Получив персональное приглашение на празднование первого в жизни моей дочуры дня рождения, два шумных и употевших ангела-спасителя убыли по домам.
Как и мы с Никой.
Быль о том, как нас встретили дома у Левандовских, будет передаваться из поколения в поколение. Даже вид моей загипсованной руки смог снизить накал восторга лишь на полградуса.
Ника топала по квартире, не выпуская мою руку, щебетала, смеялась. Она обшарила все уголки, словно искала что-то. Или кого-то?
Но о Мае не спросила ни разу.
А утром дочка снова стала заторможенной и вялой. Правда, ходить, самостоятельно кушать и проситься на горшок она не разучилась. Но… Глазенки опустели, смех исчез, щебет – тоже.
Ничего, справимся! Теперь – справимся.
Прошло две с половиной недели. Круги по общественному мнению, вызванные падением мешка с нечистотами, предназначенного Гнусом для меня, давно исчезли. К следователю я съездила пару раз вместе с адвокатом, на этом все и закончилось.
На улице я могла появляться совершенно спокойно, поскольку узнать в седой загипсованной тетке прежнюю Анну Лощинину мог только ясновидящий. Шумиха в средствах массовой информации без подпитки затихла быстро.
Зато к списку преступлений Гнуса добавились покушение на меня и похищение моего ребенка. Чтобы окончательно прояснить ситуацию, я настояла на проведении экспертизы ДНК, в которой приняли участие Сашины дети. Разумеется, Ника их родственницей не являлась.
Рука моя срасталась хорошо, к двадцать первому декабря, дню рождения дочери, гипс обещали снять.
Празднование первого дня рождения Ники приобретало угрожающие размеры. Мало того, что Ирина Ильинична с Катериной развернули широкомасштабные действия по подготовке этого события, подключились еще и Шурочка Лапченко сотоварищи. Клуб поклонников творчества Алексея Майорова не мог остаться в стороне. Вся их любовь и преданность гигантским цунами нависли над головой дочери их кумира.
А еще мне с трудом удавалось удерживать разгневанную Шуру от проведения акций протеста в виде забрасывания просроченными продуктами, улюлюканья и оскорбительных выкриков в отношении Ирины Гайдамак. Мадам по-прежнему жила в квартире Алексея и, насколько мне было известно, активно продвигалась в сторону узаконивания своего нахождения там.
Ирина действительно была беременна, ее положение приобрело визуальное подтверждение. И это обстоятельство весьма способствовало осуществлению замыслов девчушки из Конотопа. Для проведения экспертизы ДНК материала не было, а перед смертью Алексей Майоров лично признал перед миллионами телезрителей свое отцовство.
Связать Ирину с Гнусом по-прежнему не удавалось, сам же Гнус исчез.
Двадцатого декабря я проснулась от того, что кто-то настойчиво пытался открутить мне нос. Так, похоже, Кузнечик развлекается. Вот ведь вредина!
– Инга, совесть есть? – сонно проворчала я, не открывая глаз.
– Мама, ехать!
Видели, как выскакивает механический чертик из коробочки? А выпученные глаза чертика помните?
Вот так же подскочила на кровати и я. И глазки были точно такие же, ошарашено рассматривавшие сосредоточенную Нику.
Она снова была прежней. Что влияло на девочку, почему она то уходила куда-то, то возвращалась – я не знала. Но Ника вернулась снова, а дальше я не заглядывала.
– Лапка моя родная, доброе утро! – я затащила ребеныша в кровать и уткнулась носом в теплую шейку. – Как ты спала, что снилось?
– Мама! – девочка подняла ручками мое лицо и серьезно посмотрела в глаза. – Ехать. Сейчас.
– Да куда же, малыш?
– Туда! – она махнула в сторону окна. – Где папа.
– Ты хочешь к папе? – изображение задвоилось, мешали слезные помехи. – Так скучаешь?
– Да, – тихо прошептала девочка и вытерла ладошками мои слезы. – Ехать!
– Хорошо, Никусь, попросим дядю Витю или дядю Артура отвезти нас на кладбище.
– Неть! – дочка возбужденно подпрыгнула. – Папа неть там! Ехать лес!
– Ты хочешь туда, где папа… – я запнулась, не хотелось договаривать «погиб». – Где папы не стало?
– Да, – кивнула Ника. – Ехать!
– Солнышко, но к чему такая срочность? У тебя завтра день рождения, гости придут, а туда ехать довольно долго, да еще и снег в ночь выпал вон какой! К тому же сами мы не можем, надо просить кого-нибудь отвезти. Пусть хотя бы дороги расчистят.
– Неть! – на этот раз слезы задрожали в серо-карих глазах дочки. – Ехать! К папе! Сейчас!
И ребенок заплакал. Это не был оглушительный рев маленькой капризули, это были слезы настоящего горя. И тоски.
