– Жаль, – посмеивался Женька, – а то мы тут с Гришей решили оторваться, думали, может, ты к нам присоединишься? Вместе с клиенткой. А как ее зовут?
– Валерия, – машинально ответил я и спохватился: – Жень, не могу, занят.
– Отложить дела никак не удастся, а? – зудел Милославский.
– Нет.
– Скучный ты парень, Иван Павлович, – буркнул Женька. – Ладно, вдвоем повеселимся, а ты кисни.
Я положил трубку на сиденье. Женя и Гриша врачи, мы общаемся много лет, с раннего детства. Наши родители приятельствовали, все они имели отношение к миру литературы. Отец Женьки был крупный переводчик, мать поэтесса, а у Гриши папенька преподавал русскую литературу, а матушка работала в Центральном доме литераторов администратором. Одно время я думал, что мы втроем поступим в Литературный институт, но приятели решили стать врачами. Профессию они выбрали правильно и теперь стали великолепными специалистами. А еще и Женя, и Гриша самозабвенные ходоки по женской части. Оба сбегали в загс по два раза и теперь находятся, так сказать, в свободном полете. Если честно, они похожи, как братья, и порой раздражают меня. Но ведь друзья детства сродни близким родственникам, кое на что после многолетнего общения перестаешь обращать внимание. Значит, холостяки решили удариться в загул, странно, что они предложили и мне принять участие в своих развлечениях, оба знают, что я не большой любитель посиделок с девицами. Вот в бильярд пошел бы играть с удовольствием, но увы, надо ехать в фирму «Громвест».
Честно говоря, я полагал, что фирма с подобным названием имеет отношение к метеорологии или торгует оборудованием для взрывных работ. Но «Громвест» оказался всего лишь пятиэтажным магазином мебели. Федора Максимовича тут, похоже, знали все, потому что первая же пойманная мною девочка-продавщица на вопрос: «Где найти Приходько?» – бодро отрапортовала: «Вверх по эскалатору, на последний этаж, отдел VIP-мебели».
Я пошел по огромному залу, забитому диванами и креслами. Редко брожу по магазинам, в те, что торгуют мебелью, не заглядывал вообще и сейчас был немало удивлен. Все вокруг оказалось заставлено разнообразными изделиями из кожи, велюра, пластика, дерева. Кажется, гигантский выбор, на любой вкус, но, присмотревшись, хорошо понимаешь: взять нечего, все одинаково, по большей части вульгарное, не слишком высокого качества. Может, я сейчас нахожусь в отсеке для малоимущих покупателей? Может, цена этой дряни просто смехотворна? Я подошел к журнальному столику самого мерзкого вида. Толстая стеклянная столешница покоилась на черных ножках из пластика. Ну и сколько стоит сие уродство, похожее на коробку, в которую рачительные хозяйки складывают еду перед тем, как убрать ее в холодильник? Понимаете, о чем я веду речь? Стеклянный ящичек с пластиковой окантовкой, снизу, чтобы он не скользил на полу, приделаны четыре пупырышка.
Глаза наткнулись на ценник. Пятнадцать тысяч шестьсот рублей. Я еще раз изучил табличку и старательно пересчитал цифры, решив, что ошибся, эта дрянь не тянет на такую сумму. Наверное, за нее хотят тысячу пятьсот шестьдесят рублей, хотя, на мой взгляд, и это бессовестно дорого. Красная цена поделки три сотни, ну ладно, пять.
– За сколько можно приобрести этот столик? – поинтересовался я у тосковавшего рядом продавца.
– Пятнадцать тысяч шестьсот, – ответил он, – берите, недорого.
Я шарахнулся в сторону. Наверное, я выпал из действительности. Впрочем, пришел я сюда не за покупками.
Федора Максимовича я узнал сразу, он был точь-в-точь такой, как на фото: кругленький, лысый, смахивающий на бегемота.
– Не помешал? – спросил я.
Приходько мигом встал из-за стола.
– Слушаю вас. К чему интерес имеете? Столовая, гостиная или, может, детская комната?
Я улыбнулся:
– Думается, в детских вы сейчас особенно хорошо разбираетесь. Кстати, поздравляю вас с внуком.
– Спасибо, – зарделся, аки маков цвет, Приходько, – такой пацанчик! Узнаёт меня, улыбается, просто душа радуется.
Потом он спохватился:
– Простите, разве мы знакомы?
– Нет.
– Тогда откуда вы про Феденьку узнали?
– Газета ваша попалась, корпоративная, там фото.
Федор Максимович ткнул пальцем в стол.
– Эта?
Я увидел под стеклом знакомый снимок.
– Точно. Очень хорошая фотография.
– Всякому приятно внимание, – гордо сказал Приходько, – вот прислали журналиста, прямо праздник мне устроили. Народ до сих пор поздравляет. Даже кое-кто из постоянных клиентов позвонил.
