Раздался визг тормозов: из такси вылетел Женька. Следом послышался вой сирены.
— «Скорая» едет, сейчас врачи и посмотрят, — пролепетала Далила, со слезами устремляясь к племяннику. — Жека, я ничего не пойму! Она уже родила! Ребенок молчит! Я боюсь!
Евгений повел себя энергично. С криком «Прорвемся!» он бросился к Галке, нашел ее пульс, констатировал «мама жива» и вырвал младенца из рук коченеющего от страха мужчины.
— И ребенок жив, — сообщил он, вручая сверток Далиле. — Похоже, все обошлось. И врачи сейчас будут.
Действительно, вой сирены стремительно приближался.
Евгений стянул с себя плащ и накинул его на плечи мужчины со словами:
— Так нельзя. Ты, братишка, совсем продрог.
Тот ответил:
— Спасибо, но это нервное. Мне не холодно. Представляете, я резал пуповину перочинным ножом. А голый малыш, такой крохотный, лежал на грязном сиденье. Это чудовищно, — пожаловался он и спросил:
— Неужели они оба после этого выживут? Как вы думаете?
Наконец подъехала «Скорая». Евгений вздохнул с облегчением и, похлопав по плечу незнакомца, сказал:
— А куда они денутся? Человек — зверь живучий. Бабы раньше в поле рожали. Кто хоть родился?
Мужчина изумленно посмотрел на него и виновато признался:
— Даже не знаю. Не понял я. Не до этого было.
Налетели врачи, унесли в машину ребенка, оттеснили Евгения, погрузили на носилки Галину. Все произошло так быстро — Далила и опомниться не успела, как «Скорая», взвыв сиреной, тронулась с места.
— Погодите! — закричала Далила, уцепившись в ручку автомобиля. — А я?
— А кто вы? — строго спросил врач.
— Подруга.
— Не задерживайте нас, поезжайте за нами, но вряд ли сейчас вас пустят в больницу. Приемные часы после обеда.
— Меня пустят, — твердо сказала Далила, бросившись звонить Самохину, своему высокопоставленному клиенту.
Едва отъехала «Скорая», спаситель Галины, вернув Евгению плащ, сорвал с места свой «Мерседес».
— Даже не попрощался, — поразился Евгений, растерянно глядя ему вслед.
— Ему не до нас, он на свадьбу спешит, — сообщила Далила. — Натерпелся ужасов, бедолага, но Галку с ребенком, похоже, спас. А мы даже имя его не спросили. Или ты знаешь? — посмотрела она на племянника.
Евгений только плечами пожал.
— Как же мы так? — удивилась Далила.
— И ему не до нас, и нам с тобой как бы не до знакомств. Ситуация не располагающая. Уже само то, что твоя Галка рожает, удар ниже пояса. А тут еще и способ экзотический: в чужой машине прямо на улице.
— По-другому Галина никак не могла. Иной способ противоречил бы всей ее жизни.
— Ну да, — согласился Евгений. — Зато теперь как в том анекдоте. "Доктор: «Рожать будете, как зачинали». Роженица: «Неужели снова в машину, неужели снова ноги в окно?»
Далила отпустила племяннику шутливый подзатыльник и скомандовала:
— Поехали, остряк-самоучка. Самохин сказал, что в больнице нас ждут.
Связи сработали: в больнице их встретил главврач и, строго взглянув на Евгения, попросил:
— Молодой человек на улице пускай подождет. Дал илу он проводил в холл, пообещав сообщить о здоровье младенца и роженицы сразу же, как выяснится, в каком они состоянии.
— Сожалею, но придется вам подождать, — извинился он на прощание.
«Ишь ты, извиняется. Ясное дело, звонил сам Самохин», — удовлетворенно отметила Далила, присаживаясь на диван.
В холле из-за неприемных часов было пустынно. Лишь в кресле под пальмой небрежно развалилась молодая женщина с неестественно рыжими, даже красными волосами.
«Важная птица, раз пустили ее в роддом в эти часы», — догадалась Далила.
Красноволосая была дорого и безвкусно одета, из чего Далила сделала вывод, что над ней поработали продвинутые стилисты. Такие «навороченные» дамочки ей никогда не нравились. Она отвернулась, не собираясь завязывать с ней разговор. Но не тут-то было — Красноволосой в молчании не сиделось.
— Простите, кто у вас здесь рожает? — любезно осведомилась она.
— Подруга, — нехотя ответила Далила. — Уже родила.
— Девочку? Мальчика?
— Если б я знала. За суматохой забыла спросить, а врачи не сказали.
Красноволосую это сообщение мгновенно взбодрило, словно сигнал трубы кавалерийского коня. Она даже покинула свое «эксклюзивное» кресло и пересела на общий диван, поближе к Далиле.
— Вы знаете, — затрещала она, закатывая глаза, — здесь такие врачи!
— Какие? — спросила Далила, смерив задаваку презрительным взглядом.
