«Ористо» – огромный торговый центр, просто город, стоящий прямо за Кольцевой дорогой. Сомневаюсь, что Ирка и Катерина управятся за два часа.
Значит, дома никого. Кеша и Зайка на работе, Манюня сидит в школе, насколько помню, сегодня у нее бассейн, следовательно, раньше восьми дочь дома не появится. Ну что ж, просто великолепно, никто не помешает мне обыскать дом и гараж, чтобы найти место, куда Поля спрятала триста тысяч. Обнаруженные баксы, естественно, я верну Шлюзу. Пожалуй, это будет единственный положительный результат всех моих стараний. Первый раз за всю свою сыщицкую практику приходится с горечью констатировать: я не нашла убийцу, вернее, предполагаю, кто это – муж Полины. Это омерзительная личность, превратившая девушку в проститутку. Но как его обнаружить? Хотя… Если брак зарегистрирован, значит, в архиве должны сохраниться сведения. Решено, завтра поеду в загс, а сейчас займусь поисками. Такая ситуация, когда дома никого, у нас случается редко. И киношников нет, ни Бориса, ни Федора, просто сказка. Бонифаций, тихо напевая себе под нос, старательно наводил блеск на Зайкины лодочки. Я пошла в самый конец коридора. Начать надо с комнаты, где жила Полина.
У нас четыре спальни для приема гостей. Три, примерно двадцатиметровые, находятся по правой стороне коридора. Выйдя из холла, вы сначала попадаете в столовую, следующая дверь ведет в гостиную, за ней находится небольшая комната, типа бельевой. В ней оборудованы шкафы, и мы храним тут постельные принадлежности, скатерти, лишние одеяла, подушки, халаты… А потом начинаются помещения для тех, кто временно поселился в доме, их, как я уже сказала, по правой стороне три, четвертая комната расположена в торце, она самая большая, метров тридцать, и имеет огромные двери, ведущие в сад. Естественно, зимой она закрыта, но, когда я миновала две первые спальни для гостей, по ногам сильно потянуло сквозняком. Скорей всего в той комнате, где жила Полина, открыта форточка.
Распахнув дверь, я щелкнула выключателем и оглядела помещение. В нем царил относительный порядок. У стены стоял небольшой чемоданчик. Я раскрыла его. Никаких денег, только кое-какие вещи, которые Полина привезла с собой. Несколько трусиков, лифчики, пуловеры, брюки… Так, посмотрим в шкафу. Я двинулась к гардеробу, и тут по лицу пробежал ветер, а занавеска, прикрывавшая балконные двери, распахнулась. Надо закрыть фрамугу, все-таки декабрь.
Я подошла к балкону, отдернула драпировку и невольно вскрикнула. Фрамуга была закрыта, а вот одно стекло в двери отсутствовало. Скорей всего его выбил резкий порыв ветра. Надо немедленно вызвать стекольщика, впрочем, сначала позову садовника Ивана, может, он справится. Задернув занавески, я вновь повернулась к шкафу, открыла створки, увидела деревянную палку с висящими на ней плечиками и чуть не заорала от ужаса.
В самом углу гардероба стоял мужик, выглядевший, как кошмар. Парень был одет во все черное, на лице – шапочка-шлем, в руках пистолет. Вор! К нам залез грабитель. Секунду я стояла молча. Мужчина поднял руку…
Быстрее молнии, с воплем «Помогите» я понеслась по коридору. Разбойник бежал за мной, он молчал, но довольно громко топал, потом над ухом раздалось тоненькое «фьють», и одно из настенных бра разлетелось вдребезги. Негодяй пустил в ход оружие. Боже мой, он сейчас убьет меня, а в доме никого, только немощный старик.
Я влетела в холл и завизжала:
– Боня, беги, спасайся.
Дедушка поднял глаза и… бросил в грабителя сапожную щетку. Утыканная щетиной деревяшка угодила мерзавцу прямо между глаз. На секунду парень оторопел, и тут Бонифаций кинулся на него. Дальнейшие события заняли меньше минуты, все происходило как в кино. Разинув от изумления рот, я наблюдала, как почти столетний дедушка расправляется с молодым мужиком. Раз, раз, раз… Парень взлетел в воздух и упал на пол. Бонифаций наклонился и сделал еще кое-какое резкое движение. Мужик дернулся и замер.
– Связать надо, – спокойно сказал дедуся, – пока не очухался, давай веревку.
– Нету, – растерялась я.
– Брючный ремень подойдет.
– Какой? Кожаный? – спросила я, задирая свитер.
Бонифаций хмыкнул.
Но мне было не до смеха.
Куда бы деть грабителя, пока тот не очухался? Внезапно мой взгляд упал на гроб.
– Боня, давай его туда сунем и захлопнем крышку!
– А что, – ответил дед, – хорошая идея. Только тебе, Дарьюшка, придется мне помочь, боюсь, один не справлюсь.
Вместе с дедом мы плюхнули парня в домовину и услышали слабый стон.
