– С судьей, который вел мое дело о разводе?
– Да. Ужасно упертый был старик, упокой Господи его душу.
– Почему ты сделал это? – спросила Эрин. – Откуда ты узнал о моих проблемах? – Она постаралась, чтобы эти вопросы не прозвучали обвинением, а могли сойти за проявление чистого любопытства. Начиналась самая важная часть разговора, и ей предстояло пересказать его Элу Гарсиа во всех подробностях. Наклюкался ли уже Дилбек достаточно для того, чтобы проболтаться касательно Джерри Киллиана? Похоже, пока еще нет.
– Одна птичка принесла мне на хвосте эту информацию, – ответил он.
Эрин взялась было расспрашивать, но Дилбек, видимо, твердо намеревался сохранить свою тайну.
– Я был рад, что мне представился случай помочь, и был бы просто счастлив, если бы это у меня получилось, – сказал он. – Я очень сочувствую женщинам-матерям, которым приходится работать.
– Что ж, спасибо и на том. Я этого не знала, – усмехнулась Эрин.
Дилбек едва заметным движением придвинулся поближе к столу.
– И с новым судьей я тоже знаком, – сообщил он.
Эрин выразила свое восхищение тем, что деятель такого ранга, как Дилбек, снизошел до ее семейных проблем.
– Это моя работа, – торжественно произнес он. – Она и состоит в том, чтобы помогать людям. – При этом рука конгрессмена как бы между прочим, непреднамеренно, легла на колено Эрин, и та, прежде чем отстранить ее, предоставила своему собеседнику возможность три-четыре секунды понаслаждаться волнующим трепетом, охватившим всего его при этом прикосновении.
– Мои дела наконец-то сдвинулась с места, – сказала она. – Моя девочка уже со мной.
– Я рад слышать это. Но помни: если тебе что-нибудь понадобится...
– Да ты просто лапочка. – Эрин изобразила нежнейшую улыбку.
– Все, что угодно... – прошептал разомлевший конгрессмен.
– Послушай-ка, Дэви, – вдруг перебила его Эрин.
– Что, дорогая?
– Это ты утащил бритву у меня из ванной?
Дилбек побледнел до пепельного оттенка. К этому Молди его не подготовил.
– Да... о Господи... да, – пробормотал он.
– Ты просто ненормальный.
– Вот и Эрб говорит то же самое.
– А кто такой Эрб?
– Эрб Крэндэлл. Мой помощник.
Эрин уперлась зрачками в его зрачки.
– Зачем ты взял бритву?
У Дилбека задрожал подбородок. Казалось, конгрессмен вот-вот расплачется.
– Это... потому что... я так люблю тебя. И еще я украл... немножко... ворсинок от твоего белья...
– Что?!
– Из стиральной машины. Прости меня. Мне ужасно стыдно.
Эрин, подбоченившись, встала во весь рост на столе. Дилбек, скорчившись на деревянном полу, был похож на брошенную на доски охапку мятой одежды.
– Дэви, я не любопытна, но все-таки: какого черта тебе понадобились ворсинки от моего белья?
– Я... я... занимался любовью... с ними.
Комната завертелась перед глазами Эрин.
– Подойди-ка поближе, – приказала она.
Вцепившись обеими руками в край стола, Дилбек кое-как поднялся на колени.
– Закрой глаза, – отдала новый приказ Эрин.
– О Господи! – В мозгу конгрессмена вихрем понеслись горячие видения.
Эрин сняла одну туфлю и, размахнувшись изо всех сил, ударила четырехдюймовым каблуком по правой кисти Дилбека. Эл Гарсиа наказывал ей держать себя в руках, но это была последняя капля, переполнившая чашу ее напускного спокойствия.
Из груди Дилбека вырвался крик – точнее, не столько крик, сколько преисполненное блаженства ржание. Эрин, вцепившись другой рукой в его седые, словно промасленные от многократного причесывания волосы, резким движением запрокинула ему голову назад.
– Дэви, если ты когда-нибудь – когда-нибудь еще – вздумаешь забраться ко мне, – проговорила она, отчеканивая каждое слово, – я пристрелю тебя. Понятно?
– Но я так люблю тебя! – едва слышно сорвалось с губ изнемогающего конгрессмена.
– Я знаю, что любишь, золотко.
* * *
Двое охранников поинтересовались, действительно ли Щэд является ангелом-хранителем. Он ответил, что да: по ночам, в одном стрип-клубе. Охранникам тут же захотелось узнать о его работе со всеми подробностями. Шэд сообщил, что музыка там дерьмовая, а платят – кот начихал.
– Какая разница, – мечтательно произнес один из охранников, – когда там столько девочек...
– Но за мою квартиру платят не девочки, а я, – возразил Шэд, вылавливая из своего стакана кубик льда и предлагая его кинкажу. Животное схватило кубик и начало грызть его, всхрапывая от удовольствия.
