– Гнюша, ты ослепла? – проговорила Лида. – Это же я!
– Кто? – не поняла Агния.
Хозяйка зажгла верхний свет.
– Ну, а сейчас узнаешь?
Гостья уперлась ладонями в стол, чуть приподнялась и взвизгнула:
– Лидка! Но… как?!
Бархатова легким танцующим шагом приблизилась к дивану, грациозно села на него, скрестив стройные ноги, и решила насладиться происходящим до конца.
– Не понимаю твоего изумления. Кого ты ожидала здесь увидеть? Александра Сергеевича Пушкина?
– Он здесь? – подпрыгнула Агния. – Живет тут?
– Нет, родная, – абсолютно серьезно ответила Лидия. – Если память мне не изменяет, поэт давно умер.
– О господи! – ужаснулась Агния. – Что случилось с беднягой?
Бархатова опешила, а меня идиотская беседа перестала забавлять. Сони и Игоря нет, я временно исполняю обязанности дочери академика, пора вмешаться в диалог родственниц и понять, с какой целью сюда заявились тетя и двоюродная сестра моей подруги.
Я тоже уселась на диван и собралась задавать вопросы, но Агния затараторила, как футбольный комментатор:
– С ума сойти, Лида! Ты выглядишь моложе Ленки! Как это возможно? Издали совсем девочка, да и вблизи больше тридцати пяти не дашь! Подтяжки делаешь, жир стала отсасывать? Я с тобой почти одного возраста, но давно превратилась в старуху.
Лидия Сергеевна рассмеялась:
– Да ладно тебе, Гнюша… Диета, занятия спортом и позитивное мышление – вот все секреты моей неувядающей красоты.
Я постаралась не ухмыльнуться. Пожилая дама «забыла» упомянуть ботокс, лазер, всякие филлеры, массажи, коллагеновые пластыри, кремы-маски-сыворотки за бешеные деньги, часы, проведенные у косметолога и парикмахера, эксклюзивные, подчас болезненные аппаратные процедуры и, до кучи, чип за ухом.
– Невероятно! – недоумевала Агния. – Похоже, ты продала душу дьяволу за вечную молодость!
– Что привело тебя к нам? – повторила уже заданный вопрос Лида. – Как ты узнала наш адрес?
Агния положила руки на скатерть.
– Я приехала в гости к брату. Он меня пригласил. И, похоже, с памятью у тебя хуже, чем с красотой. Мы с Леночкой неоднократно бывали у Андрюши на даче, только тогда дом не был таким шикарным, сейчас он смахивает на дворец. Ты забыла, как мы хорошо проводили летние месяцы именно здесь?
– Андрей тебя позвал? – поразилась Лидия.
Агния открыла дешевую потертую сумку, достала оттуда листок и протянула ей. Лидия Сергеевна взяла бумажку, потом передала ее мне со словами:
– Дашенька, деточка, я от волнения ничего не вижу.
Мне пришлось прочитать вслух: «Дорогая Агния! Наша с тобой жизнь клонится к закату. Давай забудем распри и глупое недоразумение, простим друг другу как реальные, так и вымышленные обиды и постараемся последние отведенные нам Богом и природой годы провести в любви и согласии. Буду рад видеть тебя у нас в Филимонове. Дом большой, для моей сестренки в нем найдется комната. Думаю, если ты приедешь с таким расчетом, чтобы провести с нами шестнадцатое сентября, это будет символично. Я никогда не забывал о Леночке, она моя боль и печаль. С любовью к тебе, Андрей».
По мере того как я озвучивала текст, голубые глаза Лидии Сергеевны темнели и в конце концов стали почти черными.
– И как ты это получила? – протянула она.
– Письмо-то? – переспросила Агния. – Обычно, по почте.
– Покажи конверт, – потребовала Лидия.
– Но его не было, – сказала золовка.
– Нельзя отправить письмо без конверта! – отрезала Лидия Сергеевна.
Агния засмеялась:
– Да, Лидка, красота-то у тебя осталась. Но вот вопрос – куда подевались ум и сообразительность?
Я поспешила на помощь матери Сони:
– Приглашение пришло в электронном виде.
– Посредством электричества? – растерялась Лидия, ничего не смыслящая в современной технике.
– Посредством компьютера, – уточнила я. И предложила, стремясь разрядить обстановку: – Давайте попьем чаю. А еще лучше – поедим.
– Она кто? – бесцеремонно указала на меня пальцем Агния. – Если домработница, то очень нахальная.
– Конечно, нет! – взвилась Бархатова. – Неужели по внешнему виду не понятно? Дашенька моя названая племянница, лучшая подруга Сонечки, и пока дочь отдыхает…
– Так Соня на море, – перебила Агния, – нежится на пляже! Ясненько. Ничего у вас не изменилось, любите комфорт и удовольствия.
– Хватит! – нахмурилась Лидия. – Я тебя не звала в Филимоново. Если ты опять решила поскандалить, до свидания!
– Дорогая, здесь главный – Андрей, – отчеканила Агния. – Где мой брат, а? Хочу его обнять.
Прежде чем я успела сообразить, что ответить, Лидия вздернула подбородок и с невозмутимым лицом соврала:
– Андрюша на симпозиуме за границей.
