Я откинулся на подушку.
– Ну откуда в молоденькой девушке, почти ребенке, столько мерзости?
– Интересно, что ты скажешь, когда узнаешь остальное, – ухмыльнулась Нора, – ладно, я продолжаю!
Оставшись вдвоем с Катей, Ирина решает избавиться от ненужной сестры и приносит Кате героин. Приобрести наркотик сейчас не проблема. В УПИ им просто торговали во время перерывов между лекциями.
– Давай-ка я сделаю тебе укол, – заботливо предлагает она сестре, – успокаивающий! Нельзя же так плакать!
Катя, полностью деморализованная произошедшим у нее на глазах самоубийством матери, не сопротивляется. К тому же она искренне полюбила Иру и не ждет от той ничего плохого. Очень скоро Катя становится наркоманкой, и Ира с самым озабоченным лицом делится с отцом «открытием»:
– Папа! Катя колется!
Семен Юрьевич порывается поколотить дочь, но Ира останавливает его:
– Папуля, Катюха ничего не соображает, ее нужно положить в клинику.
Хитрая Ира надеется, что Катя скоро скончается, на героине долго не живут. В больницу она просит поместить Катю лишь по одной причине: глупая сестра, впадая в кайф, до сих пор полагает, что Ирина колет ей успокаивающее. Катенька не слишком умна, наивна и очень страдает, думая о маме. У отца не должно быть возможности по душам поговорить с дочерью. Вдруг Семен Юрьевич заподозрит неладное?
Катю кладут в клинику. И тут, к вящей радости, Ирины врачи ошибаются в дозе лекарства, и девочка превращается в растение.
Ира ликует, Катя теперь ей не помеха. Семен Юрьевич помещает дочь в «Голубое солнце». Он просто не способен сказать правду никому из знакомых, и, если кто-то спрашивает: «Как девочки?», он отвечает: «Без проблем, учатся в УПИ, у нас все прекрасно».
Он и на самом деле платит за обучение Кати на заочном отделении. Коротков при всей своей удачливости и богатстве очень зависим от мнения окружающих.
Только потому Коротков и «учит» Катю, а о жене предпочитает помалкивать, впрочем, особо близких друзей у него нет, а остальные лишь дежурно интересуются его делами.
Фира Базилевич, которой известна правда, практически не общается с Коротковым.
– Но нам он сказал, что Наташа в Германии! – с возмущением воскликнул я.
– Нет, – покачала головой Нора, – я очень внимательно прослушала все записи. Семен соврал, что Катя в Германии, а я уж сама додумала про Наташу. Логично было предположить, что если больная девочка содержится в клинике за границей, то мать находится при ней. Ладно, слушай дальше. Катю отправляют в «Голубое солнце», а Ира начинает бегать к ней три раза в неделю. Зачем?
Я пожал плечами:
– Может, совесть ее замучила?
– Вовсе нет! Я поняла, в чем дело, когда вчиталась в показания медсестры Лидочки. Помнишь, что она говорила о состоянии Кати?
– Ну, – напрягся я, – немотивированная веселость, потом агрессия, ступор, и все по кругу.
– Ира постоянно колола сестре героин, – пояснила Нора, – отсюда и такая забота. Мне сразу показалось странным, что она вдруг стала хлопотать вокруг Кати.
Ларчик просто открывался. Ирина, оставаясь с Катей наедине, доставала шприц.
– Но зачем ей это понадобилось?
– Катя, попав в «Голубое солнце», стала быстро поправляться, и Ирина испугалась: сестра того и гляди станет нормальной, а это никак не входило в ее планы. История тянулась долго, Ирина надеялась, что Катя в конце концов окончательно свихнется. Но, видно, организм Кати был на редкость здоров и быстро восстанавливался, потому что, когда Ирина перестала колоть сестре героин, та резко пошла на поправку. Помнишь, Лидочка, удивляясь, говорила: «Ее прямо ломало в начале февраля, а потом вдруг она нормальной стала!» Так вот, несчастную Катю и правда крутило, сестра-то с героином к ней больше не приходила!
– Погодите! – воскликнул я. – С февраля?! Но ведь Ира пропала в декабре! Вы хотите сказать…
Нора кивнула:
– Именно! Скажи, Ваня, ты спрашивал у обслуживающего персонала про Ирину?
– Нет!
Элеонора подняла вверх указательный палец.
– Вот! И это было нашей основной ошибкой. Мы решили, раз Ира пропала в декабре, то в «Голубом солнце» ее не было с прошлого года. Ан нет! Медведева находилась в лечебнице, жила в спальном корпусе.
– Где? – подлетел я над матрацем. – Зачем? Ничего не понимаю.