М-да, праздновать день рождения в таком настроении вряд ли получится. Необъяснимое поведение дочери вносило свои коррективы в ближайшие планы. А вдруг она снова уйдет, станет вялой и безразличной?
Нет уж, дудки с пистолетами. Не нужен нам такой сомнительный праздник.
А еще…
Я тоже не могу без тебя, Лешик. Стараюсь научиться жить без тебя, но ничего не получается. И тянет, неудержимо тянет туда, где я почувствовала твое присутствие.
Значит, надо ехать.
– Что случилось? – в комнату заглянул встревоженный Сергей Львович. Он, похоже, уже собирался уходить, форменная шинель сурово смотрела на меня блестящими пуговицами. – Почему наша лапушка плачет?
– Деда! – Ника слезла с кровати и пошлепала к замершему от неожиданности Левандовскому. – Ехать!
– Внучечка, заговорила, снова заговорила! – растроганный деда присел на корточки и протянул навстречу малышке руки. – Иди к дедушке, лучик мой золотой!
Лучик выполнил просьбу и был вознесен на высоту генеральского роста.
Из кухни прибежала Ирина Ильинична и дед с бабушкой заворковали на пару над плачущей Никой. Но девочка не успокаивалась, ведь разомлевшие от восторга старики не слышали ее просьбу. Малышка снова говорит – и этого для них было более чем достаточно.
А ЧТО она говорит – не суть важно.
Ребенок был немедленно доставлен на кухню, Сергей Львович по такому случаю решил задержаться дома.
Я же в максимально сжатые сроки умылась и оделась по-походному: джинсы и теплый свитер. Сроки угрожающе скрипели стрелками часов, сила сжатия нарастала, еще пару минут промедления – и ускоряющий пинок отпущенной пружиной времени мне обеспечен.
А говорят, что коровы не летают. Иногда случается.
Мое появление в кухне осталось незамеченным. Появление возмутилось и покашляло. Никакой реакции – ребенок ведь плачет! Появление попрыгало. Результат обиженно надулся нулем.
Пришлось вмешаться мне:
– Баба Ира, дед Сережа, вы не тетешкайтесь с Никой, а прислушайтесь к ее просьбе.
– К какой еще просьбе? – искренне удивилась Ирина Ильинична. – Никуша просто капризничает.
– Вот потому ребенок и плачет, что его никто не слушает. Я бы тоже заплакала.
– Ты? – усмехнулся Сергей Львович, не выпускавший малышку из рук. – Ты бы давно уже всех построила.
– Ага, – я кивнула и села рядом. – И на первый-второй рассчитала.
– Мама! – отчаявшаяся, зареванная дочка обиженно смотрела на меня: – Ехать! Сейчас! Деда нет, баба нет, Ника к папе!
– Слышали?
– Но ничего не поняли, – деда повернул девочку к себе: – Никуся, ты куда-то собралась?
– Да! – сквозь слезы улыбнулась та. – К папе!
– Куда? – всполошилась Ирина Ильинична.
– В общем, Ника разбудила меня сегодня и потребовала отвезти к Леше, – я решила позавтракать перед дорогой.
А в том, что дорога будет, я не сомневалась.
– На кладбище?! – побледнела баба Ира.
– Неть!
– Она хочет ехать в лес, на место взрыва.
– Да!
– Но зачем?! – почти хором закричали дед с бабой.
– Спрашивать бесполезно, Ника ведь не может говорить так, как хочет. Но дочка не успокоится, пока мы не съездим туда. Вы выдержите ее плач? Я – нет.
– Анечка, но ведь завтра праздник! – Ирина Ильинична в поисках поддержки перевела взгляд на мужа. – Сережа, да что же это? Хоть ты ей объясни! А снег какой вчера выпал, все дороги замело! Вы же застрянете там, в лесу!
– Бабулечка Ирулечка, не сердитесь! – я извиняюще улыбнулась. – Но мы все равно поедем. Я вам не рассказывала, поскольку никто не поверит, но тогда, когда мы с Никой были на месте взрыва, я почувствовала присутствие Леши.
– Бедная моя девочка! – всплеснула руками Ирина Ильинична, а дед Сережа закаменел лицом. – Как же ты его любила!
– И люблю, – я отвернулась. – И буду любить. Всегда. Леша так нужен нам с дочкой, без него невыносимо. И малышка, видимо, держалась до последнего. Последнее наступило сегодня утром, и Ника больше не может без отца. Мы поедем к нему, в любом случае поедем. А вы, если можете, помогите нам в этом.
– Хорошо, – тяжело вздохнул Сергей Львович, передавая мне Нику. – Покорми пока девочку, а я все организую.
– Сережа!
– Ирочка, ты же видишь – она решила. Да и малышка ведет себя странно. Не дай бог, регресс опять вернется, я себе этого не прощу. Все, ждите.
