? — Первого завсегдатая это не убедило. Постучав пальцем по банкноте, слева от головы Джексона, он сказал: — Вот что это здесь?
Второй изучал свою бумажку.
— Это устав, — решил он.
Первый резко глянул на него.
— Это что?
— Устав. Вот зеленый с желтым.
Дортмундеру и Ральфу Уинслоу выпили разбавленный виски в больших квадратных стаканах.
— Ну, что скажешь, Ральф?
Ральф, добродушный здоровяк с широким ртом и большим, круглым носом, был тем, с кем они должны были встретиться здесь еще в июле, когда выяснилось, что он был вынужден покинуть город на некоторое время. Теперь он вернулся, и с опозданием, но встреча может состояться, как только все снова здесь соберутся. В этот момент, он поднял свой стакан, чтобы чокнуться с Дортмундером, и лед в нем зазвенел, как далекие храмовые колокола.
— Я рад, что вернулся, вот, что я скажу, — произнес он. — Твое здоровье!
— Сейчас подойду, — обратился Дортмундер к Ролло. — Мы собираемся в шесть. Я могу взять бутылку и стакан для Энди.
— К сожалению, — сказал Ролло. — Вы не можете использовать комнату прямо сейчас.
Дортмундер уставился на него.
— Что, опять? Я думал, эти ребята слишком заняты в полиции и своими бандитскими войнами.
— Нет, это не они, — сказал Ролло. — С этим все нормально сейчас, постучим по дереву, — и он постучал по медной верхней части столешницы. — Одна группа поддержки использует это место иногда, сегодня припоздали немного, у одного из них был рецидив.
— Жаль, это слышать.
— Я налью тебе еще выпить.
— Спасибо.
Слева, третий завсегдатай сказал:
— Гамильтон по-прежнему зеленый. Рамка вокруг его головы тоже осталась.
— Действительно? — Второй очевидно заинтересовался. — Тогда эта старее, — сказал он. — Как думаешь, сколько она стоит сейчас?
Третий удивился:
— Чего? Это же десятидолларовая купюра!
Первый отвлек всех вопросом:
— Кто такой вообще был этот Гамильтон? Все остальные президенты. Он не был президентом.
Все замолчали. Вроде как всем ответ был известен, но не точно. Затем второй внезапно воскликнул:
— Его застрелили!
— Большое дело! — фыркнул первый. — Моего двоюродного брата застрелили, но чего-то на деньги его рожу не поставили.
Второму было интересно всё и он спросил:
— Твоего кузена застрелили? Кто стрелял в него?
— Двое мужчин.
— Два мужика?
Первый завсегдатай просто пожал плечами.
— Ну, он был безработным в то время.
Ролло наливал бурбон в лед для Дортмундера, Ральф Уинслоу позвякивал своим стаканом. Тут Ролло подняв голову, сказал:
— Вот еще двое ваших.
Дортмундер обернулся — пришли Тини и тот новый парнишка.
— Мы не в задней комнате, — констатировал Тини.
Дортмундер рассказал о группе поддержки и рецидиве, а Ролло вернулся с двумя одинаковыми на вид фужерами с ярко красной жидкостью со льдом, которые он поставил перед Тини и Джадсоном.
Дортмундер, не веря своим глазам, спросил:
— Тини, парнишка пьет водку с красным вином?
— Нет, — сказал Тини. — Ролло не позволяет ему.
— Это клубничная содовая. — Джадсон глотнул, скривился и подтвердил: — Да, клубничная содовая. Это все, что мистер Ролло позволяет мне пить.
— С тех пор, как случились эти неприятности с парнями из Джерси, — Ролло практически извинялся, — участковый бдит. Если я обслужу несовершеннолетнего выпивкой, вы знаете, что это значит?
Дортмундер предположил:
— Они закроют место?
— Это означает, что Отто сюда снова вернется, — объяснил Ролло.
— Что скажешь, Энди?
— Ты хорошо выглядишь, — ответил ему, присоединившийся к ним Энди Келп. Он потянулся за стаканом и бутылкой бурбона, которую Ролло оставил перед ними на стойке. — Отдых пошел тебе на пользу.
— Да, лучше, чем дома. Ну что можно сказать о горах? Они высокие. — И он, звякнув льдом в стакане, отхлебнул свой виски.
— А это что? — спросил Келп, глядя налево от них.
Это была та самая группа поддержки. Семь человек — мужчины, женщины. Все они были очень худые и поголовно одеты в черное. Казалось, что они чем-то смущены и поэтому никому не смотрели в глаза. Они пересекли помещение тихо, как незаметно приближающиеся холода, что пророчат нам метеорологи. Один из них откололся от группы, подошел к бару и всучил конверт Ролло, не глядя тому в лицо.
— Спасибо, — прошептал он, вернулся к остальным, и они исчезли в ночи.
— Задняя комната свободна, джентльмены, — сказал Ролло.
Они все поблагодарили его — и совсем не шепотом — подняли свои напитки, и направились к задней комнате. Ральф всю дорогу легонько позвякивал льдом в своем стакане.
Стоило им зайти за угол барной стойки и углубиться в коридор, как завсегдатаи спонтанно решили спеть Ролло песню:
Ведь он отличный парень!
Ведь он отличный парень!
Ведь он отличный парень!
Ведь он отличный па-а-арень…!
— Не думаю, что это правильно, — заметил второй завсегдатай. — Кажется там в последней строке надо: «Ведь он отличный эльф!»
Они попробовали и этот вариант.
P.S. Возможно ближе к концу зимы очередной роман «Дорога к гибели»
the Bowery Boy movies — серия кинокомедий 40-х гг 20-го века
Тайни или для простоты чтения русскоязычных Тини — aнгл. Tiny — переводится «крошечный», отсюда и кличка Крошка (но как и первоначально во всех романах останется как Тини).
АЕД Астория (англ. YWHA, ASTORIA) Еврейская ассоциация девушек Астория — общественная организация, осуществляющая широкий спектр мероприятий культурного, педагогического, развлекательного и социального характера для представителей еврейских общин всех возрастов.
