Жуль потрясенно молчал.
— Да-а-а, — наконец, протянул он. — Аська, это же просто триллер какой-то! Банкир ограбил самого себя! Фантастика… но красиво! Ни за что бы не догадался! Слушай, жаль, что ты не меня спасла из той клетки! Ей-богу, жаль! Можно было бы такое рассказать прессе…
Я выключила фонарик и встала.
— Ася, ты куда?
— Домой. Не ночевать же здесь! Вонь жуткая, да и декорации не из приятных.
Жуль вскочил и перекрыл мне дорогу. Луч света ненадолго удрал с моего лица, выхватив на ковролине жуткие темные пятна — то ли выгоревшие, то ли от воды, которой заливали пожар.
— Ася! — Он схватил меня за плечи и прижал к себе. Сколько раз я мечтала об этом, заходя в его кабинет, но случилось это в такой странной обстановке и при таких невероятных обстоятельствах! — Аська, я тут подумал… что-то у нас все не клеится… как-то все глупо, нелепо и даже смешно. Я тут на досуге подумал и… — Он отстранил меня от себя и почесал телефоном затылок. Луч света заметался на закопченном потолке. — Я тут подумал и… — снова сказал он.
— Ну? — Я искренне не понимала, к чему он клонит.
— Нам надо пожениться!
Он сказал это с таким выражением лица, словно прыгнул с высокой вышки, заведомо зная, что в бассейне спустили воду.
Я молчала.
Только сердце сбилось немного с ритма.
От радости?!
«Бабуль!» — жалобно позвала я. Она даже не пикнула.
— Ну?! — склонился ко мне Константин Жуль. В его зеленых глазах метался испуг, граничащий с легкой истерикой.
— Что — ну? — медленно произнесла я.
— Не строй из себя дуру! — сорвался на крик Жуль, но взял себя в руки и вернул голосу бархатистость: — Ася, ты согласна выйти за меня замуж?
Вот он — триумф! Жуль боится отказа, как старая дева мышей. Он смущен, растерян, обескуражен, он стоит передо мной в позе болонки, выпрашивающей у хозяйки конфетку. Возможно, это первое предложение в его жизни. Да, точно — первое!
Чтобы погасить радость в глазах, я опустила их вниз.
— Ну говори уже, — простонал шеф. — Ты согласна?!
— Вроде бы да.
— Фу-у-у-у-у-у! — выдохнул он. — Ну, слава богу! Тогда завтра — ужин у моей мамы. Знаешь, она, когда узнала, что я хочу жениться на Мисс России, пришла в полный восторг! Такое с моей мамой впервые. Обычно она заранее ненавидит девушек, которые хоть как-то обнаруживают свое желание выйти за меня замуж.
— У меня есть одно условие.
— Какое? — Почему-то Жуль искренне удивился, услышав, что у меня есть еще какие-то условия, чтобы выйти за него замуж.
— Мы должны пожениться через три дня в Центральном загсе. Сможешь договориться, чтобы нас расписали без очереди?
Жуль выпучил на меня глаза.
— Ты спятила, Басова! К чему такая спешка? А как же выбор платья, походы по магазинам, приглашения друзьям, аренда лимузина, мальчишник, наконец!
— Только в этом случае я выйду за тебя замуж, — твердо сказала я.
— Какая ты… сложная, Аська. Хорошо, я все устрою. Только у меня к тебе тоже просьба.
— Какая?
— Ты можешь одеть на свадьбу свою корону? Ведь у тебя же есть корона Мисс России?!
Я рассмеялась. Обняла его и поцеловала.
— Ты ребенок, Костя. Большой, ненаигравшийся ребенок! Корона передается первой красавице следующего года! Ведь предупреждала же тебя, что я бывшая! Ну что, берешь меня без короны?!
Он задумался, дурашливо почесал затылок мобильником и, улыбнувшись, сказал:
— Ладно, так и быть, беру тебя без короны! Только, чур, я оповещу журналистов о том, что знаменитая Ася Басова выходит замуж за симпатягу Жуля!
— Валяй, — согласилась я, — пусть трубят от этом событии на весь мир!
Я прислушалась к себе — счастлива?
Да!
Я выйду замуж за человека, которого полюбила с первого взгляда. Это ерунда, что я не умею любить; это пьяная фантазия, что мне не нужен никто.
Я счастлива и это счастье умножается на два, при мысли о том, что свадьба моя состоится в Центральном загсе в то же самое время, когда Щит будет жениться на Лизе.
Пусть чертов кикбоксер увидит меня в свадебном платье.
Пусть поймет, что я потеряна для него навсегда.
Уж я постараюсь выглядеть в этот день так, что все вокруг будут млеть и блеять от восхищения!
Пусть он увидит, что Лиза рядом со мной просто драная кошка…
* * *
Подъяблонский опять храпел на балконе.
— Что, опять рояль зажигает? — потрясла я его за плечо.
Яша сел и кулаками, по-детски, протер глаза.
