— Редко сейчас встретишь человека такого воспитания, — залилась соловьем дама, — вот у меня есть сын, тоже замечательный мальчик, умница, работяга. Сейчас он оканчивает аспирантуру, написал кандидатскую в срок, через несколько дней защита, знаете где?
— Нет.
— На ученом совете, председателем которого является Аристарх Владиленович, — сообщила Ираида Сергеевна. — Вы не могли бы поговорить с дядей? Только не подумайте, что я прошу пропихнуть в науку стоеросовую дубину. Славик — великолепный специалист, но ведь в жизни случаются казусы. Растеряется мальчик, разволнуется перед мэтрами, сконфузится, члены ученого совета и подумают, что он неуч. А, голубчик?
Я улыбнулся:
— Нет проблем, только скажите фамилию вашего сына.
— Радько, — воскликнула образованная Ираида Сергеевна, — Вячеслав Александрович Радько. Огромное спасибо, дружочек, очень меня обяжете, право слово.
— Я пока еще ничего не сделал!
— Иван Павлович! Я же вижу, вы человек крайне ответственный. И потом, племянник Аристарха Владиленовича не станет бросать слова на ветер. К вам же наверняка часто обращаются с просьбой о содействии?
— Случается.
— И вы небось не всем помогаете?
— Естественно. Я беспокою дядю только тогда, когда речь идет о достойном варианте.
— Конечно, — умилилась Ираида Сергеевна, — вы же настоящий психолог, сразу просекаете ситуацию. Ах, спасибо, дружочек. А уж я вам пособлю во всех делах, ну, говорите скорей, чего вы хотите?
Я изобразил смущение.
— Собственно говоря, меня заинтересовало несколько моментов.
— Говорите, голубчик, — растекалась в сладкой любезности Ираида Сергеевна.
— Мне очень хотелось бы побеседовать с Катей Коротковой.
Ираида Сергеевна радостно воскликнула:
— Нет проблем! Сейчас пациенты на занятиях, но после обеда, в тихий час, говорите с ней сколько угодно!
— И еще мне бы очень хотелось побывать в шахматном кружке.
— Зачем? — вдруг насторожилась Ираида Сергеевна.
— Понимаете, используя материал о том, как умственно несостоятельные люди, осваивая шахматную науку, делаются адекватными, можно написать хорошую работу.
— Прекрасная мысль, — улыбнулась Ираида Сергеевна, — давайте прямо сейчас я отведу вас к Софье Леонидовне. Она молодой, очень перспективный доктор. Это была ее идея создать кружок. Честно говоря, мне казалось, что из этой затеи ничего не получится, но через год мне стало понятно: я ошибалась. Больные, попав к Софье Леонидовне, просто преображаются…
Продолжая говорить, Ираида Сергеевна привела меня в дом в глубине сада.
— Давайте посмотрим отсюда, — заговорщицки подмигнула она мне, — Софья Леонидовна очень не любит, когда ей мешают.
Я увидел, что часть одной из стен комнаты сделана из прозрачного стекла. Перед ней стоял стол и три стула. Мы сели, я посмотрел сквозь стекло и едва сдержал крик.
Перед моими глазами распростерся большой, прямо-таки огромный зал. Часть его пола была превращена в гигантскую шахматную доску, на бело-черных квадратах стояли люди разного пола и возраста. Одеты они оказались одинаково, одна команда — в белое, другая, соответственно, в черное. На женщинах были юбочки и кофточки с золотыми пуговицами, на мужчинах брюки, рубашки и жилеты. Разнились лишь шапочки. У большинства они были остроконечные, многоугольные, похожие на конусы. Это, очевидно, были пешки, у остальных на головах громоздились сложные конструкции: голова лошади, вырезанная, скорей всего, из картона, нечто с зубцами, а у четырех участников были короны. У «белых» — золотые, у «черных» — серебряные.
В непосредственной близости от поля находился письменный стол, за которым спиной ко мне сидела худенькая женщина, очевидно, руководитель кружка, а заодно и главный режиссер действия.
— Так, — донеслось из динамика, висевшего в углу, — хорошо, теперь ход конем, белым. Ну, Ася, вспоминай! «Д…»
Довольно полная женщина двинулась было влево, но Софья Леонидовна ее остановила:
— Ася, подумай!
«Конь» замер, потом взял вправо.
— Ася!
Женщина в белой юбочке растерянно потопталась на черном квадрате и шагнула вперед и в сторону.
— Молодец, — восхитилась Софья Леонидовна, — горжусь твоей сообразительностью, следующий ход делает Маша!
Черная пешка ловко прыгнула вперед.
— Отлично, — одобрила Софья Леонидовна, — тура.
Мужчина с зубчатой конструкцией на голове перешел на другой квадрат, но там уже стояла девушка в остроконечной шапочке.
— Так, — возвестила руководительница, — и кого мы позовем?
