Мой любимый человек был в другом городе, а дома у Нащекиных меня ждала только вечно недовольная Алка и ноющий Никита, который, кажется, решил, что я сделаю за него всю работу. Папаша хренов! Нормальный отец давно бы уже полгорода обежал в поисках убийцы, а этот в тепле отсиживается, пока я тут хвост морожу.
И студентик этот, Митя Титов, тоже хорош гусь. Женилка выросла, а мозгов-то нет! Интересно, почему не существует таких институтов, где бы молодых парней учили не всякой ерунде типа сопромата и высшей математики, а главному – нести ответственность за свои поступки?
Накопившееся во мне раздражение необходимо было на кого-то излить. Я решила, что наиболее подходящая кандидатура – Александр Корягин, третий гнусный отец в этой истории.
Я взглянула на часы – половина девятого, к нормальным людям в такое время в гости не ходят. Но это к нормальным, а заявиться к такому мерзавцу, как Корягин, – можно и даже нужно. Вряд ли я узнаю что-нибудь новое, но по крайней мере закачу скандал и испорчу мужику субботний вечер. Не съем, так понадкусываю.
Александр Корягин обитал в новенькой десятиэтажке на улице Пушкина. Добротное такое строение, кирпичное, и расположено в тихом районе города – кстати, рядом с детским садом номер шестьдесят семь, куда ходила его дочь Света. Теперь понятно, почему Анна Корягина возила девочку в садик через весь город: очевидно, ребенок получил путевку сюда, потому что жил рядом, и когда родители разъехались, мама решила не наносить Светочке дополнительную психологическую травму, не лишать друзей и привычного окружения.
На домофоне я нажала «20» – номер квартиры Корягина, и дверь открылась сразу же после первого гудка. Наверное, мужчина ждет кого-то в гости, вот будет ему сюрприз!
Квартиру я нашла не сразу, вышла на пятом этаже, а дверей на лестничной площадке оказалось не четыре, как я рассчитывала, а только три. Дом построен по индивидуальному проекту, и квартиры в нем, должно быть, огромные, повышенной комфортности. В справедливости своей догадки я убедилась, когда поднялась на седьмой этаж и позвонила в дверной звонок. Открыл мужчина лет тридцати трех, максимум – тридцати пяти, в костюме и при галстуке. У него были широкие плечи, но до смешного худая шея, как у нарисованного мультяшного персонажа.
– Вы за вазами? – спросил он.
– Да! – уверенно отозвалась я. Любой ценой надо попасть внутрь, и маленькая ложь не повредит!
– Проходите, – улыбнулся хозяин.
Квартира была отделана под старину. Холл освещала витиеватая люстра, похожая на три лампы Аладдина, соединенные вместе. На стенах благородно поблескивала золотистая штукатурка. Я отметила, что по площади холл был намного больше, чем комната, в которой жила Анна с дочерью.
Мужчина протянул мне пару целлофановых бахил:
– Пожалуйста, наденьте, чтобы не испортить плитку, это очень дорогая марокканская мозаика.
Я посмотрела под ноги, и ярость захлестнула меня. Вот гад! Его дочь голодала, бывшая жена, превозмогая боль в суставах, стирала белье в тазике, а он бросил на пол миллион рублей как одну копеечку!
Едва сдерживаясь, чтобы не взорваться, я нацепила бахилы. Не спеши, Люся, всему свое время, ты еще нанесешь точный удар.
– Проходите в гостиную, – сказал хозяин, – коллекция там.
Гостиная, оформленная в этническом стиле, почему-то оказалась без мебели. В центре стоял низкий столик, на котором в несколько рядов выстроились разнообразные вазы: шарообразные, высокие с узким горлышком, классические греческие амфоры…
– Это они? – спросила я.
– Да, продаю остатки коллекции, которую собирал долгие годы, лично покупал в Египте, Китае, Сирии, Греции…
– Вы много поездили по миру, – заметила я.
– Точно, – согласился он, – и сегодня уезжаю опять. Через два часа у меня такси в аэропорт, я предупреждал вас по телефону.
– Угу, – кивнула я, – и куда уезжаете, если не секрет?
Корягин загадочно улыбнулся:
– В одну теплую страну.
Уму непостижимо! Его дочку, невинного шестилетнего ребенка, распотрошили на донорские органы, его бывшая жена, инвалид и святая мученица, выбросилась из окна, а этот богатый негодяй, сытый и довольный жизнью, едет греть пузо на очередной курорт. Есть ли вообще справедливость на свете?!
– Скажите, Александр Андреевич, как вы себя чувствуете? По ночам хорошо спите? Желчный пузырь в норме? А кал? С калом проблемы есть?
Улыбка слетела с лица мужчины:
– Не помню, чтобы называл вам свое имя. Может, тогда и вы представитесь?
– Людмила Лютикова, журналистка.
– Вы ведь не за вазами пришли, – сказал хозяин.