Потом она сделала жест в сторону молодой женщины в инвалидной коляске и задала совсем невежливый вопрос:
– А это кто?
Агния вздернула брови:
– Леночка. Моя доченька. Ты ее не узнала? Хотя мы же после той субботы не встречались. Ты ничем не помогла нам. Берегла свое спокойствие.
– Она жива?! – выпалила Лидия Сергеевна.
Агния склонила голову к плечу:
– Вот здорово! Как видишь, Лена со мной.
Бархатова заметно растерялась, потом протянула:
– Я думала… думала…
– Что я умерла? – подала наконец голос женщина в коляске.
– Да! – выпалила Лидия. – Так сказал Андрюша! Сообщил мне: «Елена ушла на тот свет».
– Ошибочка получилась, – прошептала Лена. – Как видите, я пока дышу.
– Тебе так сказал Андрей?.. – протянула Агния. – Готова спорить, что вы с мужем ничего не обсуждали, вообще не вспоминали нас. Нет, Елена не в раю. Знаешь, почему Андрюшенька тебя обманул? Не хотел, чтобы ты думала о бедной парализованной девочке, чья судьба с той поры – ездить в коляске. Хоть ты и эгоистка до мозга костей, но такая информация может ранить даже толстокожего бегемота. Наверняка Андрей решил, что лучше соврать тебе про смерть Леночки, чем сказать правду. Полагаю, ты, Лидка, не особо рыдала, узнав о летальном исходе. Извини, коли мы тебя разочаровали, но вот она, Елена, – в инвалидном кресле, беспомощная, сирая, убогая, нищая.
Лидия Сергеевна посмотрела на меня. Я, ничего не понимавшая в происходящем, решила слегка успокоить присутствующих и крикнула:
– Наталья, где же чай?
Ответа не последовало.
– Дашенька, деточка, – пробормотала Лидия, – сделай одолжение, поищи нашу лентяйку. Похоже, она опять всем телом влезла в телевизор. Гнюша, ты какой чай предпочитаешь? Черный, зеленый?
– Самый обычный, – вдруг вполне миролюбиво ответила Агния. – Со мной не будет никаких проблем, я не искушена в хорошем питье и еде, мы живем с дочкой на нищенское пособие, нам не до изысков.
– А я хочу кофе, – тихо попросила Лена. – Если не трудно, то с молоком, от черного желудок болит.
Я поспешила на кухню и увидела, что Наталья сидит на табуретке, лицом к телевизору, а на экране парни в разноцветной форме гоняют бело-черный мяч.
– Оказывается, ты у нас футбольная болельщица? – съехидничала я. – Ну-ка, оторвись от увлекательного зрелища и завари чай!
Домработница не шелохнулась.
– Послушай, – сердито продолжала я, – в дом приехали гости, хватит бить баклуши. Если через десять минут в столовой не будет накрыт стол, Лидия Сергеевна здорово разозлится. Что интересного ты нашла в этом зрелище? Наши все равно проиграют, ни малейшей интриги нет. С кем бы ни сражалась российская сборная, счет всегда сто один – ноль в пользу противника. То бравым футболистам погода мешает, то утром перед матчем завтрак оказался невкусным, то их тренер обидел… Эй, ты спишь?
Домработница повернула голову:
– Мне плохо.
– У тебя депрессия? – предположила я, направляясь к кофемашине. – Вид чайной заварки вызывает тяжелые душевные переживания? Наступившая осень провоцирует воспоминания о не вымытой с утра посуде? Душевный кризис на почве грязного белья?
– Мне плохо… – простонала Наташа.
Я замерла, потом поспешила к ней:
– Что случилось?
– Живот пилой режет, – с трудом выдавила горничная. – Не могу вздохнуть… умираю…
Я испугалась.
Наталья отъявленная лентяйка, ее не выгоняют вон только потому, что она служит у Бархатовых много лет и не имеет собственной семьи. Лида считает косорукую домработницу кем-то вроде дальней родственницы и сквозь пальцы смотрит на ее художества. Раньше Наташа была приветливой и аккуратной женщиной. Правда, готовила всегда плохо, но Бархатовы никогда не любили изысков в еде, им вполне хватает отварной картошечки, селедочки, котлет и сырников. Зато комнаты всегда сияли чистотой, а в гардеробных висели идеально выглаженные вещи. Но мало-помалу уклад стал меняться. И теперь Наталья «забила» на все свои обязанности, ходит по дому в невообразимых спортивных штанах и в майке цвета сгнившего баклажана да пялится в телевизор.
Почему Лидия Сергеевна не увольняет вконец обленившуюся бабу? Ну, как я уже говорила, к Наталье привыкли, считают ее родным человеком. А еще у горничной много положительных качеств: она кристально честный человек, никогда не сплетничает о хозяевах и, пусть вам это покажется странным, обожает Лидию и Соню. Как горячее чувство любви уживается с абсолютным нежеланием работать? Да очень просто! Если в доме случится пожар, Наташа смело кинется спасать хозяев. Но особняк, слава богу, не горит, значит, можно подремать у телика, грязная посуда никуда не убежит, а пыль, толстым слоем покрывающая серванты, книжные полки и подоконники, в принципе не очень заметна, если не зажигать люстры. Соня постоянно нахваливает домработницу за экономность, говорит:
