— Потому что я остаюсь рациональным, а ты нет?
Мне бы хотелось сказать, что я ответила блестящей репликой, поставившей его на место и заставившей задуматься над своей бесчувственностью. Но я просто вышла из дома, громко хлопнув дверью, только полностью укрепив его точку зрения.
Глава 5. Помощница мистера Монка отправляется в поездку
Уверена, у меня более близкие отношения с капитаном Стоттлмайером, чем у Шароны. Но не могу сказать, что это сильное утешение.
Первоначально с капитаном нас объединял лишь уход за Монком. Но его развод все изменил. Нет, мы не стали ходить на свидания — просто он начал делиться со мной переживаниями.
Думаю, ему больше не на кого их излить. Он не может жаловаться лейтенанту Дишеру, поскольку это подорвет непререкаемый авторитет Стоттлмайера в профессиональных отношениях. А кроме Монка у него не так уж и много друзей. По крайней мере, я о них не знаю.
Мне лестно его доверие и то, что он посвящает меня в сокровенные чувства, но, до появления Шароны, сама я не решалась рассказывать ему о своих проблемах.
В тот день я из дома Монка направилась прямо в офис капитана и вывалила на него все, что произошло. Меня даже не смутило присутствие Дишера.
— Честно признаться, я не ожидал, что она вернется, — поднял бровь Стоттлмайер, откинувшись на спинку рабочего кресла.
— Между мной и Шароной постоянно был некая эротическая напряженность, — поделился Рэнди. — Вроде «сойдутся / не сойдутся».
— Больше похожий на «никогда не будут вместе», — хмыкнул капитан.
— Но это было осязаемо, — возразил Дишер.
— Не сомневаюсь, — кивнул Стоттлмайер.
— Значит, у тебя с ней отношения, как со мной, — усмехнулась я.
— Правда? — заинтересовался он.
— «Никогда не будем вместе».
— Ну да, — не расстроился лейтенант. — Но это так обжигает! Даже окружающие могут почувствовать жар.
— Я сочувствую тебе, Натали, — сменил тему капитан, — но даже не знаю, что посоветовать. Монк сам должен выбрать, а сделать это нелегко.
— Вы можете помочь мне.
— Я не собираюсь принимать ни одну из сторон, — отрезал он. — Я очень уважаю Шарону. Она с Монком прошла через ад.
— Знаю и не требую, чтобы Вы принимали чью-то сторону, — успокоила я.
— Тогда что ты от меня хочешь?
— Хотелось бы узнать подробности убийства, в совершении которого Тревор обвиняется в Лос-Анджелесе.
— Тут я могу помочь, — Стоттлмайер взглянул на Дишера. — Позаботься, Рэнди.
— Вы же только что сами собирались заняться этим!
— Так и есть, — подтвердил капитан, — с твоей помощью. Одна из привилегий капитанства.
— Тогда Вам стоило сказать: «Я спрошу у Рэнди, сможет ли он помочь», — обиженно пробубнил Дишер. — А я сверился бы со своим графиком.
Стоттлмайер уставился на него.
— Что и произойдет прямо сейчас, — Дишер направился к своему столу.
Капитан повернулся ко мне. — Могу я угостить тебя чашечкой кофе?
— С удовольствием!
Мы отправились в кофейню через дорогу, поболтали о детях и его романе с успешной женщиной-риелтором, с которой он познакомился, когда я безуспешно пыталась переквалифицировать Монка в частного детектива, но это длинная история.
У детей все шло хорошо, с подругой отношения складывались прекрасно. Капитан впервые за долгое время казался счастливым и расслабленным.
— Жизнь прекрасна, — мечтательно вздохнул он.
Я радовалась за него. Последние пару лет ему досталось, и он заслужил немного покоя; насколько человек, ежедневно видящий трупы, может пребывать в покое.
Когда мы вернулись в офис Стоттлмайера, факсы из Лос-Анджелеса уже лежали на его столе. Капитан пролистал страницы, пока мы с Дишером молчали в ожидании. Через минуту он вздохнул и откинулся на спинку кресла.
— У них веские аргументы, Натали.
— Как это понимать? — осведомилась я.
— Обнаружены отпечатки пальцев Тревора по всему дому, — объяснил Стоттлмайер.
— Ну конечно, — подтвердила я, — он же там работал.
— Он работал на улице, — заметил капитан. — Каким образом отпечатки косильщика лужаек оказались в доме?
Ух. Верно. Моих детективных навыков маловато для ответа на этот вопрос.
— А может, он из тех озеленителей с полным спектром услуг, — предположил Рэнди, — что поливают и комнатные растения?
— Это возможно, — закивала я.
— Нет, — покачал головой Стоттлмайер. — Полицейские нашли ювелирные изделия потерпевшей, спрятанные в его грузовике.
