– Хороший вопрос, – ответила Таня, успокаиваясь. – Лично я думаю, что нет.
– Странно, кажется, эти двое просто неразлучны. Я слышал, что сегодня они с утречка пораньше уехали купаться на озера. Похоже на романтическое путешествие…
– В Белинде не больше романтики, чем в дверном косяке, – фыркнула Таня.
– Да уж, – согласился Дворецкий, – по-моему, она ужасная язва.
– Это точно, она будет язвить даже на смертном одре. И все же я думаю, что Белинда просто пока не видит повода отшить настырного Вадика. А когда она влюбится, я сразу это почувствую.
С самого утра Анна Потаповна, нанятая Будкевичем для ухода за Курочкиным, отчаянно пыталась дозвониться до своего работодателя и сообщить, что ее подопечный сбежал. Однако Алик, полностью деморализованный убийством Барабанова, впервые в жизни забыл о своем мобильном телефоне, и тот с разряженной батарейкой спокойно отдыхал на столике в его номере. Бедной Анне Потаповне было не по себе: ведь она не справилась с работой, за которую ей хорошо заплатили. Поэтому честной женщине ничего не оставалось делать, как лично отправиться в Приозерск.
Она знала только один способ проникнуть в театр – это купить билет в кассе. Пройдя через контроль, Анна Потаповна одной из первых прорвалась в зал, рассчитывая сразу же проникнуть за кулисы. Однако бдительные билетеры напали на нее возле самых ступенек и ни за что не хотели пропускать, хотя она и пыталась внятно объяснить ситуацию.
Когда погас свет, на нее зашикали, и Анне Потаповне пришлось временно отступить. Она долго искала свое место, которое оказалось откидным. Отличавшаяся завидными габаритами Анна Потаповна долго примеривалась, боясь опустить свой зад на хрупкую с виду дощечку. Минут через пять, убедившись, что сиденье справляется с ее весом, страдалица удовлетворенно вздохнула и устроилась поудобнее. Тут же весь ряд медленно накренился и начал приподниматься с другого конца. Раздался душераздирающий скрип и писк двух девчушек, которые взмыли вверх вместе со своими креслами.
– Сегодня в зале ужасно нервная обстановка, – недовольно заявила Маркиза после первой сцены. – Такое впечатление, что все зрители ерзают и скрипят креслами. Хотела бы я знать, это потому что им нравится то, что мы делаем, или наоборот?
Воспользовавшись небольшой паузой между актами, билетеры решили пересадить Анну Потаповну на другое место, но потерпели фиаско, поскольку дама попросту не смогла протиснуться между рядами. Тот тип, который занимался обустройством театра, вряд ли рассчитывал на столь тучных зрителей. В конце концов Анна Потаповна снова кое-как устроилась на самом краешке своего откидного места и на некоторое время замерла. Однако бедняга ужасно нервничала, поэтому просто не могла сидеть спокойно. Она постоянно ерзала, и над залом проносился длинный пронзительный скрип, который мог свести с ума святую, а не то что Марию Кирилловну Яблонскую. В конце концов произошло то, что и должно было произойти: злосчастное откидное кресло издало длинный прощальный крик и с хрустом обломилось. Анна Потаповна рухнула на пол и здание театра содрогнулось. Зал, уже давно готовившийся к чему-то подобному, разразился дружным хохотом.
Кое-как доиграв второй акт, рассвирепевшая Маркиза прибежала за кулисы вся в гневном поту и принялась поносить бездарную публику. Между тем сердобольные зрители помогли Анне Потаповне подняться на ноги, и она встала у стены недалеко от сцены, пытаясь сообразить, что же делать дальше. Отказываться от своей цели проникнуть за кулисы сиделка не собиралась. Поэтому, когда в перерыве между актами в зале медленно померк свет, Анна Потаповна не преминула воспользоваться моментом и с невероятным проворством метнулась к маленькой лесенке в самом углу.
Всего несколько ступенек – и она уже очутилась за кулисами. Отодвинув рукой один тяжелый занавес, Анна Потаповна тут же уткнулась носом в другой. Она двинулась влево, потом пошла вправо и, разумеется, быстро потеряла всякие ориентиры. Анна Потаповна вконец запыхалась, барахтаясь в бархатных занавесках, и на минуту остановилась, чтобы немного передохнуть. В следующий момент случилось непостижимое – занавес разъехался, и свет рампы осветил несчастную женщину с ног до головы. Прямо под ней простирался полутемный зрительный зал, и от ужаса у бедняги отказали не только ноги, но и мозги.