– Нет, не за вазами. Я веду журналистское расследование серии убийств, недавно произошедших в городе.
– Это я их убил, – вдруг сказал Корягин.
– Кого?
– Заведующую садом Бизенкову и хирурга Фархадини.
Что-то мне сегодня везет на чистосердечные признания в убийстве.
– Да ну? – скептически вопросила я. – Прямо-таки убили? И каким же образом, позвольте узнать?
– Выстрелил обоим в голову. Хотел еще убить юриста соцзащиты Прудникову и инспектора Махнач, но какой-то добрый человек меня опередил.
У меня отвисла челюсть. Так он серьезно говорит, не шутит?
– Почему же вы их убили?
– Потому что они убили моего ребенка.
Вот, вот он, подходящий момент, чтобы выпустить на волю клокотавшую во мне ярость!
– Да, они убили вашего ребенка, – сказала я. – Вы правильно определили преступников: Прудникова, Махнач, Бизенкова, Фархадини, только забыли еще одного человека.
– Еще кто-то был? – встрепенулся Корягин, поводя цыплячьей шеей.
Я кивнула.
– Ага, самый главный преступник. Если бы не его подлая, алчная натура, Светочка была бы сейчас жива.
– Кто это? Кто-то из администрации города?
– Нет, кое-кто из родственников девочки. Незначительный такой персонаж, отец называется. Выкинул ребенка из своей жизни, не платил алиментов, обрек на нищенское существование и тем самым позволил чиновницам из опеки отнять Свету у матери.
Мои глаза горели праведным гневом, я была само воплощение вселенской совести. Набрав в грудь побольше воздуха, я намеревалась продолжить обличительную речь, но Александр меня опередил:
– Зря стараетесь. Всё равно не сможете наказать меня больше, чем я сам себя наказал. Знаете, это был мой второй брак, мне ведь уже сорок четыре года.
– Вы выглядите значительно моложе! – вырвалось у меня.
– Сомнительный комплимент для мужчины, – усмехнулся Корягин. – Хотя вы правы, я действительно выгляжу моложе, поэтому и выбрал в жены Анну, которая мне в дочери годилась. Хотел быть настоящим хозяином в доме, мечтал, чтобы меня уважали, чтобы мой авторитет не подвергался сомнению, понимаете?
Я кивнула, призывая собеседника к откровенности. А ему, кажется, и не нужны были призывы, самому настоятельно требовалось излить душу…
С первой женой у Александра отношения не сложились. Они были ровесниками, поженились в студенческие годы, сразу родился сын, и супругу как будто подменили. Всё стала делать мужу назло, каждое слово – поперёк, постоянно устраивала скандалы и истерики. Совместная жизнь превратилась в ад, пришлось развестись. Бывшая злилась, с сыном видеться не давала, он вырос чужим человеком. Недавно встретились: отцу – сорок четыре, сыну – двадцать два, поговорить не о чем, отпрыск смотрит исподлобья и ждет машину на день рождения.
Анну он выбрал, потому что она была тихая и терпеливая. Познакомились они в супермаркете, где девушка работала на кассе. Перед Корягиным в очереди стояла бабулька, которая стала расплачиваться горстью мелочи, другая кассирша разоралась бы, а Анна спокойно пересчитала монеты и с улыбкой выдала чек. Мужчина сразу решил: моя будет! Пусть и не супермодель, обычной внешности, но насмотрелся он на красивых проституток в сауне, хватит.
Расписались, стали жить, родилась дочь. И потихоньку в Анне проявилось то самое тупое женское упрямство, которое он терпеть не мог. Например, Александр говорил ей:
«Надо приучать Свету к нормальному режиму, чтобы спала по ночам, ты ночью к ней не подходи, ничего, ночку-другую поплачет, потом будет спать как миленькая». Жена вроде поняла, согласилась, но опять продолжала по первому писку бросаться к дочери и укачивать на руках. Корягин снова объяснял: надо приучать к режиму, всем только лучше будет. Анна опять соглашалась, кивала, но втихую гнула свою линию.
Дальше Александр запретил жене работать, пусть ведет хозяйство и занимается ребенком. Вдруг случайно супруг узнал, что она втайне от него распространяет косметику среди мамаш на детской площадке. Зачем, спрашивается?
Я усмехнулась, прерывая рассказ:
– Да потому что денег не хватало. Вы небось давали ей только на хозяйство, а женщине еще нужны деньги на личные нужды.
– Я давал достаточно, – возразил Корягин, – просил только одного: полного отчета о тратах. Ну и чтобы экономила, конечно. Например, купила она ребенку зимний комбинезон за четыре тысячи – почему так дорого, спрашиваю. Потому что он на гагачьем пуху, отвечает, это средняя цена на такие комбинезоны. Если средняя, значит, можно купить и дешевле, правда? Поискать в Интернете, на распродажах или вообще взять подержанный, с рук, дети вырастают стремительно, пару раз надел – уже мало. Я не жадный, просто не люблю, когда швыряют деньгами.
