– Девочка моя… – прошептал он и потянулся поцеловать.
– Так все-таки что у вас было с этой замороженной щукой, с этим айсбергом в юбке?
– Да ничего такого не было, – Алекс дернулся, как будто в ухо вползла змея, – то есть я-то думал, что что-то есть. Мы тесно общались, много времени проводили вместе. А потом я узнал, что она встречается с одним рок-музыкантом.
– Рок-музыкантом? – изумилась Соня. – Эта железная леди?
– Она тогда не была такой, – Алекс поморщился от неприятных воспоминаний, – она… в общем, она вроде бы в шутку упрекала меня в излишней рациональности. Ты, мол, всю жизнь наперед планируешь, ставишь перед собой цели и их последовательно достигаешь… Ясное дело, планирую, мне время терять некогда, я позже других начал, потому что из России приехал. Ни денег не было, ни связей. В общем, когда я увидел их как-то случайно, то сразу все понял. Ну и уехал – не люблю, когда из меня дурака делают.
– Кто ж такое любит… – Соня вспомнила про Егора и вздохнула. – Неужели Джессика замужем за рок-музыкантом? Как-то это несолидно, при ее-то работе…
– Какое там! – Алекс засмеялся. – Она давно уже превратила его в респектабельного, преуспевающего господина. Он владелец собственной студии звукозаписи, деловой человек. А был крутым, ты его, конечно, не помнишь, это было давно.
– Думаю, что теперь ему с ней скучно…
– Не знаю, – Алекс отвернулся, – мне это неинтересно…
– Не переживай, – Соня легонько поцеловала его в уголок губ, – ты славный…
Алекс вздохнул – не поймешь этих женщин.
– Приехали. – Джон затормозил возле знакомого ангара. – «Лир» ждет!
Самолет накренился, под крылом проплыли блекло-коричневые складки гор, тут и там усеянные зелеными пятнами растительности. Земля стремительно приближалась, и скоро уже можно было разглядеть квадраты возделанных полей и дома, разбросанные тут и там, словно кубики, рассыпанные играющим ребенком.
Пилот запросил посадку, сделал еще один разворот и помчался вниз.
За иллюминаторами промчались пыльные деревья, кусты в розовых отметинах цветов, колеса мягко коснулись дорожки. Самолет пару раз подпрыгнул на неровностях и выбоинах асфальта и наконец остановился. Второй пилот откинул дверцу люка, и в салон проникла влажная оглушающая жара.
– Добро пожаловать в Индию! – проговорил пилот, повернувшись к пассажирам.
Алекс вышел первым, помог Соне спуститься по трапу.
Они огляделись.
Даже по сравнению с тем заштатным греческим аэродромом, с которого они вылетели несколько часов назад, этот аэродром казался запущенным и захолустным. Бетон летного поля покрывали глубокие трещины, как кракелюры покрывают старую картину, сквозь эти трещины пробивалась жесткая, как колючая проволока, трава. Тощая коза, как две капли воды похожая на своих греческих сородичей, меланхолично пережевывала эту траву. Единственное здание напоминало скорее заброшенный амбар или коровник, чем аэропорт. Впрочем, в таком захолустье и не было нужды в настоящем аэропорте, потому что здесь приземлялись и взлетали только несколько допотопных частных самолетов, два из которых стояли в сторонке. И все это великолепие было окутано горячим, влажным, неподвижным воздухом тропиков. Соне показалось, что она попала в раскаленную духовку и, еще немного, она задымится, как подгоревшее жаркое.
Вдруг послышался шум мотора, и на поле выкатился черный автомобиль, мрачный и угловатый, как гроб на колесах. Он подкатил к прилетевшему самолету, дверцы распахнулись, и на поле выскочили трое худощавых смуглых мужчин в одинаковых черных костюмах, совершенно неуместных в такую жару, в одинаковых черных очках, с одинаковыми непроницаемыми лицами.
Они подхватили Соню и Алекса под руки и втолкнули в свой автомобиль.
– В чем дело? – попыталась протестовать Соня. – Кто вы такие?
Один из незнакомцев проговорил что-то на незнакомом языке, дверца автомобиля захлопнулась, и он сорвался с места.
Единственным, что отчасти примирило Соню с происходящим, был кондиционер. В машине можно было дышать, а по контрасту с убийственной жарой снаружи в ней было просто холодно.
– Кажется, нас похитили, – сказала Соня Алексу, когда пришла в себя и обрела дар речи.