– Вы всех на снимке знаете? – спросил я.
– Конечно, – удивился вопросу Федор Максимович, – семья же, жена, зять, дочь моя, а это свекровь ее. В общем, все свои, посторонних не звали. Вы к какой мебели интерес имеете?
Я снова улыбнулся:
– Федор Максимович, мне ваша помощь нужна, вот, смотрите.
Приходько уставился на мое удостоверение.
– Из милиции, что ли?
– Нет, из частной структуры, агентство «Ниро».
Продавец снял очки.
– И что?
– Вот на фотографии сбоку мужчина с букетом.
– Вижу.
– Он кто?
– Понятия не имею.
– Как это? – изумился я. – Он же снят вместе с вашей семьей. Сами только что сказали: никого посторонних не было.
– Верно, – кивнул Приходько, – только этот тип в кадр случайно попал. В родильном доме всех в одно время выписывают, с двух до четырех. Комната маленькая, медсестра одна туда-сюда ходит, младенцев выносит. Народу много набилось, этот мужчина кого-то другого встречал. В газете тоже решили, что он из наших, раз близко стоит, я не стал их разочаровывать. Так уважили, репортера прислали, ну попал чужой в кадр, и что теперь? Возмущаться? И почему он всем нужен!
– Кто? – удивился я.
– Да мужик этот. Про него меня уже расспрашивали.
– Кто? – снова, еще более изумившись, повторил я.
Федор Максимович пожал плечами:
– Пришел ко мне покупатель, кровать он смотрел, все матрасы перещупал, а потом воскликнул: «Откуда мне ваше лицо знакомо. Эй, постойте, это же вы!» И газету протягивает!
Федор Максимович уставился на издание.
– Верно, – кивнул он, – в родильном доме снимали. Это моя дочь, Алена, теперь по фамилии Сытник.
– Зять у вас красавец, – улыбнулся покупатель, тыча пальцем в мужика с букетом.
Приходько улыбнулся и объяснил, что это посторонний человек, случайно попавший в кадр. Родственник какой-то другой роженицы, не имеющий никакого отношения к семье Приходько–Сытник.
Я улыбнулся:
– Люди порой бывают очень глупы! Ясно же, что молодой отец держит ребенка! Значит, вы не знаете имени мужчины на фото?
– Откуда!
– А где именно ваша дочь рожала?
– Здесь недалеко, – махнул рукой Федор Максимович, – роддом в двух шагах. Налево свернете, вдоль зеленого забора…
– Какого числа внука забирали?
– Шестнадцатого февраля, – отчеканил Приходько, – такую дату не забыть.
Я попрощался с ним и пошел к эскалатору, на глаза попался тот же столик из стекла с пластиком. Посередине столешницы красовался ценник: 150 600 рублей.
– Федор Максимович, тут ошибка, – не выдержал я, повернувшись к Приходько.
– Что такое? – насторожился продавец.
– Столик…
– Хорошая вещь, качественная.
– Смотрите, сколько он стоит!
– Сто пятьдесят тысяч с мелкими рубликами.
– Правда? – изумился я. – Но за точно такой же на первом этаже хотят пятнадцать тысяч!
Лицо Приходько приобрело загадочное выражение.
– Знаете, молодой человек, – вкрадчивым голосом начал он, – внизу мебель для всех, простой вариант для покупателя с тощим кошельком, честно признаться, не слишком высокого качества, но ведь малоимущим тоже требуется на чем-то спать, сидеть, вот мы и стараемся для людей. А у меня VIP-отдел, здесь представлен эксклюзив. Стекло у нас алмазной огранки, с большим содержанием свинца, рама сделана из нового поколения пластика, его применяют в ракетостроении, ножки способны выдержать нагрузку в пять тонн, ясно теперь?
Я кивнул и пошел к эскалатору. Если честно, то мне совсем непонятно: ну зачем ставить на журнальный столик конструкцию весом в пять тысяч килограммов? Он что, предназначен для семьи слонов? Придут гости, мама-слониха водрузит на столешницу слоненка, а тот начнет читать стихи? Внешне столы и на первом, и на пятом этаже смотрятся как родные братья. И еще, ну с какой стати милейший Федор Максимович решил, что сумма почти в шестнадцать тысяч рублей устраивает неимущего человека?
Продолжая недоумевать, я вышел во двор и позвонил Норе.
– И что, – воскликнула хозяйка, – значит, сегодня? Я готова!
– Вы о чем?
– Ваня, ты?
– Я.
– Извини, я разговаривала с другим человеком, но связь прервалась, срочно приезжай домой.
– Еще что-то произошло? – напрягся я.
– Да, – коротко ответила Нора и отсоединилась.
Я полетел назад со всей возможной скоростью, но путь из-за пробок занял почти полтора часа. Увидев мое встревоженное лицо, Нора вздернула брови.