Та, запнувшись, продолжила:
— Нет, я против них ничего не имею, но Кристина, моя сестра, впервые рожает. Ей здесь не место. Я хотела ее увезти обратно в Москву, а она заупрямилась. Представляете, мы уже десять лет живем в Москве, и вдруг сестрица вышла замуж за питерского, а он не хочет в столицу. Кристина живет в Питере, и даже не в центре, в захолустье каком-то. Полный отстой, — наивно пожаловалась Красноволосая петербурженке Далиле.
— Это ужасно, — саркастично согласилась Далила, окончательно расположив к себе Красноволосую.
Та, не заметив сарказма, радостно подскочила, воскликнув:
— Вы тоже москвичка?
— Неужели это сильно заметно?
— Конечно! — заверила Красноволосая и тут же переключилась на другое.
— Какая прелесть, — восхитилась она, уставившись на куртку Далилы. — Армани? Диор?
Не дожидаясь ответа, Красноволосая бросилась жаловаться.
— Представляете, — защебетала она, — а мне в последнее время везде облом. В Москве никому верить нельзя. Никому! Купила курточку! Кстати, как она вам?
Далила смерила женщину безразличным взглядом и не пошла против совести:
— Так себе.
— Вот! А я купила! И даже не в бутике. Из коллекции прямо. Втюхали мне. Сказали, что настоящий Диор. Что их всего пять, а в Москве у меня у одной такая. Три штуки баксов за этот хлам отдала! Да я бы шиншиллу реально за такие бабки купила! А тут, какой-то драный нереальный козел!
— Зачем же вы покупали? — удивилась Далила.
— Мне же сказали, что в России такая одна, остальные четыре в Лондоне и Париже. И я, кретинка, поверила. И что же! Еду к сестре! Между Питером и Москвой! В захолустном придорожном отстойнике! Меня чуть не сбивает с ног девица! Кошмарный облом! В точно такой же куртке! Тоже нетуфтовый Диор! Я отвяла!
Далила насмешливо посочувствовала:
— Нельзя так себя изводить.
— Слушайте дальше. Это еще не все. Захожу в забегаловку. И там девица сидит! Другая! И на ней моя куртка! Точно такая, как у меня! Диоровая! Поняли? Сразу три! Одинаковые! Не успела купить! Ну, я вернусь в Москву! — Красноволосая потрясла кулаками. — Я им покажу! Расскажут они мне, с какой барахолки получают свой эксклюзив! Знаете, кто мой муж? Кстати, вы работаете? — спросила она, с интересом взглянув на Далилу.
— Да. Здесь, в Питере.
Дамочка задохнулась:
— Да вы что! Бедная! А кем?
Далила нехотя сообщила:
— Я психоаналитик.
— Модный? — подпрыгнула Красноволосая.
— Разумеется, — с обидой подтвердила Далила. — Неужели можно подумать иначе?
— Никогда! — азартно успокоила ее Красноволосая. — Психоаналитик! Модный! И женщина! Полный отпад! Вы знаете, нужен совет, — уже деловито сообщила она. — У меня бывают депрессии, чаще весной…
Далила поспешно предупредила:
— Бесплатных консультаций я не даю.
Красноволосая с уважением кивнула и, роясь в сумочке, одобрила:
— Правильно. Халявщиков тьма. Надо марку держать. Я тоже не хухры-мухры. Вот, возьмите мою визитку. Мало ли что. Обращайтесь ко мне, как к родной. И я к вам когда-нибудь загляну.
— Отлично, — через силу улыбнулась Далила, вынимая из кармана куртки свою визитку и пряча чужую, даже не взглянув на нее.
К радости Далилы, пустая беседа была неожиданно прервана. По ступеням спускался главврач.
Скользнув равнодушным взглядом по Красноволосой, главврач обратился к Далиле:
— Первый осмотр показал, что ваша подруга здорова. Результаты анализов будут позже. Ребенок недоношен, но, думаю, мы его не потеряем. Надлежащие меры уже приняты, надеемся избежать осложнений. Звоните, узнавайте, всегда к вашим услугам.
— Вы позволите ее увидеть? — спросила Далила. Доктор покачал головой:
— Вам отказать я не могу, но сегодня совсем не желательно.
— Спасибо, я завтра приду, — сказала Далила и, забыв попрощаться, задумчиво побрела к выходу.
— А родился-то кто?! — раздраженно каркнула Красноволосая.
— Да! Кто родился?! — встрепенулась Далила.
Главврач был поражен:
— Вы не знаете, кто родился? Девочка, — возвестил он с нежной улыбкой.
— Девочка? — растерялась Далила и подумала: «Зачем же девочка? Галке лучше бы мальчик».
Разочарование, отразившееся на ее лице, главврача разозлило. Словно он лично отвечал за пол подопечных младенцев.
— Ну да, девочка, девочка, — повторил он и сердитый ушел.
