— Присмотритесь к Сонюшке, — пела Ираида Сергеевна, — блестящая невеста. Высшее образование имеет, кандидатскую защитила, родом из очень достойной семьи. Но она сирота! Тещи у вас не будет! Это просто сказочный вариант. Правда, у Сонечки есть сводный брат, и, несмотря на неполное родство, он обожает ее, но вы быстро найдете с ним общий язык.
Я слушал Ираиду Сергеевну. Еще пять минут, и она притащит мне бумагу, чтобы господин Подушкин написал заявление в загс. Главврачу очень хочется заполучить поближе к себе племянника Аристарха Владиленовича. Или у нее иная цель?
— Сонюшка — моя ближайшая родственница, — закончила Ираида Сергеевна, — дочь моей безвременно умершей сестры. Я считаю Сонечку родным ребенком…
Все понятно, тут целый клубок причин. Желание пристроить племянницу замуж и породниться с самим Аристархом Владиленовичем.
Чувствуя себя мышью, угодившей в когти к орлу, я кивал головой, надеясь, что главврач вспомнит о своих профессиональных обязанностях и уйдет в кабинет. Но Ираида Сергеевна отпустила меня лишь после того, как в холле возникла Соня.
Мы вышли во двор.
— Глупо ехать утром на двух машинах, — улыбнулась Соня, — если вас не смущает женщина за рулем, давайте в мою сядем.
— Лучше я буду шофером.
Сонечка засмеялась:
— Считаете баб за рулем мартышками?
— Упаси бог, — галантно возразил я, — многие дамы управляются с автомобилем не так уж и плохо, просто мне лестно исполнить при вас роль водителя.
— Если проедем пару километров по шоссе в направлении области, то найдем там дневной ресторанчик, — сообщила моя спутница.
Поговорка «Послушай, что скажет женщина, и делай наоборот» в большинстве случаев оказывается правильной. Но трактир «Трасса» выглядел вполне пристойно, а меню поражало разнообразием.
Когда официант принес закуски, я вздохнул:
— Честно говоря, я испугался, увидев на «пешке» кровь.
Соня засмеялась:
— Это краска.
— Потом, конечно, я сообразил. Но вначале испытал страх. Зачем вы играете в смерть?
Сонечка порылась вилкой в салате.
— Что за идиотская манера во все класть орехи? Лично я их терпеть не могу. А в отношении смерти… Почти все наши пациенты полны страхов, вот таким образом мы их изживаем. Проигрываем ситуации убийства, и постепенно фобии уходят. Вы же психолог и должны знать, что этот метод придуман не мной. Иван Павлович, помнится, вы говорили, будто работаете секретарем в фонде «Милосердие», как же вы трансформировались в душеведа?
Я ждал, что она задаст этот вопрос, поэтому спокойно ответил:
— Образование я имею психологическое. В «Милосердии» работал временно и, как только представилась возможность, мигом удрал.
— А-а, — протянула Соня, повернула голову и радостно воскликнула: — Дрюша! Ты тут!
Сидевший спиной ко мне за соседним столиком парень повернулся, и я мгновенно узнал Андрея Павловича, того самого, к которому меня привез Кирилл. Брови Андрея поползли вверх:
— Соня! Ты с кем?
— Дрюша! — радостно воскликнула она и рассказала историю нашего знакомства.
Спустя несколько секунд мне стало понятно, что Андрей — сводный брат Сони.
— Вы меня не узнаете? — улыбнулся я.
Андрей вежливо покачал головой:
— Извините, нет.
— Помните Кирилла? Несчастного сумасшедшего?
Лоб Андрея разгладился:
— Бог мой, конечно, то-то ваше лицо показалось мне знакомым! Какими судьбами?
— Иван Павлович — племянник Аристарха Владиленовича, — принялась объяснять Соня, — родственник Подвойского, того самого, у которого Марина в аспирантках.
— Да ну? — восхитился Андрей. — Мир тесен! Пройдемте в отдельный кабинет, там нам никто не помешает.
Мы начали мирно болтать, потом Андрей пошел в туалет и застрял там на четверть часа. Когда он вернулся, я спросил:
— Но зачем вы продали дом?
— Кто? Я?
— Да.
— С чего вы решили, что я его продал?
— Так охранник ваш сказал, — начал я излагать историю.
— Вот идиот, — покачал головой Андрей, — я просто уехал за границу, отдохнуть решил, прислугу в отпуск отправил. А этот дуболом на воротах все по-своему понял. Что с ним делать, ума не приложу! Надо выгнать, да рука не поднимается! Жаль кретина. И оставить нельзя, постоянно все путает.
Я улыбнулся. Вот и Нора тоже до зубовного скрежета злится на домработницу Ленку, а дать ей расчет не способна.