Они сидели на заднем сиденье машины, с двух сторон зажатые смуглыми незнакомцами.
– Во всяком случае, здесь можно дышать… – отозвался Алекс и положил ладонь на Сонину руку, чтобы поддержать и успокоить ее.
И Соня почувствовала благодарность за этот простой и искренний жест. Надо же, всего несколько дней назад она мысленно называла его чурбаном и толстокожим слоном. Просто удивительно, как человек может измениться!
Окна машины были затемнены, но Соня видела сквозь них пролетающие снаружи сухие колючие заросли, пыльные складки холмов. Потом, почти не сбавляя скорости, они проехали через небольшой поселок: все дома в нем казались или недостроенными, или полуразрушенными, промелькнули несколько тощих коз и стайка полуголых смуглых ребятишек, проводивших машину удивленными взглядами.
– Куда вы нас везете? – снова обратилась Соня к сидящему рядом с ней человеку, но тот ничего не ответил.
За поселком дорога стала забирать вверх, машина сбавила скорость и покатила по горному серпантину. Заросли акации и колючих кустарников сменились дубами и каштанами, густо переплетенными лианами, затем появились кривые низкорослые сосны.
Наконец подъем кончился, дорога распрямилась, как выпущенная на свободу пружина, перед Соней открылась цветущая горная долина.
Они проехали еще несколько километров, свернули в лес и, наконец, остановились перед большим красивым домом под темно-красной черепичной крышей.
Люди в черном открыли дверцы, выбрались из машины и вывели Соню с Алексом.
Здесь было не так жарко, как внизу. Воздух был напоен ароматами хвои, летнего полдня и незнакомых цветов.
Дверь дома открылась, и по ступеням спустился пожилой человек в белом шелковом камзоле и светло-зеленом тюрбане. Подойдя к Соне, он почтительно поклонился ей, сложив руки перед грудью, и проговорил на хорошем английском:
– Приветствую тебя, госпожа! Мой родственник сообщил мне, что ты прилетишь сегодня, и я послал за тобой людей!
– Спасибо, конечно, – смущенно пробормотала Соня, – но это было больше похоже на похищение.
– Прости моих людей, госпожа, они не говорят по-английски и дурно воспитаны. Однако, прежде чем продолжить наш разговор, я смиренно прошу тебя показать то, что ты получила от моего родственника…
– Ваш родственник – это Андреа, тот старик, с которым мы разговаривали в Греции?
– Да, в Европе он носит такое имя. А мое ничтожное имя – Магадха-Баба, ваш покорный слуга.
– Вы хотели увидеть пайцзу? – Соня расстегнула воротник и, сняв с шеи золотую пластинку, протянула ее собеседнику.
При этом тот бросил взгляд на ее грудь.
«В последнее время все так и норовят заглянуть мне за декольте, – подумала Соня. – Этак у меня разовьется мания величия…»
Впрочем, она понимала, что старик в тюрбане интересуется не ее прелестями. Он разглядел родимое пятно в виде четырехконечной звезды, и лицо его озарилось радостью.
– Принцесса! – воскликнул он совершенно другим голосом, звучным и восторженным. – Мой родственник говорил мне, но я ему не до конца поверил! Но теперь, когда я увидел это пятно своими глазами, у меня исчезли всякие сомнения! Ведь я видел точное такое же пятно на груди твоего благородного деда!
– Вы знали моего деда? – спросила Соня с непонятным волнением.
– Да, я очень хорошо знал его! Мы вместе росли, мы вместе учились, вместе узнавали жизнь… он умер на моих руках…
Глаза старика затуманились от печальных воспоминаний, но он тут же взял себя в руки, обернулся к дому и хлопнул в ладоши:
– Выходите, выходите все! Выходите, чтобы воздать почести нашей высокородной гостье!
Тут он спохватился и повернулся к Алексу:
– Простите мое невежество. Мне неизвестно ваше имя, но друг принцессы – мой друг!
– Это Алекс, – представила Соня своего спутника, – он бизнесмен и мой большой приятель…
Тут на крыльцо высыпали люди: мужчины, женщины, дети в ярких нарядных одеждах. Они окружили Соню, низко кланяясь и жадно разглядывая ее.
«Чувствую себя какой-то редкой зверюшкой, – подумала она смущенно. – И чего они все от меня ждут?»
Когда все присутствующие нагляделись на Соню, старик почтительно взял ее под руку и провел в дом, где уже был накрыт длинный низкий стол.
Соня почувствовала, что и вправду проголодалась.
