– Нет, chico, – проворчал Гарсиа. – Я имею в виду – чего ради я торчу здесь, в пустом кабинете? Вот уже битых полчаса сидим и переливаем из пустого в порожнее.
– Может, сначала закроешь дверь?
Гарсиа, не вставая с места, толчком ноги захлопнул дверь.
– У меня тут произошел интересный телефонный разговор с шефом, – начал Баумэн. – А у него произошел не менее интересный разговор с начальством из полицейского управления графства.
– Ну?
– Ты сейчас занимаешься каким-то делом в графстве Броуорд?
– Сразу несколькими, Билли.
– Это насчет пропавшего адвоката?
– У меня нет слов, – заметил Гарсиа. – Давай-ка организуем себе по чашечке кофе.
В течение следующего получаса он рассказывал лейтенанту Билли Бауману всю историю, начав с «топляка», испортившего ему отпуск в штате Монтана. Баумэн умел слушать; лишь изредка он задавал короткие уточняющие вопросы. Когда Гарсиа закончил, лейтенант произнес:
– Это потрясающе. А ты, значит, заставил их открыть для тебя сейф, не имея судебного постановления?
– У меня есть знакомая в этом банке, – пояснил Гарсиа. – Сейчас она вице-президент. Вот с ее помощью я и поставил эту маленькую ловушку.
Билли Баумэн поморщился.
– Я этого не слышал.
– Кто бы ни открыл этот сейф после меня, он обязательно наткнулся на мою карточку. А найдя карточку, позвонил.
– А тебе только того и надо, верно?
Эл Гарсиа всегда во время расследований прямо-таки сорил своими карточками. Зачастую он вручал или подбрасывал их главному подозреваемому – специально, чтобы посмотреть на его реакцию.
– В общем, ясно, – проговорил лейтенант. – Так под кого ты копаешь на сей раз?
– Если не ошибаюсь, под Малкольма Молдовски.
– Никогда даже не слышал о таком.
– Само собой. Те, кто вертит политическими делами, они вроде вампиров – не любят дневного света.
Лейтенант понимающе кивнул.
– Значит, расклад, видимо, получился вот какой, – продолжал Гарсиа. – Молдовски звякнул тому начальнику из управления, а он, по всей вероятности, чем-то ему обязан. Даже, может быть, не просто чем-то, а очень большим чем-то. Кто знает? Тогда этот начальник звонит нашему шефу и спрашивает: кто такой этот Гарсиа? Что он там вынюхивает в графстве Броуорд? Еще не хватало нам проблем со службой шерифа!
– Хочешь – верь, хочешь – не верь, – ответил Баумэн, – но у этого начальника из управления все получилось очень складно. Он говорит, что был близким другом пропавшего адвоката. Мол, они познакомились на каком-то мероприятии по сбору средств на предвыборную кампанию Дукакиса. И вот теперь, мол, он ни в какую не верит, что этот... как его?
– Мордекай.
– Ага. Что Мордекай сгреб чужие деньги и рванул с ними на острова.
Гарсиа засмеялся.
– Что ж, и правда очень умно. Перевел все в личный план. Вроде как беспокоится о своем приятеле.
– Вот-вот. И, мол, он будет нам бесконечно признателен за любую информацию о нем. И, естественно, сохранит ее в тайне.
Загудел телефон, и, пока Гарсиа разливал по чашкам остатки кофе, Баумэн поднял трубку. Ему сообщали, что полицейский в форме службы дорожного движения только что застрелил взломщика после недолгой погони за ним по Палметто-экспрессуэй. Баумэн записал координаты и сказал, что выезжает немедленно. Положив трубку, он крепко выругался: убитый взломщик был голубым, а значит, местные телестанции непременно раздуют скандал.
– За все годы службы, – немного отведя душу, проговорил лейтенант, – мне ни разу не приходилось стрелять в парня, одетого в платье для коктейля с вырезом до самой задницы. А тебе, Эл?
– Все в мире меняется, Уильям. – Гарсиа приветственным жестом поднял свою чашку, как поднимают бокал, произнеся тост.
Билли Баумэн откинулся в кресле и положил на стол свои огромные ноги, обутые в кроссовки «Рибок».
– Насчет этого адвоката, Эл. Значит, ты считаешь, что его тоже убрали?
– Скорее всего.
– И сбросили куда-нибудь, как того, другого – твоего «топляка».
– Да. Только никому не известно, куда именно.
– Эверглейдс подходит для таких дел – лучше не придумаешь, – сказал Билли Баумэн. – Какого черта тащиться в какую-то Монтану, когда тут у нас под рукой Эверглейдс? Ведь здесь, черт побери, мертвечина разлагается быстрее, чем где бы то ни было в стране. Это факт, Эл.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что для этого проводили специальные исследования?
– Вот-вот. Майами в этом смысле бьет все рекорды. Из-за жары.
– Правда? – Гарсиа задумался. – А я полагал, что из-за повышенной влажности.
– Это другой вопрос. Главное – что им не было смысла устраивать всю эту заварушку в Монтане.
