Зося с восторгом восприняла объявление. Наблюдая ее радость, курсанты поспешили объяснить ей, что по вызову Мочилы нужно являться без промедления. И вообще, обычно такие вызовы ни к чему хорошему не приводят.
— А вот и нет! Я знаю по крайней мере один такой случай! Вы же раскрыли преступление! — Зося показала им язык и исчезла за дверью.
Прошедших экзамен до конца было не так уж и много. Все они получили от Садюкина разные оценки, вплоть до единицы. Тем не менее все были зачислены на первый курс.
— Точнее, зачислены все, кто прошел экзамен до конца и смог добраться после этого до учительской, — уточнил Мочилов.
Зося прибыла в назначенное место в числе первых, а потому вполне законно могла собой гордиться. К этому располагало еще и то, что, когда объявляли оценки, у нее единственной оказалась четверка. Так что, если принимать во внимание официальный проходной балл, то на курсе она училась бы в одиночестве. Только она получила в сумме заветные четырнадцать. У преподавателей вытянулись лица от удивления.
Всех первокурсников разделили по группам. Единственная девушка попала в ту, которую курировал лейтенант Смурной. Узнав об этом, он закраснелся.
Когда кураторы провели собрание с первокурсниками, Зося быстро вернулась обратно к ребятам.
— Кажется, пора уходить на просторы нашего прекрасного города, — предложил Веня. — Тут особенно не распразднуешься.
— А Зосе разве не нужно работать? — удивился Федя.
— Уборщица приехала, — объяснила первокурсница. — Так что я теперь свободна. Жаль только, что форму еще не выдали, я бы обязательно в ней пошла.
— На тебя форму будут специально шить, — пообещал ей Дирол.
— Правильно, — согласился Антон. — Не перешивать же с Костоломовой.
— А что! Как раз на два комплекта хватит, — возразил Веня.
Курсанты отсмеялись, переоделись и вышли на улицу.
Неожиданно на выходе они наткнулись на какую-то толпу людей, выходящих из микроавтобуса.
— Извините, это ведь Школа милиции? — спросил один дядечка у Дирола.
— Нет, это больница для сумасшедших, — ответил тот, нисколько не смутившись.
— Вот как? — дядечка, казалось, был удивлен.
— Именно так. А вон там, видите, окно директора, — Зубоскалин указал на окно учительской.
— Спасибо большое, — мужчина в замешательстве повернулся к остальным: — Оказывается, по этому адресу находится психбольница. А в Калошине нам почему-то сказали, что школа. Делать нечего, придется идти.
Курсанты уже отошли далеко и не слышали, что сказал мужчина. Они только заметили, как двое пассажиров вытащили из микроавтобуса какую-то огромную штуку, завернутую в упаковочную бумагу, и потащили к школе.
— Жаль, что это ненастоящая больница, — сказал вслед Дирол. — Им бы там понравилось.
* * *
Домой курсанты вернулись поздно вечером. Дружески поддерживая друг друга, они поплелись к себе в комнату. Веня пошел провожать Зосю, которая жила одна, поскольку была единственной девушкой-курсантом.
Цепляясь за стены и косяки, громким шепотом напевая грустную песню про черного ворона, парни потихоньку приближались к заветной цели. И вдруг перед ними возникла фигура Ворохватова.
— Здравия желаю, товарищ… полковник! — Дирол вытянулся и, стараясь не дышать в сторону Ворохватова, отдал честь. Он напрочь забыл его звание, а потому постарался максимально его завысить. В худшем случае, тот решит, что курсант просто решил польстить.
Ворохватов так и решил. Он нетерпеливо махнул рукой, что означало «вольно», и выпятил грудь вперед. Сначала Дирол не обратил на это внимания. Но, когда пауза затянулась, он догадался опустить глаза на форменный мундир Ворохватова. Там сиял начищенный значок. Даже сквозь алкогольный туман Санек смог понять, что он новый.
— П-поздравляю! — Зубоскалин качнулся и пожал руку начальнику отделения.
Тот снисходительно улыбнулся.
— За поимку особо важных международных преступников! — похвастался он.
— М-международных п-преступников? — тупо повторил Дирол.
Из-за его спины вылез Пешкодралов.
— Но это же мы их поймали! — сказал он.
— Правильно, вы. Но под моим чутким руководством.
От такой наглости почти все курсанты лишились дара речи. Избежал этого только Дирол, которого не так-то просто было заставить замолчать.