— Палача, — прошелестело над «доской».
— Правильно, — кивнула доктор, — следует убить пешку. Палач, сюда!
Все «шахматы» повернули головы налево, и я увидел в самом углу, у стены, скамеечку, на которой сидел парень в ярко-оранжевой бейсболке, совершенно не подходившей для вьюжного февраля. Отчего-то его лицо со странными, стекающими от верхней губы к подбородку усами показалось мне знакомым. Он лениво встал и подошел к пешке. Остальные участники спектакля закрыли лица руками. Тут я заметил, что «бейсболка» держит в руке пистолет. Быстрым движением палач приставил дуло к спине «пешки». Раздался сухой выстрел. Женщина очень осторожно, подогнув ноги, опустилась на пол, лицом вниз. Я с ужасом увидел у нее на спине ярко-красное пятно. Честно говоря, мне стало не по себе. Но Ираида Сергеевна, на глазах которой произошло убийство, сидела абсолютно спокойно.
— Олеся! — воскликнула Софья Леонидовна. — Очень плохо! Мы тебе не поверили, ведь так?
— Не поверили, — эхом отозвались «шахматы».
— Давай еще раз! — велела режиссер.
«Пешка» вскочила на ноги. Я расслабился. Скорей всего, пистолет был заправлен капсулой с краской, такими пользуются те, кто увлекается пентболом.
Ситуация повторилась. Но на сей раз «пешка» повалилась с легким криком и, оказавшись на полу, широко раскинула в разные стороны руки.
— Ладно, — согласилась Софья Леонидовна, — а кого позовем сейчас?
— Доктора, — отозвались «шахматы».
— Верно!
Софья Леонидовна хлопнула в ладоши. Откуда ни возьмись появились двое мужчин с носилками, они быстро погрузили на них «пешку», но тут раздался резкий звонок.
— Обед, — возвестила Софья Леонидовна, — все быстро переодеваются, складывают свои костюмы, моют руки и идут в столовую. Кто из вас не кладет сейчас одежду в шкафчик, а? Кому следует оставить костюм на скамеечке, ну-ка?
— Олесе, — бойко ответила черная «королева».
— А почему? — спросила Софья Леонидовна.
— Он грязный, его стирать надо! — пропел хор голосов.
— Молодцы, — восхитилась Софья Леонидовна, — значит, скоро мы сможем показать спектакль зрителям, раз вы такие умницы.
«Фигуры», оживленно болтая, цепочкой потянулись из зала. Парень в оранжевой бейсболке и «врач» тоже удалились.
— Пошли, познакомлю вас с Софьей Леонидовной, — велела мне Ираида Сергеевна, выталкивая меня из «наблюдательной» комнаты.
Не успели мы оказаться в зале, как доктор повернула голову и воскликнула:
— Как? Это вы? Вот так встреча!
Я тоже был немало ошарашен, передо мной сидела та самая девушка, чью заглохшую, красную «Ауди-ТТ» я тащил на тросе до сервиса!
— Вы знакомы с Иваном Павловичем? — удивленно воскликнула Ираида Сергеевна.
Соня кивнула:
— Помните, я рассказывала вам, как застряла тут, на безлюдной дороге, а незнакомый мужчина, изменив свои планы, довез мою машину до ремонтной мастерской? Знакомьтесь, добрый самаритянин Иван Павлович! Ну почему вы мне ни разу не позвонили, а? Я чувствую себя в долгу!
Ираида Сергеевна всплеснула руками:
— Иван Павлович! Аристарх Владиленович может гордиться вами! Когда Софья Леонидовна поведала нам о своих злоключениях, мы все хором заявили: «Таких благородных людей, способных бесплатно, из чистого сострадания, помочь постороннему человеку, осталось очень мало!»
— Вы сейчас поедете со мной обедать, — засмеялась Соня. — Ираида Сергеевна отпустит нас на часок.
— Конечно, — улыбнулась главврач.
— Я только быстренько причешусь, — бросила Соня и ушла.
Мы с Ираидой Сергеевной пошли в холл.
— Вот вам чудесная пара, — заговорщицки подмигнула главный врач. — Софья Леонидовна не замужем. Она великолепный человек, грамотный специалист. Думается, она вполне достойна стать родственницей Аристарха Владиленовича.
Я постарался изобразить приветливую улыбку. Большинство женщин при виде холостяка моих лет сразу мечтают нацепить на него узду. Милых дам нервирует вид свободного и совершенно счастливого мужика. При этом все «свахи» совершенно искренне считают меня несчастным человеком, который, женившись, познает истинную радость жизни. По этому поводу я всегда вспоминаю «бородатый» анекдот. Маленький мальчик спрашивает у отца: «Папа, что такое счастье?» «Эх, Петечка, — вздыхает тот, — вот женишься и поймешь, а когда поймешь, как счастливо холостым жил, то уже поздно будет».