Второй охранник, с маленькими, точно примятыми ушами, спросил, платит ли Шэд танцовщицам за то, чтобы спать с ними.
– Или тебе это полагается бесплатно? Как у вас там?
– Это они платят мне, – важно ответил Шэд.
– Вот это да! – выдохнули оба охранника.
– Это записано в моем контракте.
– Что ж, все правильно, – завистливо пробормотал один из парней.
– Причем я выбираю, кого хочу, – уточнил Шэд, пересаживая кинкажу с одного плеча на другое. Его рубашка была липкой от крови там, где зверек цеплялся своими когтистыми лапами. Охранник с помятыми ушами даже скривился, увидев это. Роховские наймиты предоставили Шэду и его спутнику, весьма необычно выглядевшему в роли домашнего любимца, возможность вольготно расположиться на палубе, на корме. Шэд понимал, что они боятся кинкажу еще больше, чем его. На это он и рассчитывал.
– Значит, если я правильно понял, тебе приходится присутствовать на всех представлениях? – продолжал расспрашивать первый охранник.
– Черта с два – присутствовать! Я сам и нанимаю девочек.
– Ну и везуха! Значит, ты можешь все посмотреть и пощупать?
– А то! – хитро усмехнулся Шэд.
– И давно ты на этой работе?
– Да уж лет десять. Пожалуй, даже все одиннадцать.
– Подумать только, сколько ты всего перевидал...
– Этот уж точно, – подтвердил Шэд. – С ума можно сойти. – Он и представить себе не мог, что эти наймиты окажутся такими козлами.
– Когда ты отбираешь их, – не унимался первый, – что самое главное? Размеры? Я вот почему спрашиваю. Однажды я пообщался с одной вашей девицей – знаешь, та, самая грудастая. Так вот, когда она сняла то, что было на ней надето сверху, они оказались вовсе не такими уж большими. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– У нас там очень высокий стандарт. Мы не берем кого попало, – успокоил его Шэд.
Охранник с помятыми ушами спросил:
– А тебе приходилось видеть там кого-нибудь из теперешних знаменитостей? Я хочу сказать – когда они еще не были знаменитостями.
– Само собой, – ответил Шэд, быстро соображая: эти кретины поверят чему угодно. – Одно время у нас танцевала Ким Бэссинджер. Й Мерил Стрип тоже, только под другим именем.
– Вот это да!
– А еще Чести Лефранс. Вся ее карьера и началась с нашего заведения.
– Ну, насчет Ким Бэссинджер я не сомневаюсь, – снова вмешался первый охранник, – но Мерил Стрип – она ведь, скажем так, не больно-то худенькая.
– Посмотрел бы ты на нее до операции, – возразил Шэд. – Просто кошмар какой-то.
Кинкажу завозился, соскользнул вниз по его руке и шлепнулся на палубу. Шэд резко натянул ремешок. Животное заворчало и повалилось на спину.
– Ничего себе, – сказал охранник с помятыми ушами.
– Да, я его здорово вышколил, – ответил Шэд. На самом деле он был вовсе не в восторге от кинкажу, и потому его радовала мысль о том, что два часа почти истекли и скоро можно будет вернуть его хозяину. – А вы еще ничего не сказали мне про себя. Как вам нравится ваша работа?
– Я бы предпочел сейчас быть там, в каюте, и заниматься тем, чем сейчас занимается этот старый хрыч, – сказал первый.
– Да, в общем-то, работа ничего, – ответил второй. – Хуже всего то, что спать хочется, а нельзя.
– А сколько старый хрыч платит вам?
– Он тут ни при чем. Мы работаем на Рохо. На семейство Рохо.
– А это еще кто такие?
– Сахарные плантации и сахарные заводы, – пояснил охранник с помятыми ушами. – Нам перепадает по паре сотен в день.
– Ничего себе! – присвистнул Шэд.
– А всей работы-то по большей части – вот так болтаться без дела, как сейчас.
– Официально мы называемся шоферами, но это все фигня, – сказал первый охранник. – Мы – охрана. Рохо частенько развлекаются, а наше дело – присматривать за гостями... кстати, о гостях. – Он сделал знак своему напарнику; тот подошел к двери салона и прислушался.
– Музыки не слышно, – сообщил он через несколько секунд. – Они вроде разговаривают.
– А кто этот старый хрыч – какая-нибудь большая шишка? – полюбопытствовал Шэд.
– Друг семьи.
Кинкажу встал и забегал безостановочно туда-сюда, обматывая поводок вокруг ног Шэда. Лысому гиганту пришлось приложить немалые усилия, чтобы выпутаться, и это развеселило охранников. Шэду надоело вертеться на месте; он отпустил ремешок. Кинкажу забрался в угол, уселся там и принялся вылизывать себе лапы.