Первым в следующем действии на сцене появлялся Рысаков. Выходил он, насвистывая, и должен был произнести вслух фразу: «Любопытно, куда все подевались?» Рысаков действительно вышел и уже произнес слово «любопытно», когда увидел, что прямо посреди сцены стоит неизвестно кто в цветастом платье и с бантом в волосах. Сначала ему показалось, что это Маркиза, которая на нервной почве что-нибудь перепутала, но тут же понял, что ошибся. Посреди сцены, боком к зрительному залу, замерла совершенно незнакомая толстая женщина. Она не шевелилась и своей неподвижностью напоминала один из предметов обстановки – какой-нибудь комод или шкаф.
– Любопытно, – во второй раз сказал Рысаков и, приблизившись к женщине, обошел ее по периметру.
Незнакомку нельзя было назвать прекрасной, даже обладая неважным зрением и добрым сердцем. Состояние ее Тихон на глаз оценил как коматозное.
– Любопытно, – заметил он в третий раз и потер подбородок. – Судя по всему, мой будущий тесть нанял новую служанку. Чем, интересно, ему не угодила прежняя? Наверное, она воровала ложки из буфета, – сделал он неожиданное предположение. – Почему-то слуги всегда крадут ложки… Насколько мне известно, к ним они испытывают настоящую страсть.
В зале кто-то робко хихикнул.
– А что, любезная, – возвысив голос, обратился Тихон к незнакомке, – хозяева скоро придут?
Он выдал очередной экспромт, отчаянно надеясь, что кто-нибудь вот-вот придет ему на помощь или хотя бы дадут занавес. Не могли же стоящие за кулисами актеры не видеть, в какую кошмарную ситуацию он попал! Однако занавес все никак не давали, а публика, находившаяся в прекрасном неведении, с интересом следила за действием.
Между тем невероятным образом затесавшаяся на сцену тетка никак не отреагировала на реплику Рысакова и продолжала стоять столбом, уставившись в пространство полными отчаянного ужаса глазами. Догадавшись, что она попросту его не слышат, Тихон решил воздействовать на нее физически: подошел поближе и потыкал ее пальцем в живот. Это действие тоже не принесло никакого результата. Женщина оцепенела и простого тычка было совершенно недостаточно, чтобы вывести ее из этого состояния. Вероятно, тут нужны были радикальные средства.
Пытаясь всеми силами тянуть время, Рысаков решил подойти к проблеме с «новой служанкой» с другого боку.
– Думается мне, что это все же происки хозяйки, – принялся рассуждать он, прогуливаясь по комнате и обращаясь к зрительному залу. – Прежняя служанка была слишком хороша собой, и это не могло не раздражать мамочку моей невесты. Откровенно говоря, я ее понимаю. Сама она далеко не красавица, да и фигурой, прямо скажем, не вышла. Наверное, ей пришло в голову подобрать служанку себе под стать, чтобы уже точно не к кому было ревновать муженька.
Чувствуя, что запас энтузиазма начинает иссякать, Рысаков снова повернулся к незнакомке и заглянул ей в лицо.
– Послушайте, любезная, если вы не против, я мог бы познакомить вас с домом и показать вам вашу комнату. Пойдемте со мной.
Тихон любезным жестом взял женщину за локоть и потянул. С тем же успехом можно было тянуть за собой баржу, привязав к ней шнурок от ботинка.
– Хм, что-то странное происходит с этой девушкой – пробормотал Рысаков, озираясь по сторонам и абсолютно не предстваляя, что бы такое еще придумать. – Может быть, нужно ее напугать? Клин, как говорится, клином…
Совершенно неожиданно он прыгнул вперед и громко крикнул Анне Потаповне прямо в нос:
– Гав!
Публику скосило от смеха, а так называемая служанка, сильно вздрогнув, медленно опустилась на козетку.
По сюжету на сцене уже давно должна была появиться Маркиза, однако она никак не появлялась, из чего Рысаков сделал вывод, что за кулисами тоже происходит что-то из ряда вон выходящее. От истины он был недалек.
В то время, как Рысаков делал героические попытки спасти спектакль, за кулисами разворачивались поистине драматические события. Выйдя из гримерной, Анжела Прохорова наткнулась в коридоре на элегантного мужчину, который показался ей знакомым. Приглядевшись повнимательнее, Анжела ахнула – перед ней был не кто иной, как Андриан Серафимович Курочкин. Только это был какой-то совсем иной Курочкин, не похожий сам на себя.
Не в силах сдержать эмоции, Анжела подлетела к группке актеров, собравшейся за кулисами в ожидании своего выхода, и выпалила, обращаясь к Маркизе:
– Мария Кирилловна! Курочкин вернулся!
– Господи, что ты несешь! Он не Карлсон, чтобы вот так внезапно вернуться. Он в больнице лежит с проломленной головой.