— А как же капитан Мочилов? — спросил он.
— А при чем тут капитан? В это время вы официально находились у меня на службе, по договору со Школой милиции.
Ворохватова прямо-таки распирало от гордости. Он как раз шел от Мочилова, перед которым пытался похвастаться новым значком. Но тот разозлился и попросту выставил его за дверь. И вот теперь старший лейтенант обрел благодарных слушателей. Насколько благодарными они могли быть, он оценил только через три минуты, когда все пришли в себя.
— Темно что-то! — сказал вдруг Антон, почти не запинаясь.
— Да, темно и страшно, — согласился с ним близнец.
— В такую темень страшно ходить по улицам, не так ли, Иван Арнольдович?
Тот, не понимая, к чему ведут курсанты, осторожно с ними согласился.
— Если с вами что-то случится, наверное, ваша жена расстроится? — спросил Федя, который был добрым, но несправедливости не терпел.
— А что со мной может случиться?
— Ну мало ли. Хулиганы, например, нападут. В черных масках.
— Справлюсь, — уверенно ответил Ворохватов.
— Сразу с пятью? — удивился Дирол.
— А почему с пятью? — спросил старший лейтенант и осекся.
Несмотря на то что у него не всегда получалось ловить преступников, считать он все-таки умел и смог сообразить, что курсантов как раз пятеро. Поняв, какая опасность ему угрожает, Ворохватов пустил в ход свои дипломатические способности.
— Может быть, они меня не догонят? — выразил он робкую надежду.
— Может быть, — милостиво согласился Дирол. — Но только если вы прямо сейчас пойдете домой, причем сделаете это быстро-быстро.
— Так, чтобы хулиганы вас не догнали, — поддакнул Андрей.
— Да, и значок снимите, — посоветовал Антон. — Слишком уж он привлекает чужие взгляды.
Ворохватов решил принять этот совет к сведению и быстро убрался домой. Курсанты, посмеиваясь, пошли дальше и вскоре встретили обиженного Ворохватовым капитана. Тот хмель, который не выветрился после встречи с начальником отделения, улетучился окончательно.
— Можно подумать, они все сговорились, — пробормотал Андрей. — Бродят ночами по коридорам.
А Мочилов как раз шел в комнату курсантов и весьма обрадовался, встретив их по дороге.
— Ганга! — рявкнул он.
Федя удивленно вышел из группы. Остальные тоже поразились. Если кто и заслуживал наказания за позднее возвращение меньше всех, так это Федя. Мочилов тем временем искательно осмотрел остальных.
— Зубоскалин! — добавил Мочила.
Санек присоединился к Феде.
— За мной. Остальные — свободны.
Двое курсантов покорно поплелись за капитаном. Оставшиеся, естественно, в комнату не вернулись, а воспользовались предоставленной свободой и на безопасном расстоянии последовали за товарищами.
Войдя в учительскую, куда привел их Мочилов, двое курсантов остановились в недоумении. Добрую половину комнаты занимала огромная статуя, изображавшая что-то вроде человека на коне. Приглядевшись, парни поняли, что перед ними кентавр.
— Зубоскалин! — повторил Мочила.
— Я! — не менее громко ответил Дирол.
— Назначаешься ответственным за уборку комнаты. На месяц!
Санек едва не начал возмущаться. За что? Отвечать за уборку комнаты в течение месяца — это значит ровно месяц получать от дражайшего капитана взбучки. Причем каждый день.
— За введение в заблуждение товарищей из Калошина.
— Каких товарищей? — Дирол уже начал понимать, но пока не хотел верить.
— Товарищей, которые привезли вот это, — пояснил Мочила, указав на статую кентавра. — И кстати, Ганга, будь добр удалить ее из учительской.
В отличие от Зубоскалина, Федя постеснялся спросить, за что ему такая немилость. Однако капитан сам снизошел до объяснения.
— Это твой приз. Приз зрительских симпатий. По-моему, я не приказывал тебе участвовать в калошинском конкурсе, а, Ганга?
Общими усилиями курсанты доволокли статую до комнаты номер тринадцать.
— Пусть стоит тут, — решили ребята. — Потеснимся.
После принятого на грудь их быстро сморило.
«Сегодня вечером Мочила напьется с горя и опять завтра будет злой, — думал Дирол, настраиваясь утром одеваться по спичке. — Но все равно жизнь прекрасна!»