— Кукла, у тебя реально потусторонний рояль! Свет выключаю — играет! Включаю — молчит! Выключаю — играет… Включаю… уааа! — Яша громко зевнул и помассировал себе уши.
— Яша, я не одна!
— Ё-п-р-с-т!! Ментов привела, что ли?! — Подъяблонский вскочил, целомудренно прикрывшись простынкой.
— Яш, ну какие менты! — возмутилась я. — Ты же сам говорил, что тебе не хватает мужской компании! Я привела своего жениха. Я замуж выхожу, Яша! Пойдем, я вас познакомлю! Впрочем, вы и так хорошо знакомы…
Когда мы пришли на кухню, Жуль расслабленно сидел на диване, курил и выделывал губами какие-то «па», чтобы дым выходил кольцами.
Вид у шефа был очень довольный. Когда я рассказала ему, что скрываю в своей квартире от дружков и правосудия Якова Подъяблонского, он так хохотал, что с ним приключились колики. Он ржал всю дорогу от офиса до моей квартиры, ржал, поднимаясь ко мне на этаж, ржал, пока я справлялась с тугим замком. Впрочем, может, это у него было нервное, после высказанного мне предложения выйти за него замуж. Говорят, для мужиков предложение — это большой стресс.
— Ой, Аська, — шептал мне Жуль в коридоре, — ой, не могу! Ты скрываешь криминального авторитета у себя дома? У тебя тут хаза?! Малина?!
— Он давно уже не криминальный авторитет! — обиделась я. — Подъяблонский был членом жюри на конкурсах красоты и даже баллотировался в депутаты Городского Совета.
— Вот я и говорю — авторитет! Разве ж приличные люди такими делами занимаются?! — хохотал Жуль. — Слушай, он не пристает к тебе? Нет? Если пристает, придется ему морду набить!
— Ему нравятся женщины постарше и в теле. Яша, между прочим, меня от корейца-маньяка спас!
— Яша! Ты его Яшей зовешь! Ой, не могу! Ладно, пусть живет. Я, кажется, знаю, как от него избавиться.
Увидев Константина, Яша хлопнул себя по ляжкам.
— Ба!!! Какие люди и без охраны! Шеф, роднуля, так это ты что ли жених?!
— Я! — Жуль затушил сигарету, встал и слегка поклонился.
— Благословляю, дети мои! — пропел Подъяблонский голосом батюшки.
Через десять минут мы сидели за накрытым столом, пили водку и пели про Козлодоева. Жуль, правда, не знал слов и просто мычал.
— Я воспитан на классике, — пожаловался он. — Хотите, сыграю Брамса?
— Ха! — заорал Яша. — Наш рояль тебе сам такого блям-блямса сыграет! Правда, Аська?
И Жуль, и Яша порядком уже захмелели. Я почти не пила, только ела. На столе стояли традиционный салат из помидоров и жареное мясо. Подъяблонский не внял моим просьбам не высовываться из дома и регулярно шастал в магазин за продуктами, напялив мою панаму, скрывающую лицо. Мясо, овощи и водка в доме не переводились. Вот только на рынок за абрикосами он ехать не рисковал.
— Какого такого блям-блямса сыграет мне ваш рояль? — пьяно поинтересовался Жуль у Подъяблонского. — И почему это он — ваш?! Аська, простите, за кого замуж выходит?!
— Да за тебя, за тебя! — замахал на него Яша руками. — Меня твоя Аська как женщина не колышет! А вот рояль у нее конкретный — сам, без пианиста, что хочешь сбацает! Думаешь, отчего я на балконе храпака давлю?! Из любви к свежему воздуху? Нет! Не люблю я нечисть реальную! Свет гаснет — играет! Включишь — молчит. Гаснет — играет! Включишь — молчит!!! — Яша пьяно всхлипнул и перекрестился.
— Врешь! — стукнул по столу Жуль.
— Кукла, скажи ему!
— Правду он говорит. Давно я с инструментом мучаюсь. Как бабка умерла, так он словно с ума сошел. Продать хотела, да не рискнула, память все-таки…
Жуль встал, прошелся по квартире, везде выключая свет.
— Зачем? — спросила я шепотом.
— Засада! — тоже шепотом объявил Жуль. — Я не верю в реальную нечисть! И должен знать, что творится в квартире моей невесты!
Я засмеялась. И Яша заржал. Водка придала ему смелости перед свиданием с привидением.
— Тс-с-с-с! — зашипел на нас Жуль. — Тише, я вам говорю! Сидим, как мыши! Если вы не врете, то скоро он заиграет!
Ждать пришлось минут двадцать. Яша успел захрапеть, уронив на стол голову.
Жуль сидел рядом со мной, стискивая меня в объятиях и мусоля мое ухо в длинном, собственническом, жениховском поцелуе. Ухо уже горело и чесалось, но признаться в этом я стеснялась: вдруг обнаружится моя холодность и сексуальное невежество?
Негромкий перебор клавиш заставил Константина вздрогнуть и оставить ухо в покое.