— Значит, Вы считаете, леди застала его во время кражи драгоценностей, он ее убил и вместо того, чтобы свалить оттуда к чертовой бабушке, продолжал слоняться в поисках оставшихся побрякушек? — выразила я сомнение. — Не кажется ли Вам странным такое поведение?
— Совсем не кажется, — парировал он. — Начнем с того, что с этой целью он и залез в дом.
— А потом он оставляет награбленное в грузовике, вместо того, чтобы при первой же возможности избавиться от него, — не отставала я. — Он что, совсем тупица?
— Ювелирные изделия слишком ценны, чтобы просто так их выбросить. Он не смог заставить себя избавиться от драгоценностей после случившегося. И попытался сразу продать их на иБэй.
— Есть ли у Тревора алиби? — поинтересовалась я.
— Он утверждает, что в момент убийства припарковался у обочины дороги, чтобы перекусить гамбургерами со своей командой.
— Ну вот, — обрадовалась я, — имеются свидетели, которые могут доказать его невиновность.
— Он обычно нанимает поденщиков на бульваре Сепульведа и платит им наличными. Он их даже не запомнил. Для него они все Хекторы да Хесусы, если понимаешь, о чем я.
— Нелегальные иммигранты, — пригорюнилась я.
Стоттлмайер кивнул. — Если свидетели и существуют, в чем я искренне сомневаюсь, то сейчас они находятся в другом государстве или пересекают границу. Последнее, что их интересует, — участие в расследовании убийства.
— И это все?
— До судебного заседания и признания его виновным… да, пока все, — резюмировал Стоттлмайер. — Твой-то какой интерес в этом деле?
— Я плохо знаю Шарону, но если она такая, как Вы рассказали, мне трудно поверить, что у нее настолько отвратительный вкус на мужчин. Вряд ли бы она вышла замуж, завела ребенка, развелась, затем повторно сочеталась браком, будь ее избранник способен на убийство.
— Вынужден согласить с Натали, капитан, — поддержал Рэнди.
— Как ты можешь соглашаться с тем, что не имеет никакого смысла? — обратился к нему Стоттлмайер.
— Я верю в инстинкты Шароны, — промямлил лейтенант, — даже если она сама в них не верит.
Стоттлмайер уставился на него, будто впервые увидел. — Будь я проклят!
— Не могли бы Вы устроить мне встречу с Тревором? — попросила я.
Капитан перевел взгляд на меня. — Зачем?
— Хочу услышать его версию произошедшего.
Он смерил меня долгим изучающим взглядом. — Хорошо. Полагаю, я легко могу устроить вам свидание.
— Вы имеете в виду, я могу устроить? — напрягся Дишер.
— Нет, я сам могу.
— Так как мне понимать? Действительно ли Вы имеете в виду, что сами сделаете это, или опять все придется исполнять мне? — недоумевал Рэнди.
— Верь в свои инстинкты, — засмеялся капитан и повернулся ко мне. — Я никогда не встречался с Тревором, но, судя по списку нарушений, он натворил массу глупостей. Иногда глупость смешивается с невезением, и заканчивается убийством. Ты, правда, думаешь, что он невиновен и Монк сможет помочь ему, или просто боишься потерять работу?
— Я воспользуюсь правом сохранять молчание, — насупилась я, — чтобы избежать самооговора.
— Ты не арестована, — напомнил Дишер, — и не задержана по подозрению в преступлении.
— Все так, — хмыкнул капитан, потянувшись за телефоном, — но она виновна.
Он прав.
* * *
Полет до Лос-Анджелеса занимает пару часов, а вылетая из аэропорта в Окленде можно прилично сэкономить на билете. Я попросила мамочку подруги Джули забрать мою дочь из школы и присмотреть за ней до вечера.
Джули расстроилась из-за невыполненного обещания пройтись по рекламодателям, но я потом все исправлю.
Проехав по мосту между Сан-Франциско и Оклендом, я оставила машину на краткосрочной парковке и вылетела рейсом Юго-Западных Авиалиний в аэропорт Бербанк, который ближе к центру, чем Международный Аэропорт Лос-Анджелеса.
В самолете я размышляла над вопросами Тревору, но в голову дельных мыслей не приходило. Пролетая над Сан-Хосе, я осознала бессмысленность своего вояжа, но поворачивать назад было поздно.
Посему я начала думать о наших отношениях с Монком. И по какой-то причине на ум постоянно приходил «Цементный корабль».
В семидесятые годы мои родители купили картину с таким названием в галерее в Кэпитоле, причудливом приморском городке около Монтерея, где я выросла. Они повесили картину в гостиной над камином, и я проводила много часов, разглядывая ее.