– Нет, смысл был: ведь все считали, что он уехал в отпуск. Киллиан же любил ловить форель, помнишь? А этого чертова адвоката – кто знает, куда дели? Небось, зарыли в ближайшей канаве.
Несколько секунд лейтенант молчал. Потом сказал:
– Эл, но ты ведь не можешь просто пойти и сцапать чертова конгрессмена.
– Знаю.
– Если только не застукаешь его прямо на месте преступления. А лучше всего было бы заснять все на видео.
– Знаю, Билл.
– А где тот слайд? Просто любопытно взглянуть.
Гарсиа не ответил на вопрос. Баумэн был парень с мозгами, и он должен был сам быстро сообразить, что к чему. И он действительно сообразил быстро: ему хватило одиннадцати секунд.
– Ты прав, – сказал он. – Я не хочу ничего знать об этом.
– Скажи шефу, что у нас нет никаких дел в графстве Броуорд, связанных с исчезновением адвокатов.
– А ты просто разыскиваешь там кусочек Франсиско Гойо.
– Вот именно, – подтвердил Гарсиа.
– И нам очень жаль, что мы не можем ничем помочь.
– Ужасно жаль, – поддакнул Гарсиа.
– И вся эта информация пойдет прямиком к Молдовски?
– А куда же еще?
– А что дальше, Эл? Нашей жизни хватит на то, чтобы довести это дело до конца – то есть засадить этого конгрессмена?
Гарсиа потер подбородок.
– Откровенно говоря, у меня нет ни единого доказательства. Но зато имеются кое-какие изящные теории.
Эл Гарсиа нравился Бауману, потому что был отличным детективом и не страдал честолюбием, заставляющим многих всеми правдами и неправдами прокладывать себе путь наверх. Самому Баумэну всегда хотелось выбиться в начальники, а имея таких подчиненных, как Гарсиа, нетрудно заслужить блестящую репутацию у вышестоящих. Поэтому в интересах Баумэна было, чтобы Гарсиа спокойно и плодотворно работал, чтобы ему не мешали делать это и не докучали разной чепухой. Гарсиа обожал крутые ситуации, сложную и тонкую игру, и лейтенант обычно шел ему навстречу. Но на сей раз...
– Как там обстоят дела с юрисдикцией? – спросил Баумэн.
– Хреново, – отозвался Гарсиа. – Дилбек проживает в графстве Дейд. Молдовски тоже.
– А преступления совершаются без учета юрисдикции, верно? – Баумэн снова хрустнул костяшками пальцев. – Ты отрастишь на меня зуб, Эл, если я скажу, что тебе придется вести игру на свой страх и риск?
– Ты был бы просто ненормальным, если бы не сказал этого. Мне в ближайшее время может прийтись довольно круто.
– Но все-таки, Эл, как друг я хочу сказать еще вот что: я буду очень рад, если тебе удастся расплести это дело.
– Это сложно, Билли. Да и вряд ли получится скоро.
– Понимаю. Но в известной степени это касается меня лично. Я ведь голосовал за этого ублюдка.
– Врешь! – Эл Гарсиа не верил своим ушам: Билли Баумэн – член демократической партии!
Лейтенант убрал ноги со стола.
– Помню, ты когда-то сказал мне...
– Что мир – это сточная канава, а мы все – дерьмо, которое в ней плавает.
– Да. Это очень воодушевляет. Удивляюсь, как это Холлмарк не откупил у тебя копирайт на этот афоризм.
– Время от времени все кидаются афоризмами, – пожал плечами Гарсиа.
– А знаешь, что самое печальное, Эл? Я начинаю думать, что ты прав. Я начинаю думать, что все безнадежно.
– Разумеется, все безнадежно, – подтвердил Гарсиа. – Только не давай этой мысли слишком уж глубоко забираться в твои мозги.
– Я и правда чувствую себя куском дерьма, Эл. Я голосовал за этого сукина сына.
– Знаешь, что тебе следует сделать? Завтра, прямо с утра, отпишись на какой-нибудь служебный выезд, а сам выбери себе пушку понадежнее, желательно автоматическую, и пойди постреляй часик. Вот увидишь, это здорово приведет тебя в порядок. Только представь, что палишь по всякой сволочи.
– А это, пожалуй, и правда хорошая идея, – оживился Баумэн. Он сунул в свой «дипломат» блокнот и ручку и встал. – Ладно, я поехал.
– Удачи тебе с твоим покойником в вечернем платье, – напутствовал его Гарсиа.
– Спасибо, Эл. А тебе – с твоим выродком-конгрессменом.
* * *
Дэвид Лейн Дилбек приветствовал Эрин чуть ли не с робостью. На нем были синий блейзер, бежевая водолазка, брюки цвета верблюжьей шерсти с идеально заутюженной складкой и дорогие сандалии из дубленой кожи; носков Эрин не заметила. Его серебристая шевелюра была вся в длинных ровных бороздках, оставленных зубцами гребешка: по-видимому, в течение последнего часа ее причесывали по меньшей мере раз двадцать. В довершение всего от конгрессмена так и несло одеколоном «Арамис».