– На самом деле все крайне просто, – мрачно ответила Нора. – Ира, великолепная актриса, явилась к Ираиде Сергеевне и спела той замечательную песню. Дескать, их отец, Семен Юрьевич, ненавидит Катю, буквально готов растерзать ее за все причиненные ему страдания и унижения. Дела у Короткова сейчас идут плохо, бизнес пошатнулся, денег лишних нет. С января месяца Семен Юрьевич не станет больше платить за Катю. Девушку, по мнению отца, следует перевести в муниципальный приют и забыть о ней! Ира попыталась спорить с отцом, и он ее выгнал вон. Но девочка не может бросить Катю, поэтому вот деньги за полгода вперед, которые она раздобыла, продав свои драгоценности.
С этими словами наглое создание отдало Ираиде Сергеевне конверт, в котором лежала большая сумма. Накануне Семен Юрьевич вручил ее дочери и велел заплатить за клинику.
Коротков отдавал деньги за содержание Кати, но сам никогда не появлялся в «Голубом солнце».
Отдав Ираиде Сергеевне конверт, Ирина молитвенно сложила руки:
– Понимаете, мне некуда идти, можно я поживу у вас, на раскладушке, в одной комнате с Катей?
Ираида Сергеевна заколебалась. Но Ирочка очень хорошо разбиралась в людях, поэтому быстро добавила:
– Я буду сидеть очень тихо, днем уйду на занятия, появлюсь только вечером. Стану сама убирать Катюшкину палату. Мне бы месячишко перебиться, а потом я как-нибудь выкручусь.
И Ираида Сергеевна согласилась:
– Значит, Ирина жила в «Голубом солнце»?
– Именно.
– Но зачем?
Нора прищурилась:
– Ты еще не понял, что сия девица интересуется лишь деньгами? Историю с Романом, преподавателем института УПИ, и его женой Ольгой припоминаешь?
Я кивнул.
– Ирина, – продолжила Нора, – подумала, что из молодого, талантливого доктора наук выйдет отличный муж. То, что у него имеется законная супруга, ее совершенно не смущало. Да и Семену Юрьевичу зять мог прийтись по вкусу, он вполне соответствовал амбициям Короткова. Выдать замуж дочку за ученого – это хорошо, пусть все лишний раз убедятся, как шоколадно живет Семен Юрьевич. Чтобы заполучить Романа, Ирочка идет уже проторенным путем, пишет от лица Ольги письмо к несуществующему любовнику. Она, правда, перекатывая из учебника стихотворение Гейне, ошибается, но даже это не помешало Роману целиком и полностью поверить посланию.
Если бы Роман не зазевался на рельсах и не попал под поезд, Ира, скорей всего, сумела бы довести дело до свадьбы, но судьба распорядилась по-иному.
– Но зачем Ирине понадобилось уходить от отца и селиться в «Голубом солнце»? – повторил я.
Нора скривилась.
– Ну тому было несколько причин. Первая состояла в том, что около Семена Юрьевича появилась женщина, молодая, очень оборотистая, наглая. Она сумела прибрать к рукам стареющего ловеласа, дело стремительно катилось к свадьбе. Марина, так зовут пассию Короткова, не имеет ничего общего с покойной Наташей. В будущей супруге Семена Юрьевича нет благородства души, и она не собиралась мирно жить рядом с Ирой. Нет, Марина хотела единолично владеть мужем и его денежками, и она могла выдержать бой с Ириной. Собственно говоря, военные действия уже начались! Вторая причина в том, что Ирина узнала нечто, за что понадеялась получить громадный куш. Она разведала одну тайну, причем совершенно случайно. Просто, часто посещая клинику, она кое-что увидела, сопоставила некоторые сведения, а затем поняла все. С отцом же она поругалась.
– Из-за чего?
– Повод был пустяковый. Ирочка попросила купить ей личную машину. А Семен Юрьевич, у которого денег куры не клюют, отказал ей, мотивируя свое решение просто: «На метро поездишь, чай, не барыня! Машины так просто не раздают, сама себе заработай. Да и Марина так считает».
– Немного странное заявление для человека, который осыпал Ирину драгоценностями.
Нора развела руками:
– На мой взгляд, тоже, но Семен Юрьевич не без влияния Марины уперся, Ирина обиделась и затаила злобу. Она поняла: от папы надо убегать. И тогда у нее появится немереное количество денег. Чтобы получить золотые горы, следует пожить в клинике.
– Господи, – искренне изумился я, – да о чем речь?
– О шахматах!
– О каких?
– Живых. Ты же был на занятиях кружка!
– Да.
– И что увидел?
– Ну… ничего особенного, – пожал я плечами, – бедные люди пытаются ставить спектакль. Соня пробует весьма странным образом избавить несчастных от страхов, разыгрывая сцены смерти. На мой взгляд, глупое занятие, но сейчас очень много всяких необычных методик. Аутизм пытаются лечить пением, глухонемых обучают танцам, может, несчастным умалишенным помогут передвижения по клеткам? Во всяком случае, ничего плохого в этой забаве нет…