Мы спокойно доели суп, мясо и заказали десерт. Андрей внезапно встал.
— Простите, я принесу из машины сигареты, очень хочется курить.
Мы прождали его минут десять. И за это время я сгреб в кучу все вопросы, которые сейчас задам Андрею Павловичу. К сожалению, нет возможности проконсультироваться с Норой. Может, пойти в туалет и оттуда позвонить хозяйке?
Я кашлянул:
— Простите, Сонечка, я отойду на секундочку.
— Конечно, Иван Павлович, — разрешила она, — вам заказать сладкое?
— Только кофе, — попросил я и отправился в сортир.
Услыхав мое сообщение, Нора воскликнула:
— Ваня, ты немедленно едешь домой!
— Но я еще не поговорил с Катей Коротковой, хотел это сделать после обеда…
— Немедленно сюда!
— Ладно сейчас только попью кофе.
— Нет, ты идешь на выход, не возвращаясь в зал.
— Но, Нора…
— Иван Павлович! Следуй незамедлительно к машине, бегом!
— Элеонора…
— Ваня! Ты кретин! — заорала хозяйка. — Мозгов у тебя как у курицы, поэтому слушай умного человека, живо сюда!
— Но…
— Ты мне надоел, — рявкнула хозяйка, — позволь напомнить, что ты получаешь от меня деньги, я плачу тебе за послушание, причем очень хорошо. Я голова, ты ноги. С каких это пор нижние конечности обзавелись собственным мозгом? А ну, шагом марш домой. Ваня, ты дебил! Увидел хорошенькую прошмандовку и растекся сопливой лужей. Жду в течение часа, иначе выставлю твои вещи за порог!
Я молча выслушал отповедь. Внезапно со дна души поднялась черная волна и ударила в голову. Руки мои мелко затряслись, спина вспотела. Первый раз в жизни умение владеть собой отказало мне.
Я швырнул трубку на пол и наступил на нее ботинком. Раздался хруст. Средство мобильной связи превратилось в неаппетитную кучку пластмассовых обломков. Хватит! Накушался по самые брови. Что дает право Норе разговаривать со мной в подобном тоне?! Зарплата? Она пугает меня увольнением? Хорошо! Пусть выбрасывает чемодан секретаря за дверь. До сегодняшнего дня я, услыхав об отставке, пугался и прогибался, но больше не стану унижаться.
Значит, перееду к Николетте, вернусь в свою старую детскую комнату и заживу там. Естественно, жизнь моя превратится в кошмар. Маменька более не сможет ездить на курорты и шлендрать по магазинам. Но почему я должен потакать ее капризам? Почему считаю своим долгом служить старухам?
Ощущая себя Прометеем, который, разорвав сковывающие его цепи, свернул шею мерзкому орлу, клюющему его печень, я посмотрел на обломки сотового и внезапно почувствовал невероятное облегчение и полнейшее спокойствие.
Я более не обязан слушаться Нору. В моей душе произошел атомный взрыв, и теперь там выжженная пустыня, где не растут цветы воспитания. Но я интеллигентный человек. Поэтому сейчас спокойно вернусь в зал, выпью кофе, поболтаю чуть-чуть с очаровательной Сонечкой и милейшим Андреем Павловичем, потом доставлю девушку в «Голубое солнце» и признаюсь Ираиде Сергеевне в том, что я вовсе не племянник Аристарха Владиленовича. Главврач не сделала мне ничего плохого, и не следует водить ее за нос, ведь Ираида Сергеевна искренне надеется, что я окажу протекцию ее сыну.
Когда я вернулся в зал, Андрей уже сидел за столом. Соня улыбнулась мне:
— Кофе подали.
— Чудесно! — воскликнул я и, одним глотком опустошив крохотную чашечку, предложил: — Может, еще мороженое?
— Гулять так гулять, — закивал Андрей, — ванильное, с цукатами!
— Мне лучше шоколадное, — перебила его Соня.
Я хотел было признаться в любви к лимонному шербету, открыт рот и понял, что язык мне не подчиняется.
— Что с вами? — испуганно воскликнула Соня.
Я попытался улыбнуться, но тут стол стремительно прыгнул на меня, и наступила тишина.
Первым, что я увидел перед собой, было лицо незнакомого, толстого мужчины.
— Он открыл глаза, — сказал он.
— Как вас зовут? — донеслось из темноты.
Я понял, что вопрос относится ко мне, хотел пошевелить языком, потерпел неудачу и снова провалился в темноту.
Следующий раз мои глаза открылись от яркого света. Я поморщился. Некто в белом светил мне в лицо фонариком.
— Не стоит пугаться, — сообщил некто, — так и должно быть.
— Если он умрет, — перебил его голос Норы, — от вашей больницы останется котлован, я лично взорву все к едреной матери!
