Листратов сразу перехватил бокал у Наташки.
– Извини, пришлось отдать, – развела она руками. – Блин, еще арестует. А мне собаку выгуливать.
– Ну пусть сам и подавится, – проворчала я, покосившись на Светку, которая, закрыв ладонями лицо, застыла каменной бабой.
– Лымарь пришла в сознание, – как ни в чем не бывало заметил Листратов и внимательно посмотрел на меня.
– Не понимаю, какой реакции ты от меня ждешь? – Я по-прежнему держалась сурово. – Она же пришла не в мое сознание.
– Следователю сообщила, что грабитель был в военной форме и черной маске. Вошел незаметно, через запертую дверь. Значит, профессионал. Она как раз звонила по телефону. Бандит потребовал деньги, женщина пыталась сопротивляться, дальше ничего не помнит. Просила поблагодарить Серова за свое спасение. Уверяет, что Арефьева вообще не знает, Светлану Константиновну тоже, события пятницы ей неизвестны и вообще, она только вчера вышла на пенсию. Явно лукавит. Ну, спасибо за кофе. Ох, Ирина, Ирина…
– Аюшки? – с готовностью отозвалась я и улыбнулась Листратову. – Может, еще кофейку? Или бутербродик. Не сердись, но ничего более существенного нет. В этом вся прелесть одиночества – для себя можно и не готовить.
– Ну-ну. Надеюсь, ведаете, что творите. А теперь, анонс: завтра утром, а может быть, и в ночь ждите возвращения благоверных. Узнают, что я сообщил эту новость, мне не поздоровится.
– Витя, ты настоящий друг! Наш человек! – восхитилась Наташка. – А мы не подведем. Приедут к пустым холодильникам. В следующий раз умнее будут. Как я рада, что с завтрашнего утра собаку будет выгуливать Борис!
– А Серов? Как же с Серовым? – разволновалась Светка.
– Владимир Аркадьевич условно свободен… если можно так выразиться. Два дня назад его прооперировали – удалили желчный пузырь. В какой конкретно он больнице, уточните у Курбатова. Время его выписки определит врач.
Светка что-то пискнула и рванулась к телефону. Листратов взглянул на часы и заторопился. В надежде, что уж теперь-то он уйдет, мы с Наташкой наперебой стали уговаривать его выпить еще кофейку. Был момент, когда я струхнула. Листратов застыл на пороге, раздумывая, не принять ли предложение. Не сразу дошло – хитрит. Но Наталья на полном серьезе заявила, что в таком возрасте «выделываться» неприлично. Он сразу и распрощался.
На свидание к бывшему мужу Светку собирали очень тщательно. По варианту пятьдесят на пятьдесят. Половина вещей моя, половина Наташкина. И долго наставляли, как себя вести, чтобы больной от радости не загремел в реанимацию. Светка не слушала, но со всем соглашалась. Кое-что для Серова необходимо было привезти с дачи, но этот вопрос решился легко: сегодня Светлана скатает к полубывшему мужу с показательным выступлением, а завтра привезет сменное белье и прочее, в чем он нуждается. Мы с Наташкой с полным списком требуемого – от трусов до чайной ложки, обязались скатать к Самурайцу. Светка с большим облегчением восприняла нашу помощь. Для свидания с пасынком еще не созрела. А мы, как могли, поддержали в ней правильность решения об отсрочке. Без Серова ей там нечего делать.
Кольцевая опять оказалась забита. Почему-то именно в нашем направлении. В обратную сторону машины неслись совершенно свободно.
– Вот увидишь, – мрачно предсказала Наташка, – на обратном пути тоже застрянем.
– К ночи успеем и ладно, – попыталась я ее утешить. Настроение было приподнятым. Впереди маячили десять дней настоящего отдыха. Только бы погода не подвела.
К участку Серова подъехали, не прячась, оставив «Шкоду» гордо красоваться прямо у забора его дачи. Неспешно вылезли из машины, выпутали каблук моей туфли из мотка лески, невесть где подцепленного, и подошли к знакомой калитке.
– Блин! «Граница» на замке! – констатировала Наташка.
– А ты как хотела? Только вчера отсюда с нарядом милиции сундук вывезли. Общество посторонних людей, если его навязывают силой, действует на нервы!
Я нажала кнопку электрического звонка и долго не отпускала.
Первым прикатился лохматый белый шарик с черными ассиметричными пятнами и, виляя маленьким хвостиком в режиме миксера, принялся старательно нас обтяфкивать. Мы недолго наслаждались через штакетины его «потусторонним» обществом. Пока, присев на корточки и сюсюкая с ним общались, позади шарика неслышно выросли босые ноги.
– Зрассьте, Илья Иванович, – поздоровалась я с ногами.
Наталья, чтобы не повторяться, сказала: «Привет!»