– Может, ему плохо? – испугалась я.
– Будет знать, как разбойничать, – спокойно ответил Бонифаций. – Не волнуйся, я просто его вырубил болевым приемом, пройдет.
И он ловко закрыл крышку. Раздался щелчок. Ну надо же, сработал запор, вроде говорили, что его можно закрыть только один раз! Но больше всего меня сейчас волновал не непонятно почему сработавший замок, а совсем другое…
– Ну, Боня, ты просто Брюс Ли! Уж извини, я не ожидала такого!
Старик улыбнулся:
– Я, Дарьюшка, во время войны больше сотни «языков» приволок, моя молодость на КВЖД прошла.
– Где? – изумилась я.
– Китайская железная дорога, – пояснил Бонифаций. – Родился я до революции, отец мой был инженер-путеец, жили мы в Харбине, там много русских специалистов было, которые дорогу китайцам помогали строить. Ну и увлекся восточными единоборствами. В России когда только про карате заговорили, а я им в детстве занимался и в юности. В 1941 году я вернулся на Родину, посадить меня не успели, как многих, война началась. А после победы я долго занимался всякими другими видами борьбы, самбо, например. Когда в Москве открыли первые клубы по карате, сразу туда пошел. Очень уж мне этот вид спорта нравится.
– Но тебе столько лет!
– Так возраст тут не имеет значения, – усмехнулся Бонифаций, – моему первому учителю за сто было, а он любого молодого мог за пояс заткнуть!
Я только таращила глаза. Дедушка-каратист, слыхали когда-нибудь про такое? Скоро сто лет исполнится, а мигом уложил, похоже, совсем молодого парня. Эх, жаль мы с него шапочку-шлем не сняли и на лицо не посмотрели.
– Что у вас случилось? – послышался голос Дегтярева.
Я удивилась. Только-только собралась звонить полковнику, а он тут как тут. Ну не чудеса ли? Да еще явился не один, а с целой группой.
– Приехал! – закричала я. – Мы поймали грабителя! Вернее, это Боня его скрутил!
– Боня? – переспросил вошедший следом Женя и оглядел старика.
– Ты хочешь сказать, он…
– Он – каратист, – ликовала я.
Женя захихикал, но полковник сурово посмотрел на него и поинтересовался:
– И где человек, нарушивший целостность жи-лища?
– В гробу, – хором сказали мы с Боней.
Женька сложился пополам, пришедшие вместе с ним мужики заржали.
– И ничего смешного, – сказала я, – вот гроб, доставайте ханурика. Только придется крышку ломать.
– А вы не можете размахнуться и ладонью с криком «кия» разбить доски? – хихикая, обратился Женя к деду.
Бонифаций глянул на меня:
– Дашенька?
– Давай, – разрешила я, – давно мечтала расколошматить эту дрянь!
Бонифаций на секунду замер, глаза его стали жесткими. Потом дед резко вскинул руку. Хрясь! Крышка треснула ровно пополам.
– Блин! – взвизгнул Женька. – Во дает!
– Ни фига себе, – вторили ему незнакомые мужики, – вот это да!
– Хватит, – рявкнул Дегтярев, – устроили тут цирк! Парад силачей, Иван Поддубный и Никита Кожемякин!
– Скорей уж Чак Норрис, – влез Женька.
– Вынимайте этого, – велел полковник.
Милиционеры выволокли плохо соображающего грабителя и поставили на пол.
– Ну, Гюльчатай, открой личико, – сказал один из мужиков и сдернул с грабителя маску.
– Мама, – заорала я, – не может быть!
Прямо на меня затуманенным взором смотрел Костя. Тот самый, ближайший друг и сосед Полины Железновой, Константин, которого бандиты уволокли незнамо куда.
Прошло несколько дней, проведенных в суете. В среду днем Александр Михайлович прибыл в Ложкино. Я услышала со двора шум и, выглянув в окно, увидела, как он быстрым шагом идет к двери. Войдя в холл, полковник снял красивую дубленую куртку, подаренную ему Зайкой на День милиции, и сказал:
– Так привык тут видеть гроб, что даже странно наблюдать пустой холл. Бедный Бандюша, где же он теперь спит? Злая ты, Дарья! Отобрала у собачки ле-жанку.
– Мы ему подушечку оставили, – успокоила я его, – а домовину Иван доломал и сжег. Слава богу, избавились, хотя… – Я замолчала.
– Что? – спросил Дегтярев.
– Нина, наверное, Полю в Америку в цинковом гробу повезет, да? Кстати, ты не знаешь, когда она прилетает?
– Почему ты интересуешься? – повернулся ко мне Александр Михайлович.
Я тяжело вздохнула. Все-таки профессия накладывает несмываемый отпечаток на личность. Ведь я задала простой вопрос, требующий такого же простого ответа, а полковник, вместо того чтобы спокойно назвать число, скорчив подозрительную мину, начинает допрос.