Самураец удостоил нас вежливым наклоном головы.
– Владимир Аркадьевич в больнице. – Я удостоилась еще одного наклона. – Светлана Константиновна поехала к нему. По согласованию с лечащим врачом она подготовила нам список вещей, которые вам необходимо нам выдать. Самому или с помощью Тимофея, без разницы.
«Проходите» Самурайца обошлось без поклона, зато, обманувшись в своих ожиданиях, поклонилась я. Наташка, воспользовавшись моим секундным замешательством, решительно вломилась в открывшуюся калитку и тут же подхватила на руки пушистый комочек. Оба повизгивали от радости. Подруга буквально сошла с ума, тиская и поглаживая щенка. С ответными ласками не заржавело. Он самозабвенно облизывал ей уши, нос, подбородок и время от времени норовил переметнуться в мои добрые руки, которые так и чесались, потрепать маленький живой комочек.
– У ти, моя кукунечка, какие у нас лапотушечки маленькие, лохматенькие… – продолжала радоваться щенку Наташка. – Какие у нас… Ай! зубищи остренькие, тяпнул за ухо!
– Его зовут Кноп.
Самураец хранил невозмутимость. И это вернуло меня к действительности. Я перестала улыбаться и достала список, составленный Светланой. Развернув свернутый в трубочку, как царскую грамоту, лист, принялась было оглашать содержание, но Самураец проявил заботу и предложил нам пройти в дом.
– Да мы и здесь постоим, – отмахнулась от предложения Наташка. – А где Тимка?
– Он сейчас подъедет, – вежливо сообщил Илья Иванович и откланялся.
Вернулся он один с двумя пакетами и опять сослался на то, что Тимофей скоро появится – неважно себя чувствует. Наташка все еще возилась со щенком, мастерски его облаивая. Он в долгу не оставался. Самураец бесстрастно за этим перебрехом наблюдал.
– Здесь не все, – заявила я. Проверив вещи, уложила их в пакеты так, что спортивный костюм Серова почему-то не влез обратно. Самураец вопросительно изогнул брови. – Не хватает моих белых или серых, оттенок не имеет значения, брюк и желтой кофточки. Правда, это не указано в списке, но вам все же лучше их вернуть. Надеюсь, мою кофточку не растянули!
На меня таращились все трое, включая щенка. Больше всех удивилась Наташка. Ну не могла я предупредить ее об этом маневре заранее. Она и сама бы не поехала и меня бы не пустила. Но ведь следовало довести это дело до конца. Чтобы, как говорится, не осталось ни сучка ни задоринки.
– Илья Иванович, я к вам обращаюсь. Если считаете, что позавчера ночью мы вас не вычислили в квартире Светланы Константиновны, то ошибаетесь. Зря рядились в мои одежды. Во-первых, они все в грязи, во-вторых, только такой тренированный человек, как вы, легким, я бы даже сказала, изящным движением плеча мог устроить нам с Натальей Николаевной парный полет через весь коридор на кухню. Согласна – без желания покалечить.
– Пара… план… Блин! – спуская щенка, с рук проронила Наташка. – Планирование вдвоем на пятиметровой кухне… Однако! Хорошо там был ограничитель – бетонная стена.
– А в-третьих, – монотонно продолжала я, – вы искали то, что вместо вас нашли мы. Следовательно, в своих подозрениях шли прямо по нашим следам, чуть не наступая на пятки. Короче, без своих вещей я отсюда не уйду. Мне не нужны лишние вопросы следствия, мне нравится жить честно. Даже если я по необходимости и много врала.
– Давайте все-таки пройдем в дом, – заговорил вдруг Самураец. – Предупреждаю вас, Тимофею ничего не известно.
– В дом?! Да ни за что! – воскликнула подруга. – Оттуда до калитки лететь дальше. Кто знает, какой частью тела вы нам теперь этот полет обеспечите? О, – подхватила она меня под руку, – нашел идиоток! Вот здесь, на мой взгляд, довольно удачно поставили садовые качели. Мы на них пока и поболтаемся.
В лице Самурайца наконец-то появилась жизнь. Оно стало… болезненно-грустным, что ли.
– Хорошо, я сейчас принесу ваши вещи.
– Не стоит беспокоиться, Илья Иванович, это сделает Тимофей. Пора ему в конце концов встать на ноги. Восемнадцатый годок пошел. Не Илья Муромец, но все-таки…
– Подождите здесь, я схожу за ним…
На сей раз Самураец отсутствовал намного дольше, вернулся он вместе с Тимкой. Юноша с нами не поздоровался. Наташка успела это отметить как факт плохого его воспитания в детстве. У юноши побелели костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла, на скулах выступили яркие пятна. Он закусил нижнюю губу так, что я испугалась – вот-вот прокусит.
